Карл Вагнер - Ветер ночи
– Успокойся, Клесст.
– Нет, мама! Я узнала, это – то самое место. Около той большой скалы на вершине появляется черный пес, а за ним та черная фигура, – голос девочки звенел от страха.
Ионор нахмурилась. Она надеялась избежать физического контакта с ребенком – обойтись без насилия, хотя под плащом на всякий случай прятала приготовленный заранее моток веревки.
– Не бойся, Клесст. Когда мы подойдем к этому камню, ты увидишь, что нет там ни пса, ни его хозяина. И тогда ты избавишься от своих кошмаров.
– Я все-таки боюсь, – прошептала Клесст. Ее глаза округлились от страха.
– Пошли быстрее!
Клесст медленно шагнула вперед. Она не хотела сердить мать. Раньше она думала, что, если никогда не выводить Ионор из себя, мать забудет ту страшную вещь, которая случилась когда-то, – хоть девочка и не знала, что это было за преступление. Теперь она сомневалась в том, что такое когда-нибудь произойдет…
Ее совиные глаза разглядывали голую скалистую вершину. Ионор забыла – если вообще об этом знала, – как хорошо девочка видит в темноте.
– Мама! – закричала Клесст, вырываясь. – Я вижу их! Черного пса и его хозяина! Они ждут в тени больших камней, прямо перед нами. Пес тоже увидел меня! Разве ты не видишь, как горят его глазищи?
– Подойди ко мне, говорю! – рявкнула Ионор, доставая веревку. Судорожно пытаясь поймать девочку, она споткнулась о выступающий корень. – Сейчас же вернись! – закричала она, растянувшись на земле и глядя вслед убегающей дочери.
Для Клесст крик матери стал последней каплей, переполнившей чашу страха.
Девочка побежала назад, вниз по склону. Панический ужас прибавил ей сил.
Ионор окликнула дочь еще раз, а потом решила поберечь дыхание. Клесст не могла далеко убежать.
Малышка же мчалась вниз так быстро, как никогда в жизни не бегала. Топот ног за спиной становился все громче, и для нее мать, черный пес и его хозяин слились в единый гонящийся за ней по пятам кошмарный призрак.
Огромная нездоровая яблоня свесила ветви над дорогой. Последняя из погибшего сада, который рос когда-то на склоне, она словно протягивала к людям искривленные уродливые руки, взывая о помощи. Сладковатый дурман гниющих плодов разливался в ее тени, напоминая запах увядших цветов на кладбище. Яблоня напугала Клесст еще по пути наверх, когда несколько минут назад они вместе с матерью прошли мимо.
А сейчас ее нога поскользнулась на гнилом яблоке. Клесст пискнула и упала на покрытую падалицей землю. Удар вышиб воздух из ее легких, и она не смогла даже закричать…
Она отчаянно попыталась подняться на ноги и убежать. Поздно. Холодная рука Ионор схватила девочку за растрепанные от бега волосы. Не дав Клесст перевести дыхание, мать рывком поставила ее на ноги, а потом больно ударила по лицу.
– Я тебе покажу, как не слушаться!
Она тяжело дышала. Схватив девочку за запястья, она стала неловко связывать ее руки веревкой.
Онемевшая Клесст смотрела, как веревка впивается ей в запястья, от страха не понимая, что происходит. Может, мать хочет ее выпороть?
Загрохотали чьи-то шаги, а потом к тени от кривой яблони присоединилась еще одна.
«Это тот человек в черном, – подумала Клесст. – Он пришел со своим псом. Мать отдаст меня им…»
– Кейн! – пробормотала Ионор, отскочив от девочки.
Глаза Кейна яростно сверкали.
Арбалет дернулся в его руках.
Ионор вскрикнула от ужасной боли, когда стрела с зазубренным наконечником разодрала ей живот и отшвырнула тело, пригвоздив его к дереву. Ионор должна была упасть, однако повисла, извиваясь в муках. Кейн стоял так близко, и пружина арбалета была такой могучей, что наконечник стрелы, пробив женщине позвоночник, вонзился в искривленный ствол. Ионор судорожно попыталась высвободиться, но неожиданно силы покинули ее. Умирая, она исторгала из себя страшные проклятия ненависти. Ее губы произносили их все неразборчивее. В конце концов, даже ее ненависть не была безграничной… И вот безвольное тело Ионор повисло на яблоне, насаженное на стальной стержень.
Неуклюже – грудь его тяжело вздымалась, а глаза застилал багровый туман – Кейн поднял рыдающую девочку и закутал ее в свой кожаный плащ.
– Отличная работа, Кейн! – прозвучал саркастический смешок. – А я уже считал себя победителем в этой игре.
Клесст спрятала лицо на плече Кейна. Он чуть отодвинул девочку так, чтобы дотянуться до меча.
На тропе перед ним стояли Повелитель Демонов и его пес.
– Ты все еще считаешь меня своей пешкой? – спросил Кейн. – Вот твоя служанка! – и он указал на Ионор. – Сделка не состоится, и если ты все-таки хочешь кого-нибудь заполучить себе на ужин, то вынужден будешь сыграть по моим правилам.
– По твоим правилам, Кейн? – усмехнулся Сатонис. – Нет уж, благодарю. Может, я ошибся, назвав тебя пешкой. Сыграем как-нибудь еще раз, тогда и увидим, действительно ли Кейн – хозяин своей судьбы, баловень удачи… Но не могу сказать, что такой поворот дел меня устраивает. Наши души, Кейн, похожи, как клинки, выкованные одним кузнецом. Думаю, мне будет недоставать тебя после стольких столетий ожидания… ведь ты верой и правдой служил мне столько раз!
Глаза Кейна гневно вспыхнули.
– Конечно, как помощник и союзник, – поспешно добавил Повелитель Демонов, изображая почтительность.
Он потрепал своего пса по тяжелой, нескладной голове.
– Пошли, Серберис. Луна заходит, а наш приятель Кейн пригнал сегодня в наши владения много душ. Мы не можем задерживаться с охотой – мои бесенята вконец изголодались…
Серберис открыл пасть и жутко завыл, пуская обильную слюну.
Пес и его хозяин растворились во мраке.
Кейн почувствовал что-то вроде сочувствия к тем, кто осмелился гнаться за ним в ночь Повелителя Демонов. Правда, чувство это оказалось весьма мимолетным.
Сострадание к врагам Кейну было не свойственно…
Несмотря на новый приступ невыносимой боли, Уид почувствовал, как кто-то опускает его на землю. Ожидая очередной пытки, он, тем не менее, был счастлив от того, что больше не болтается, подвешенный за выкрученные руки. А потом лезвие ножа разрезало путы.
Уид разомкнул распухшие веки. Перед ним стоял Кейн, хотя узнать его было нелегко. Предводитель разбойников выглядел ужасно – его можно было принять за выходца из Ада.
Кейн сунул в рот Уида горлышко бутылки. Бандит попытался удержать ее, но оказалось, что руки его не слушаются. Алкоголь обжигал огнем расквашенные губы и поломанные зубы, которые превратились в единую ноющую рану, но разбойник жадно пил из наклоненной бутылки.
Наконец он пришел в себя настолько, что заметил разбросанные по залу тела своих охранников. Кейн напал на них неистово и стремительно, когда Уид был еще без сознания, и ни одному из них не удалось убежать.
