Дмитрий Кузьмин - Лис. Сказания Приграничья (СИ)
Ладонь кочевника продолжила путешествие по юному телу — Калли не исполнилось и двадцати пяти, линии еще не успели огрубеть, наследница Люциуса только готовилась к тому, чтобы превратиться из юной девы в женщину.
— Не сметь! — рявкнул голос рядом. От неожиданности девушка дернулась, ладонь степняка замерла. С опаской приоткрыв глаза, Калли заметила рядом с телегой всадника. Шаман Энд, правая рука вождя кочевников Вандера, держал наготове изогнутый кинжал.
— Это не твоя добыча! Не твое мясо! Не трогать! — четко выговаривая, деля слова друг от друга, проговорил шаман, поигрывая кинжалом. Степняк посмотрел на Калли, затем на Энда, затем снова на девушку. Пробормотал что-то невнятное на лающем диалекте, но руку с неохотой убрал.
— Ф'а д'ан хэт! — рявкнул Энд. Кочевник покачал головой, злобно посмотрел на шамана и повернулся к девушке. Смачный плевок степняка упал на грудь, которую он недавно мял. Девушку передернуло.
— Не волнуйтесь, графиня, — посмеиваясь, сказал Энд. — Я приказал этому животному вас не трогать.
— Ты сдохнешь! — попыталась ответить Калли, но изо рта донеслись лишь невнятные звуки. Девушка застонала — чертов кляп.
— Ну что вы, графиня. Не беспокойтесь, — улыбнулся шаман. — Никто из нас вас не тронет, по крайней мере до тех пор, пока вас не попробует Вандер. А уж потом вождь решит, оставить такую прелестную девочку игрушкой для себя, или отдать войску. Так что ведите себя хорошо, и придется вам обслуживать только вождя. А это честь.
Калли показалось, что она была готова провалиться в обморок. Девушка представила, как годами не мытые руки кочевников хватают ее тело, насилуют, теребят, сменяют друг друга. И пытка длится часами.
— А сейчас небольшой привал, — словно не замечая побледневшего лица Калли, объявил Энд. — Если вы будете хорошо себя вести, то я смогу дать вам немного воды. А если нет, тогда, возможно, мне придется поступиться приказом, и отдать вас на час кому-нибудь. Да хотя бы и вашему охраннику — как я вижу, вы уже познакомились. И поверьте, он не будет так галантен, как я.
Посмеиваясь, шаман хлопнул коня по черному боку и отъехал от телеги. Калли приказала себе успокоиться — паника паникой, но ситуацию она не спасет. Девушка попыталась восстановить спокойствие, заставляя себя глубоко и ровно дышать.
Чертов шаман. Калли не могла простить себя за то, что попалась на его уловку. Как она могла забыть? Кочевников все считали диким зверьем, мозг которых недалеко ушел от неказистых лошадей, на которых они рассекали по степям. Животные, способные подраться из-за не обглоданных костей. Кочевники в представлении жителей Приграничья были недолюдьми, неразвитыми существами, лишь внешне напоминающими человека.
И люди были недалеки от правды — большинство, простые степняки и правда никогда не учились грамоте, и напоминали зверей. Но только не шаманы. Смешок природы — но часть рождавшихся у степняков детей росли умнее своих сверстников, и кочевники отдавали таких в общину шаманов. Вожди и шаманы — высшее сословие кочевников, не отличались от людей по уму. А то и превосходили их. Калли тряхнула головой — вот она и поплатилась за то, что недооценила степняков.
Девушка откинулась на дно телеги, попыталась расслабиться. Снаружи были слышны крики Энда — шаман успокаивал распоясавшихся собратьев и заставлял напоить лошадей. Несколько долгих минут, показавшихся девушке вечностью — и уже знакомый степняк занял место рядом с ней, и телега двинулась дальше.
* * *Природа на полуострове Приграничье бунтовала. Почти по всей площади шел осенний холодный дождь, на побережье — валил снег. Белых хлопья смешивались с песком и галькой, погибали в бушующих волнах. Зато на самом верху горной гряды Прибой, куда едва ли долетала редкая птица, снег, обычно покрывавший верхушки скал, растаял. Где-то сошел вниз лавиной, где-то просто испарился, но везде пики гор сверкали чернотой. Нагие, они подставили небу камни, до это не знавшие тепла сотни лет, и грелись под лучами приветливого солнца.
Плато Василисков завалило одной из лавин. Жалобно скулил снежный барс, который по неведению забрался так высоко. Он стремился поймать черного, как ночь, орла — и попал в ловушку. Снежным барса назвали лишь по цвету шкуры — и сейчас он, покрытый метровым слоем зимы, звал на помощь. Уже понимая бесполезность затеи, понимая, что так и задохнется, останется в толщи хлопьев, но никак не желая сдаваться.
Предводитель Ордена мага, сгорбившись, опираясь на посох и кутаясь в овечью шкуру, стоял на выбитом в скале балконе и смотрел на заваленное плато. Вой барса отражался от гор, эхом бродил меж скал. Учитель жалел зверя, но не решался помочь. На все воля богов, считал старый маг, и не вмешивался в ход природы.
Внутри обители, в десятке шагов от старика, грелись у костра два его ученика. Вайн и Жануар сегодня отработали нужно количество часов изысканий в познании древних книг, позанимались тренировкой боевой магии и теперь могли предаться любимому последние дни занятию — спору.
— Есть разница между убийцей и воином, — заявил Жануар, протягивая руки к огню. Костер горел, но привычного треска дерева не было слышно. Деревянный брусок, лежащий между камней в золе, сегодня был охвачен магическим пламенем. Настроение у мага было хорошим — запас дерева подходил к концу, и он смог убедить учителя использовать для обогрева колдовство. Вайн, считающий, что использовать магию для быта недопустимо, промолчал — крыть было нечем.
— Я и не спорю, — буркнул Вайн. Маг пошел на уступку, но руки к искусственному огню не тянул, а спрятал их под шерстяным плащом. — Разница есть, но в нашем случае Лис действует как воин, а не как убийца. Настоящий воин, когда нужно, действует, и его меч разит врагов. И он не считает это убийством.
— Нет, мой друг, — протянул Жануар. Обрадованный победой, маг не раздражался, как обычно, а позволял товарищу возражать. Но и объяснял его неправоту. — Разница между воином и убийцей как раз в том, как они лишают жизни. Воин сражается за свою жизнь, за жизнь родных или родины. Но отнимая ее у врага, он все равно испытывает муки. Мораль, совесть — все здесь смешивается в клубок эмоций, которые точат человека. Воин сомневается, нужен был ли удар, верно ли он поступил, убив того или иного.
— Да что ты? — усмехнулся Вайн. — А что же тогда убийца?
— А убийца, Вайн, он не испытывает этих мук. Ни до смерти противника, ни после, — улыбнулся Жануар и продолжил разглагольствовать. — Убийца — он лишь принимает решение и действует согласно плану. Он боится, не волнуется. Посмотри, как Лис сражался с кочевниками. Что, разве ему нужно было драться?
