Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — ландесфюрст
Сэр Растер тоже это усмотрел, посмотрел на меня в удивлении.
— Вы и это предвидели?
— Я такой, — ответил я скромно, — провидец как бы вроде.
Глава 13
Сулливана и леди Хорнегильду отец Дитрих обручил под ликующие вопли в церкви, несмотря на призывы соблюдать тишину в святых стенах, однако повенчать сможет только тогда, как он сказал строго, когда под венец поведет невесту ее отец. Этот старинный обычай выхватывания осужденного к казни будет признан церковью, если герцог и королева турнира при свидетелях скажут, что вступают в брак добровольно и без принуждения.
Барон Альбрехт поглядывал на меня с понятным укором, я делал вид, что не понимаю, наконец он сказал:
— Ваша светлость, а что дальше?
— Строим флот, — ответил я. — Продолжаем.
Он поморщился.
— Ваша светлость, вы ж понимаете, о чем я.
— О чем? — спросил я.
Он тяжело вздохнул.
— О герцоге Сулливане, конечно. Он так и не признал вас законным властителем! Вы для него незаконный узурпатор, против которого сам Господь велит и даже разрешает при всей своей непонятной нам милости.
Я пожал плечами.
— Барон, что вы так о Сулливане? Казнить его можно в любой момент.
— Как? — спросил он.
— Да вот так, — ответил я хладнокровно. — Во-первых, отец Хорнегильды может отказаться выдать ее за Сулливана. Во-вторых, сам Сулливан не очень-то горит из одной петли сунуть голову в другую.
— Ваша светлость?
Я поморщился.
— Вы уверены, что Сулливан обрадовался?
— Ну, — проговорил он уже колеблющимся голосом, — теперь не уверен, однако… все-таки лучше быть женатым… да еще на королеве красоты!.. чем смотреть как тебе отрезают мошонку и выдирают внутренности!
Я сказал с презрением:
— Прагматик!.. Как вам не стыдно, барон?.. Настоящий рыцарь лучше позволит выдрать себе внутренности и будет смотреть бестрепетно, как их сжигают на жаровне, чем женится не на той женщине, что запала в сердце!
— Да? — спросил он с сомнением и посмотрел очень пытливо, стараясь понять, насколько я серьезен и величав, но по мне хрен что угадаешь, если я вот так слежу за собой. — Тогда да, конечно, я так глубоко в настоящесть не опускался, у меня рост не позволяет, утонуть могу… Я больше по верхам, как и некоторые из деятелей, которых вроде бы знал, а оказывается, не так уж и совсем…
— Вот-вот, — сказал я, — начинается ваш процесс стремительного падения из рыцаря в… стыдно сказать!.. интеллигента, который ни в чем не уверен. И чем больше амбивалентности, тем выше… вернее, глыбже интеллигентность. Барон, мы не должны вести себя, как интеллигентная сороконожка, у которой спросили, с какой ноги начинает бег! Мы крокодилили, крокодилим и будем крокодилить, ибо сей великий зверь всегда двигается только вперед и даже не оглядывается.
Он поклонился.
— Постараюсь насчет крокодиления запомнить. Как государственной политики.
— Только не переусердствуйте, — предупредил я.
— Ваша светлость?
— Лозунги, — объяснил я, — это лозунги. Мы их изготавливаем, но это не значит, что сами должны это… есть. Оглядываться и даже отступать бывает необходимо, чтобы разогнаться перед прыжком. Насчет Сулливана придумать что-то вообще трудно, он слишком негибок. Да, признаюсь, я уговорил леди Хорнегильду поступить именно так, но я не уверен, что сделал правильно. Политик бы… не вмешивался. Нет человека — нет проблемы. Но теперь Сулливан спасен красиво и романтично, что добавляет ему популярности. А мне это надо?
— Не надо, — согласился он, — но что сделано, то сделано. Теперь надо решить, что делать дальше. Сулливан сейчас популярен, за ним пойдут не только его отряды, уже переполовиненные пиратами, но и герцог Вирланд Зальский.
Он уточнил:
— Этот тоже не принес вам присягу!
— Вот-вот, — согласился я, — оставить такое без внимания… это же и другие местные могут решить, что им тоже позволено! Потому Сулливана нужно… устранить.
Он тяжело вздохнул.
— Сулливан так отличился при защите гавани и города… Народ его боготворит, не в обиду вашей светлости будь сказано.
— В обиду, — ответил я сварливо. — Конечно, обидно! Боготворить должны только меня, разве не ясно?.. И вообще… разве непонятно, что оставить его охранять порт мы не можем, слишком уж… ответственное место. Флот — это все, это наша надежда.
Он спросил осторожно:
— Значит…
— Значит, — ответил я, — убираем. Совсем! Начисто. Есть места, где его таланты махать мечом и принимать удары по-прежнему востребованы. Например, граница с Варт Генцем.
Он посмотрел на меня очень внимательно.
— Я что-то не понял, — проговорил он озабоченно. — Разве Варт Генц теперь не самые близкие друзья?
— Ближе не бывает, — заверил я. — Но там сейчас выбрали нового короля. Даже не короля, а вообще новую династию… Ведущие партии идут ноздря в ноздрю, а это как бы не весьма зело. Даже чревато боком. И хотя я со всеми в дружбе — политик же! — но, знаете ли… что-то стал вроде пугливой вороны, что дует и на воду, дура какая-то. В общем, подберу для герцога Сулливана местечко на самом краю света, а именно таким выглядит отсюда Турнедо.
Он пробормотал:
— Там, конечно, он уже не будет опасен. Но… согласится?
— Имеет полное право отказаться, — пояснил я. — В нашем замечательном демократическом и полном гуманизма обществе, полном любви к человеку и внимания к его повседневным нуждам, я всегда даю свободу выбора: подчиниться или подняться на эшафот.
— Мне почему-то кажется, — пробормотал он, — в этом трудном выборе, ну да, очень сложном, он выберет тот, который по своей исключительной и просто умопомрачительной доброте предлагает ваша светлость.
— Надеюсь на это, — согласился я. — Хотя кто знает, рыцарь все-таки до мозга костей… К тому же он теперь так внезапно женат.
— Может, — предположил он, — потому и согласится? Оставит жену на хозяйстве здесь, а сам восхочет отдохнуть на северных землях? Вы для него приготовили что-то особенное?
Я покачал головой:
— Отнюдь.
— Отнюдь, — повторил он в недоумении, — это «да» или «нет»? Или «пойдем выпьем»?
— Еще один сэр Растер, — пробормотал я.
— В ваше отсутствие нетрудно орастериться, — сообщил он. — Итак?
— Простой надел земли, — ответил я, — хоть и весьма большой. С парой очень хорошо защищенных крепостей и кучей замков и башен. На той части турнедских владений, что отошли Армландии. А соседом его будет некий Зигмунд Лихтенштейн, земли которого по договору о разделе ныне у моих верных и замечательных союзников из Варт Генца.
