Дэйв Дункан - Император и шут
Юный гвардеец молча нахмурился. Он уже сожалел, что вступился за Инос, презрев ее жалкий вид.
– Можете ли вы доказать, что вы та, за которую себя выдаете? – надменно спросил он.
Азак, вынужденный молчать, все сильнее и сильнее накалялся гневом.
– Я – Иносолан из Краснегара, а ты, похоже, леди Эйгейз.
Дородная дама в карете скептически вздернула бровь:
– Мое имя ни для кого не секрет.
– Кэйд много рассказывала мне о тебе.
– Что именно?
– Например, ты провела лето в Кинвэйле. Там ты покорила сердце молодого гвардейца… точно не помню имени… кажется, Айнофер.
– Претор Айонфью – мой муж. Ты плохо справляешься со своей ролью.
– Это не роль, а рассказ. Ну, она также упоминала некий концерт на спинете. В этот раз спинет не просто фальшивил, иногда он начинал самостоятельно издавать звуки, совершенно уродуя мелодию; возможно, это изза ежа, ползавшего внутри инструмента. Или вот еще, насчет закрытой супницы; когда лакей поднял крышку перед Эккой…
– Иносолан! – пронзительно завопила вельможная леди. – Что с твоим лицом, дитя?! – Дородная дама с трудом спустилась по ступенькам из кареты прямо в раскисшую грязь и под дождем бросилась обнимать Инос.
– Да помогут тебе Боги, трибун, – нахально усмехнулся молодой преторианец, очень довольный собственной прозорливостью.
3
У Кэйд была манера изображать легкомысленную дурочку. Эйгейз переняла этот стиль, но в результате получилась гротескная пародия на герцогиню. Она болтала без умолку, хихикая и сюсюкая, но, будучи дочерью сенатора, сама решала, когда кривляться, а когда быть серьезной. Одногоединственного взгляда на беднягу Чара, избитого и окровавленного, хватило, чтобы от мягкости не осталось и следа. Глянув на свой эскорт, Эйгейз с деланным безразличием холодно произнесла:
– Тиффи, дорогой, сделай чтонибудь.
– Господин… – с лучезарной улыбкой подступил Тиффи к трибуну.
Вот когда все влияние имперской аристократии приготовилось обрушиться на этого несчастного заслуженного офицера. Чтобы срочно исправить положение, трибун спешно реквизировал карету и на свежей упряжке лично помчался со своей жертвой в лучший военный госпиталь в Хабе, да не один, а со свидетелем, Варруном, имея строгий приказ лично Эйгейз доложить о выполнении, причем непременно до захода солнца, иначе его карьера будет погублена.
Стойкость аристократки была безгранична. Когда Инос представила гиганта варвара как своего мужа, султана Азака из Алакарны, Эйгейз мило улыбнулась, даже глазом не моргнув, и протянула руку для поцелуя. Азак изысканно поблагодарил ее за честь, но извинился за то, что не может себе позволить дотронуться до благородной леди, так как слишком запачкан дорожной пылью.
Потом Эйгейз сотворила еще одно чудо, всегото потому, что Инос не пожелала портить великолепную поплиновую обивку в сенаторской карете, справедливо считая себя слишком грязной. Администрация станции мгновенно выделила великолепные покои с горячими ваннами, мягкими полотенцами и чистыми одеждами. Инос почувствовала головокружительное упоение, словно все проблемы уже разрешились. Довершила эйфорию обильная трапеза, самая прекрасная за последние недели, и все же запомнились ей в основном только бесконечный и неумолчный щебет светского вздора ее родственницы и полное изумление на чисто выбритом лице джинна, вынужденного проявлять уважение к этой болтливой даме.
Впрочем, когда с неотложными делами было покончено и Инос с Азаком уселись в карету, а Джарким устроился на запятках этой же кареты с форейторами, леди Эйгейз повела беседу на отвлеченные темы. Преторианцы скакали впереди, расчищая путь, и карета, грохоча колесами по мостовой, беспрепятственно катилась вперед. Инос упорно боролась с охватившей ее на почтовой станции эйфорией, тщетно пытаясь вернуться с небес на бренную землю, понимая, что ощущение – свободы и безопасности пока еще эфемерно. Азак был рядом и, похоже, считал, что ловушка, в которую он залез, теперь захлопнулась. Инос догадывалась, что ее супруг вспоминает и придирчиво перебирает все подозрения относительно мотивов и действий королевы Краснегара. Сейчас Инос являлась хозяйкой положения, и конечно же султан, привыкший к предательствам, не доверял ей.
– Это очень долгая и неправдоподобная история, госпожа…
– Эйгейз, дорогая.
– О да, Эйгейз. Не проще ли будет начать тебе? Расскажи, что ты знаешь, а недостающее я дополню.
– Милая моя Инос, твое неожиданное появление заставило меня усомниться во всем, что мне казалось известным. Итак, первое, что мы услышали, это о неприятностях в северовосточном Джалгистро. Прошлой весной там возобновились гоблинские набеги, и изза этого однажды вечером отец вернулся из Сената вконец обозленным. Потом пришло известие, что ты потеряла отца. До сих пор верно?
– Да, – согласилась Инос.
Эйгейз пробормотала стандартное соболезнование и продолжила:
– Еще сообщалось, что ты вместе с Кэйд под военным эскортом возвращаешься в Краснегар. Дальше сплошные слухи, будто бы на обратном пути отряд попал в засаду, битва была короткая, а потом… ужасные зверства. Сенат… Можешь себе представить! Гоблины! Они хуже карликов! У Империи раньше никогда, никогда не было столь серьезных проблем с гоблинами. Мы с отцом конечно же беспокоились и за тебя, и за Кэйд, мы написали Экке. Но известие о твоей смерти и смерти Кэйд пришло раньше, чем ответ на наше письмо.
– Кто сообщил такое? – требовательно спросила Инос.
– Император, дорогая, – сочувственно вздохнула Эйгейз. – Это было официальное сообщение Сенату. Разумеется, отцу он рассказал раньше, мы ведь отдаленная родня, впрочем – обычная вежливость. Император сказал, что известие исходит от Олибино.
– Ага! – констатировала Инос и переглянулась с Азаком. С ее глаз словно пелена спала. Олибино в свое время не сумел ни выкупить Инос у Раши, ни выкрасть ее. Он решил расправиться с проблемой радикальным способом, заявив, что Инос мертва. Кто бы посмел усомниться в словах ХранителяСтража? Вот почему, когда Инос добралась до Алакарны и больше уже никак не могла быть полезна колдуну, он, не долго думая, вновь отослал ее к Раше. Так и было!
– А как император решил с Краснегаром? – опередила Инос град вопросов, готовых слететь с язычка хозяйки.
Карета лихо мчалась по широкому проспекту мимо величественных зданий и грандиозных сооружений. Разумеется, Инос хотелось поглазеть на столицу, но она ясно сознавала, что сейчас никак не время предаваться праздности и заниматься осмотром достопримечательностей.
