Танит Ли - Повелитель гроз. Анакир. Белая змея
Гвардеец, вонзивший нож в спину Ральднора, отошел в сторону, и Ральднор мешком свалился на землю. Он ухмыльнулся, глядя прямо в лица часовых, и наклонился, чтобы обтереть окровавленное лезвие об одежду беглеца.
— У вас есть право убивать? — крикнул один из часовых.
Стражник тщательно обтер свой нож и ткнул в эмблему Вал-Малы.
— Вот мое право.
Часовой обернулся и закричал что-то во двор. Почти тотчас же зазвенел набат.
— Расскажете о своих правах Дракону Крину, когда он придет.
— И кто же задержит нас здесь? — выплюнул гвардеец.
Но ворота уже широко распахнулись, и оттуда выдвинулась фаланга солдат, полностью вооруженных, вплоть до щитов. Одного из них быстро послали за Крином.
Вскоре на галерее показался Дракон-Лорд, не выказавший ни неудовольствия, ни удивления тем, что его вызвали из-за какой-то стычки. Он спокойно оглядел всю сцену и в конце концов спросил, совершено ровным тоном:
— Кто этот человек?
— Он наш, — огрызнулся гвардеец, — по приказу королевы. Не чините нам дальнейших препятствий, Дракон-Лорд.
— Я так и не услышал ответа на свой вопрос, — подчеркнуто вежливо напомнил Крин, но в его глазах блеснула сталь. — Я спросил вас, кто этот человек.
— Сарит, называющий себя Ральднором. Военачальник короля Амрека.
— И какое же преступление он совершил?
— Это, Дракон, дело королевы.
Крин склонился над человеком, которого называли Ральднором, и осторожно перевернул его. Он явно недавно выбрался из реки, этот парень, и, судя по его виду, был одной ногой в могиле. Крен приподнял одно веко, коснулся безжизненного запястья. И со странным ощущением неотвратимости заметил, что на его левой руке не хватает мизинца. Он слышал о фаворите Амрека, но не прислушивался к этим разговорам. Но это лицо было лицом Редона. И псы Вал-Малы преследовали его. Крин не питал особой любви к королевы, а этот участок Корамвиса находился в его ведении. Он почувствовал слабо трепещущий под его пальцами пульс Сарита, но он быстро терял кровь.
Крин выпрямился.
— Вы превосходно справились с заданием своей госпожи, — сказал он резко. — Этот человек мертв.
Еле уловимый знак — и фаланга сомкнулась вокруг него и Ральднора. Двое солдат подняли Ральднора на щит и быстро унесли за ворота.
— Вы не имеете права! — закричал гвардеец королевы.
— Я хотел бы напомнить вам, господа, что вы находитесь на территории Речного гарнизона. Здесь я имею все права. Но если вам будет угодно дождаться нашего врача, он, вне всякого сомнения, подтвердит то, что я только что сказал вам.
Им не оставалось ничего иного, как подчиниться.
Его радушие было безупречным. Он даже приказал принести им вина, в то время как они, бранясь, расхаживали по залу. В конце концов появился старик в покрытом какими-то пятнами халате. Он бросил тревожный взгляд на Крина, потом буркнул:
— Мертв. Клинок пронзил легкое.
Гвардеец мгновенно вскинулся.
— Если бы было задето легкое, у него на губах выступила бы кровь. Думаешь, я ни разу не видел, как умирают? Ты не разбираешься в своем ремесле, Эарл тебя побери!
Врач вдруг вскипел. Ложь по приказу Крина далась ему нелегко, но нотация этого дилетанта вывела его из себя.
— Зато вы отлично разбираетесь в своем — уничтожать то, что создали боги! А мне приходится штопать, что могу, после ваших святотатств. Вы прикончили свою жертву, и если вам известен способ, как можно остаться в живых с остановившимся сердцем, я был бы очень рад узнать о нем. Что же касается Эарла, ему об этом месте известно куда больше, чем нам с вами.
13
Амрек повертел украшенное драгоценными камнями ожерелье в руках. Прекрасная вещица, достойная быть принесенной ей в дар. Но доставит ли она ей хоть какое-то удовольствие? Она, похоже, никогда не замечает, что носит. Он кивнул ювелиру и его помощнику, не отводя глаз от камней, вспыхивающих в свете лампы. Ему было не по себе. Он виделся с ней на пиру, и она показалась ему такой же далекой, как и прежде — но при этом странно изменившейся. Он не мог бы определить эту перемену, просто ощущал ее. Когда в вестибюле он обнял ее, то почувствовал в ней что-то странно новое, как будто какой-то исходящий от нее бесплотный аромат. Но не он вызвал в ней эту перемену; она была не из-за него и не для него. Ему казалось, что он потерял все то, чего успел с ней достичь. Проклятая Таддра! Он тосковал по этой женщине каждую одинокую ночь в горах. Откуда теперь ему придется начинать снова?
Из-за приоткрытой двери донесся еле слышный шум. Амрек поднял голову и увидел Вал-Малу.
— Моя царственная матушка. Какая неожиданная радость.
— Отошлите своих людей, — сказала она. — То, что мне предстоит вам сказать, не для их ушей.
Он отложил ожерелье и поднялся.
— В чем дело, мадам? Что, Катаос сегодня оставил вас неудовлетворенной?
Она ничего не сказала. Ее лицо казалось маской бесстрастия, но она не умела носить эту маску. Под ней он различил еле сдерживаемое торжество. Он взглянул на нее пристальнее, и дурное предчувствие прошлось по его коже липкими и холодными пальцами. Он сделал знак ювелиру и его помощнику, все еще топтавшимся в углу, и они, кланяясь, попятились прочь. Он едва заметил это.
— Ну, мадам? Что у вас за новости?
— Сын мой, — начала она, — то, что я собираюсь рассказать вам, касается вашей невесты.
Он почувствовал, что в душе у него поднимаются волны черной ярости.
— Что с ней произошло? Что вы с ней сделали?
— С ней произошло многое, и я не сделала ничего, лишь раскрыла это.
Ненависть, клокотавшая в ней, искажала ее черты, делая ее уродливой. Он сжал ее плечо. Ему казалось невозможным, что когда-то он был заключен в ее теле, находился в ее полной власти — а теперь был свободен от нее, мог, если бы захотел, выдавить из нее жизнь, но все равно оставался перед ней беспомощным и хнычущим ребенком.
— Довольно игр, мадам. Рассказывайте, что хотели.
И увидел ее улыбку. Она не смогла удержать ее.
— Ваш Дракон-Лорд, Ральднор Сарит, взял на себя смелость учить вашу невесту постельным премудростям.
Он оттолкнул ее, как будто она обожгла его.
— Не лги мне, — выдавил он, прекрасно зная, что даже она ни за что не осмелилась бы солгать ему в подобном деле, и внезапно снова ощутив тот новый, безымянный, бесплотный запах, исходивший от кожи Астарис.
Вал-Мала снова спряталась за ничего не выражающей маской и принялась рассказывать.
Пока она говорила, Он не отводил глаз от ее губ. Казалось, он следил за тем, как с них слетают слова, как будто смотрел на крыс, выбирающихся из какой-то зловонной подземной щели. Когда она закончила, его лицо стало совершенно застывшим и пустым, словно раскрашенная маска скомороха на карнавале.
