Юлия Бажова - Сети
– От которых мозги плесневеют.
– Плесневеют? Как хлеб? Что, есть такие корешки? – Голубые глазки всматривались в его лицо, пытаясь понять, не разыгрывает ли он ее. – Как называется растение?
– Забыл, – соврал Морган. А то запомнит и при случае прикупит на базаре и попробует – девчонка рисковая.
– Тот колдун точно их курил. Судя по одежде и всем его выходкам, с головой у него было не в порядке.
Сытный ужин сделал обоих сонными. Морган принес из хозяйских комнат перины и еще одно одеяло. Везение нужно создавать собственными руками – это он знал точно. Расширив постель и сделав ее более удобной, он немедленно улегся. Немного подождать – и девчонка пристроится рядышком. Растянувшись на перинах, Морган мысленно поблагодарил покойных хозяев. Он никогда не ночевал в частном доме, если не считать случаев, когда их отряд снимал у знакомых фермеров амбар или сеновал. Не так уж много желающих принимать у себя грязную вонючую толпу вооруженных колдунов; обычно на это идут от безысходности – те, у кого не ладятся дела, больные и одинокие люди. Многие со временем, кто-то по собственной воле, кто-то по чужой, меняют отношение к Сурам, начинают проявлять интерес к магии, и тогда их превращают в осведомителей. Оплачиваются услуги осведомителей щедро. До самой смерти они не знают ни нищеты, ни болезней, а чтобы прокормиться, им нет нужды копаться в земле. Все, что они делают, – это не отказывают в ночлеге отрядам. Об основной же своей миссии, скрывающейся за этим фасадом, осведомители не ведают, что позволяет им спать спокойно и наслаждаться земными благами.
В полудреме, окутывающей теплой шелковистой паутиной, Морган размышлял о том, как хорошо было бы сделать Марго осведомителем. Это дало бы возможность видеться с ней, прикасаться к ней, дышать ею. Если бы только он умел соединять свою Манну с Манной другого человека настолько крепко, чтобы стать с ним одним целым, какое бы расстояние их ни разделяло… Повесить на себя дикаря имеет право только целитель высочайшего уровня, до которого не дотягивает даже Хара. Иллюзии. Он не целитель. И к тому же мужчина. Одинокий мужчина. А Марго – милая молодая женщина. Старейшины никогда не дадут добро на такой тандем. У него самого не хватит совести обманывать ее. Однажды он расскажет, как Суры контролируют дикарей, не допуская технического прогресса, который может убить и тех и других. Как глазами и ушами осведомителей отслеживают тех, кто пытается воплотить прогрессивные идеи, и при помощи Дара стирают им память. И как те потом живут, не помня своей прежней личности. Впрочем, некоторые превращаются во вполне довольных жизнью фермеров и ремесленников. Узнав все это, не станет ли Марго презирать его?
Сентябрьский денек расщедрился теплом. За уборкой и мытьем посуды Марго вся взмокла. Неплохо бы помыться. Она не успела удалиться от крыльца и на десяток ярдов, как за спиной раздался грохот шагов и окрик:
– Ты куда? – Морган спускался за ней следом. – В лесу еще опасно. Не стоит уходить далеко.
– Я хотела… хм… помыться. Мы ведь заночуем здесь, так?
Он молча повел ее в глубь сада и возле узкого деревянного строения с бочкой на крыше предоставил самой себе. Марго заглянула внутрь, повернула металлическую ручку на стене. Из воткнутого в потолок наконечника лейки на решетчатый пол забрызгал дождь. Теплый! Нагретые солнцем струи, под которыми так приятно понежиться, и не надо опрокидывать на себя ведро за ведром, как в бане. А волосы можно вымыть, не ползая на коленях перед бадьей.
Она нежилась до тех пор, пока в бочке внезапно не закончилась вода, оставив ее с намыленной головой. Марго отодвинула край кожаной шторки, заменяющей дверь, оглядела дворик. Найти лестницу, чтобы добраться до бочки, а натаскать воды ничего не стоит; главное, чтобы ее не застали нагишом, а то прискачет очередной охотник за ветчиной. Тот кусок наверняка уже съели. Полотенца едва хватило, чтобы обернуть бедра. Марго решительно вставила ноги в ботинки – не дай бог вляпаться в чьи-нибудь кишки – и приступила к устранению беды. Лестница валялась возле конюшни. У колодца Марго обнаружила два ведра, аккуратно перевернутые кверху дном. В ведре можно было запросто искупать трехлетнего ребенка, да и ее при большом желании тоже, но, если наполнять их не целиком, она справится.
Марго вытягивала из колодца вторую бадью, когда с боков ведро перехватили руки Моргана. Она вскрикнула от неожиданности, оказавшись зажатой в их кольце.
– Там… вода кончилась, – залепетала Марго, смущенно прикрывая грудь. – Не хотела тебя беспокоить из-за пустяка.
– Нырнуть головой в колодец, по-твоему, пустяк?
– Но я же…
– А надорваться, таская ведра, в которых уместишься сама?
Морган набросил ей на плечи полотенце, и Марго, виновато скорчившись на узкой лавочке возле колодца, наблюдала, как бедняга, сгибаясь на один бок, таскает воду. Второе ведро он наполнял на треть, а опрокинув очередную порцию в бочку, заходил за сарайчик – видимо, отдышаться и помассировать раненую руку. Всякий раз, когда Морган подходил к колодцу, ее лицо вспыхивало от стыда. Это продолжалось по меньшей мере полчаса, пока Морган не махнул рукой в сторону бочки, дав понять, что мучениям пришел конец. Марго вскочила ему навстречу:
– Спасибо! Извини, пожалуйста. Я как-то не подумала, что вода может закончиться. Ну, просто не подумала…
– Думать не надо было, – сквозь зубы буркнул Морган. – Надо было позвать меня.
Споласкивалась Марго без удовольствия. Свежая колодезная вода ненамного теплее монастырских купален, и Марго думала только об уютном уголке за печкой – там тепло и не придется краснеть за свою глупость. К концу помывки она покрылась гусиной кожей, у нее стучали зубы и тряслись коленки. Высунувшись за шторку, Марго обнаружила, что ее заляпанное грязью платье исчезло, вместо него на крючке под полотенцем висят рубашка и штаны. Чистые, пахнут лавандой – очевидно, хозяйка держала в шкафу засушенные цветки.
Одежда оказалась слишком просторной. Концы рубашки пришлось связать на талии; они же послужили поясом, поддерживающим штаны. Марго критически оглядела себя со всех сторон. Она никогда не носила штанов. В монастыре у нее было четыре платья – два черных шерстяных с длинным рукавом, перешитых из монашеских ряс, и два летних – бежевое и зеленое. Иштван мог достать любую одежду, но, даже насмотревшись в Погибшем мире на девчонок, у которых юбки едва прикрывали зады, а штаны начинались на лобке, она по монастырской привычке предпочитала платья до пят. Своим новым образом Марго осталась довольна. Хотя Морган и не делал попыток облапить ее, Марго страшно смущала открытая грудь и отсутствие панталон.
