Дмитрий Билик - Оловянная корона (СИ)
Халиль даже голову на правую сторону повернул, чтобы ухом бахатуров лучше слышать, да все равно половину слов не разбирал.
— В принципе, генератора хватит понизить уровни восьмерым десяткам на две-три единицы, — это Руслан говорил. Все сидели, слушали, головой кивали. — И даже если мы на это пойдем, то есть вместо защиты трем кинетикам от телепатов соберемся убрать восемь десяток из игры, как и говорил Роман Валерьевич…
— Руслан Рашидович, да что тут думать? — старик поднялся на ноги. — От кого вы будете защищаться, если из десяток останется только Михаил Эммануилович.
— Даже если мы соберемся убрать восемь десяток, — продолжил бахатур. — Вернее, захотим убрать, у нас есть одно существенное но… Микропроцессора на телепатию нет.
Все разом закричали, как ишаки на базаре. Вроде и друг другу говорят, только никто никого не слушает. Руслан руку поднял, все затихать стали. «Ай-яй-яй, не боятся они его, а уважают», — вдруг понял про себя Халиль.
— Соответственно, все наши намерения с защитой и понижением — просто сотрясание воздуха. Ни на кинетические способности, ни на телепатические микропроцессоров нет. Антишлем в порядке, но использовать его мы не сможем. Извините, профессор, — тут бахатур на старика посмотрел. Ибн Шиин тоже поглядел, как тот на невиданное оскорбление ответит. Значение слово «профессор» Халиль не знал, но нутром чувствовал, хорошего в нем мало.
— Погодите, погодите, когда я смотрел, процессор был здесь, — забормотал старик. — Я даже значения этому ему не придал. Как же так. Руслан Рашидович, я найду его. Мне нужно некоторое время.
— А потом что, Роман Валерьевич? Вы ведь догадываетесь, что только один человек мог его забрать? Ну что ж, давайте отправимся навстречу всему королевскому войску, имея за спиной восемь десяток-телепатов, а ведь даже один из них уже может наделать бед. Роман Валерьевич, мне горько это признавать, но у нас нет выбора. От телепатов придется избавиться.
— Извините, многоуважаемые сиры.
От голоса, раздавшегося рядом, Халиль чуть на месте не подскочил. Повернулся к щенку, что это с ним? Проснулся и пасть решил открыть? Вот ведь навоз из-под копыт верблюда. Салла, ну посмотри, серебрянолицый, что за чурбан!
— Извините, сиры, но вы говорите о том маленьком домике без окон к северу?
Бахатуры на мгновенье затихли, и первым заговорил Айвин-мухтарам.
— Да, про него, Фергус. Там есть одно… Как бы это сказать, устройство… Там трон со всякими железками, проводами. Тьфу ты, длинными веревками. И к этому трону нам не хватает одной пластины. Ты что-то знаешь?
— Знаю, — кивнул щенок. — В ночь, когда похитили леди Хелен, Халиль забрался туда. Я притворился, что сплю, и он поверил. А потом пошел за ним. Он сначала забрался в дом без окон, а потом уже к сиру Михаэлю. Зная его, думаю, Халиль точно что-то стащил.
Ах, недостойный. Чтобы ты заблудился в песках Иль-Зариб, ноги искусали змеи, глаза выклевали падальщики, а шакалы обглодали кости. Восточному разбойнику было не столько обидно, что теперь у него отберут вещицу, судя по всему, очень дорогую, сколько другое — его, Халиля Ибн Шиина, самого ловкого и хитрого из людей провел какой-то сопливый стражник. Ай-яй-яй, неужели не тот уже Халиль, неужели и вправду хватка дурная стала и глаз не так остер?
— Халиль? — Айвин-мухтарам вопросительно посмотрел на него.
— Разве я в чем виноват? — залепетал Ибн Шиин. — Я знал, что проклятый мурза Михаэль против нас. Знал, что этот мирко…. мерко..
— Микропроцессор.
— Микро-про-цессс-сор будет нужен вам, уважаемым. Разве виноват я, Айвин-мухтарам, что преданно служу своему господину?
— Служишь, служишь, — улыбнулся Айвин, но показалось Халилю, что ни единому слову он не поверил. — А сказать нам когда собирался?
— Время все выжидал, Айвин-мухтарам. Не перебивать же своим поганым словом таких достопочтимых аксакалов.
Про аксакалов Халиль, конечно, загнул. Видал он в Хазаре настоящих старейшин — ты только думать начал, а они уже говорят об этом. Эти, конечно, могучие, сильные бахатуры, но не аксакалы. Старик с длинным именем если только. Но и то непохож. Аксакалы неторопливые, степенные, важные, а ата другой. Хоть и много ему лет, но все какой-то порывистый, торопливый. Словно жить боится не успеть чего-то.
— Ну не томи, доставай.
Халиль еще раз зыркнул на Фергуса. Ну все, щенок, берегись. Булат, конечно, Ибн Шиин ночью в него не вонзит, но уж средства напакостить найдет. Не с тем связался. Страшно, ой страшно такого врага, как Халиль, иметь. Но делать нечего, полез в халат. С внутренней стороны он еще в Плоскогорье себе карман потайной нашил, изворотливому человеку без скрытой скулы никуда. Пальцами пока щупал, в голове разное крутилось, но понимал, ничего теперь не придумает, придется отдавать. Выудил вещицу украденную, вытянутую, с краями ровными, хотя и чувствовал кожей, что там вроде рисунка какого, который на мраморных плитах у стен богатых сараев, только мелкий больно. Вздохнул тяжело, сделал два шага, отдал.
— Роман Валерьевич, посмотрите, — Айвин-мухтарам вещицу бережно старику передал.
— Он, микропроцессор, — после долгого осмотра ответил ата.
— Телепатия или психокинетика? — спросил Руслан.
— Телепатия, — удовлетворенно сказал старик.
Халиль стоял, носом шмыгал. Чувствовал себя, как малай неразумный, у которого шербет отобрали. Главное кто — щенок неразумный… Вернее, раньше Ибн Шиин думал, что неразумный, оказывается, Фергус себе на уме, да глаза у него на нужном месте.
— Ил, мне кажется, что твои орлы скоро подерутся, — заметил Айвин-мухтарам.
— Халиль, Фергус, вы служите мне, не забыли? — Мурза впервые подал голос. Сам по-прежнему глаз с Хелен-Бике не сводил, да слушал все вполуха. — Никакой грызни. Поняли?
— Да, ваша светлость, — сказал Фергус.
— Халиль?
— Нужен он мне, — буркнул Ибн Шиин. — Мне его на сундет не приглашать, баурсак не делить.
— Что ж, значит все в порядке, — посмотрел на старика Руслан. — Теперь никаких жертв и смертей.
— Жертв нет, — согласился ата. — Но про смерть я ничего не говорил.
— Что это значит? — спросил Айвин-мухтарам.
— Видите ли, Иван Сергеевич, нам действительно удастся избежать ненужных жертв, если все получится, — сказал ата. — Но о смертях речи не шло. Будущее — это лишь вероятности, которые при определенных условиях могут произойти. Я предложил вам ту версию, при которой пострадает наименьшее число человек.
— Десять, двадцать, сто? — голос бахатура-Руслана был ровный и спокойный. — Может, тысяча?
