Дэйв Дункан - Император и шут
– Знаешь, это случилось уже после того, как здоровье государя начало ухудшаться, – замялась Эйгейз. – Консул Итбен… сейчас он, конечно, регент. Так вот, Итбен предложил, что, поскольку старшая ветвь отмерла – Кэйдолан была бы следующей после тебя королевой – ближайшим преемником является Анджилки. К тому же Краснегар не стоил войны с Нордландией, потому как у Империи много других проблем, хотя бы с гномами, не говоря уж о гоблинах; к тому же начиналась заркианская кампания. Вскоре доставили ответ от Экки, и отец смог доложить Сенату, что герцог не претендует на самостоятельное правление королевством. Компромисс устраивал всех – Анджилки получает номинальный титул, а править от его имени станет выбранный танами вицекороль. Посол Нордландии согласился, и меморандум был подписан.
Эйгейз конечно же была не глупее, чем Кэйд.
– Удобный расклад, – пробормотала Инос, – но только не для жителей Краснегара.
– Ну, дорогая, император не отвечает за чужое, если только ты не захочешь провозгласить его своим сюзереном.
– Конечно нет! – поспешно заверила Инос. – Что ж, очевидно, Хранитель лгал.
После этих слов леди Эйгейз заметно побледнела и зажмурилась, а потом севшим голосом пролепетала:
– Случается, дорогая, что и Хранитель ошибается, я полагаю. А Кэйд, ты говоришь, цела и невредима, там, в… э…
– В Алакарне, – подсказав Азак.
– Благодарю, – смущенно произнесла Эйгейз, рассматривая загадочного варвара, и поспешила сменить тему на более безопасную. – Как все это необыкновенно удивительно! Анджилки и не подозревает ни о чем подобном!
Инос содрогнулась от недоброго предчувствия.
– Анджилки?
– Ах! Конечно же ты не знаешь! Он в Хабе, дорогая. Приехал пару дней назад в преужаснейшем состоянии.
– Анджилки? Герцог здесь?
– Ну да, дорогая. Регент вызвал его, когда… ооо, полагаю, ты и об этом тоже знать не можешь. – Эйгейз волновалась, чем дальше, тем больше, и, как все толстушки, потянулась к еде. Вытащив из ящичка коробку шоколадных конфет, она сняла крышку и принялась выбирать, какую съесть первой, но говорить не переставала. – По дороге с ним случилась неприятность, с Анджилки то есть, – он сломал ногу. Бедняжка, эта поездка для него стала кошмаром. Теперь он уже не герцог, он король… О Боги!
– Чего еще я не знаю? – допытывалась Инос.
– Хочешь шоколадку? Нет? А вы, ваше величество?
Азак тоже отказался от угощения, но попросил:
– Пожалуйста, зовите меня просто Азаком, – и после небольшой заминки добавил: – Раз мы все стали теперь одной семьей.
– О Боги! – пробормотала Эйгейз и съела подряд три конфетки, не спуская глаз с султана.
Действительно, не такое сейчас время в Хабе, чтобы гордиться родством с джинном.
– Почему регент вызвал Анджилки? – требовательно, спросила Инос.
– Изза Калкора, дорогая. Он тан Нордландии…
– Я знаю о Калкоре. Он наш дальний родственник, очень дальний. – Вдруг Инос вспомнила видение в магическом окне и поморщилась. – На самом деле один раз я его видела. Чем отдаленнее родство с ним, тем лучше! Так что о Калкоре?
– Он… о, Великое Равновесие! – распахнула глаза Эйгейз и бросила в рот еще одну шоколадку. – Знаешь, дорогая, возможно, я сделала грубейшую ошибку.
– Что за ошибку?
– Что ж, что сделано, то сделано. Видишь ли, Инос, твое письмо пришло только сегодня утром, когда отец уже отправился во дворец. Я не верила в твое чудесное воскрешение потомуто и не послала сообщение отцу о тебе. Я чуть было вообще не отказалась от поездки. Мне пришлось менять планы, в частности, переносить на другой день примерку платьев. О Боги!
Азак молча хмурился. У Инос сердце выпрыгивало из груди.
– Ты начала о Калкоре, Эйгейз, – напомнила ей Инос.
Проглотив еще пару конфеток, та выпалила:
– Он тоже в Хабе. Вот что сейчас при дворе творится. Пират потребовал охранную грамоту, и регент, конечно, это ему предоставил, потому что джотунну ни за что не вернуться. Тан прибыл пару дней тому назад, и сегодня на повестке дня только один вопрос – Краснегар. Когда Анджилки добрался до нашего дома, отец сразу же отослал во дворец курьера с известием. Преторианцы явились прямо среди ночи, безжалостно вытащили беднягу прямо из кровати и забрали с собой…
– Краснегар? Сегодня? – вскричала Инос, чуть ли не кожей чувствуя взгляд Азака, пожиравшего ее глазами. – Нам, нужно ехать…
– О, во дворец уже слишком поздно, дорогая. Они заседают с утра. Даже я не могу пройти в Круглый зал, чтобы известить отца, и уж тем более провести тебя мимо стражи.
– Но что нужно Калкору?
– Ты абсолютно уверена, что не хочешь конфетку? Ах, дорогая, никто ничего не знает! Поговаривают, что тан вконец свихнулся и намерен биться с Анджилки за трон.
– Драться с Анджилки! – ахнула Инос, вспомнив мускулистого джотунна, увиденного ею когдато в волшебном окне, и толстого увальнягерцога. Ее начал разбирать смех. Сама идея столкнуть этих двоих в поединке была абсурдной, и Инос, не в силах сдерживаться, расхохоталась.
– Это единственное правдоподобное объяснение присутствия в Хабе обоих претендентов на Краснегар, дорогая, – с тихим стоном закончила Эйгейз и кинула в рот последнюю шоколадку. – У джотуннов есть какойто старинный варварский обычай разрешать каверзные споры между противоборствующими сторонами. Они называют это «Божьим Судом». Мне отец говорил.
– Драка на топорах! – вскричала Инос.
Волшебное окно показало поединок на топорах между Рэпом и Калкором.
Но ведь Рэп мертв.
Азак улыбался.
4
Мама урезала ежедневную норму лекарства Шандн. Хуже того, она нашла запасную бутылку, которую мальчик прятал за комодом. Церемония едва началась, а он уже ощутил пробуждение царапучих кошек. Шанди дрожал как в лихорадке и с трудом сохранял неподвижность. А с потом, стекавшим по его лицу, он ничего не мог поделать. Чтобы не думать о лекарстве, принц пытался сконцентрироваться на происходящем.
Король Краснегара основательно заплыл жиром, к тому же одна нога его была в гипсе. Ему приходилось управляться и с тогой, и с костылем; пожалуй, даже по отдельности этот увалень не справился бы ни с тем, ни с другим. Шанди с презрением взирал на короля Краснегара.
В любом случае это неправильно, что импы становятся королями, – так рассуждал Шанди. Импы – это импы и должны соблюдать верность присяге императору. Королей могли иметь кто угодно, хоть гномы, хоть людоеды или им подобные – кто именно, он еще не решил, – но не импы. Утешало лишь то, что, в сущности, этот король был всегонавсего герцогом и он просто выказывал дань уважения Кинвэйла регенту, никаких недоразумений. Вот выглядел этот тип очень забавно, особенно когда двум герольдам пришлось под руки опускать его на пол, чтобы тот смог встать на колени, не растеряв ни тогу, ни костыль, и устроить поудобнее ногу в гипсе.
