Коллин Хоук - Воссозданный (ЛП)
Когда Осирис договорил, повисло молчание. На моем лице блестели дорожки от слез. Если бы Амон попросил меня убежать, думаю, я пошла бы за ним. Особенно, если бы ему не пришлось умирать. Я не знала, что заставляло меня ставить отношения, жизнь одного человека, любимого человека, выше всех душ космоса, но так и было. И тишину нарушил Анубис.
- Обычно скарабей сердца не дает проверить сердце хозяина на суде.
Маат тихо ответила:
- Тогда мы слышали эхо его мыслей через Лили и Тию. Истинные чувства Амона, призванные через их связь. Есть еще что ответить на этот вопрос?
Осирис скривился, словно должен был ответить, но пытался сдержать слова. Капли пота выступили на его лбу. Наконец он сказал:
- Лили обладает моим рен, - бог побледнел после этих слов и с тревогой посмотрел на Маат. У нее было такое же лицо. И у всех богов, даже у Астена и Ахмоса, было потрясенное и ошеломленное выражение лица.
- Что это значит? – с тревогой спросила я. – Что за рен?
Объяснил мне Астен:
- Даже мы не знаем рен Амона. Это его истинное имя. Произнести истинное имя – значит вдохнуть во что-то жизнь.
- Или смерть, - сказал Ахмос. – Оно дает абсолютную власть над человеком.
Все смотрели на меня так, словно у меня вырос третий глаз.
- Нет у меня этого, - сказала я, дико размахивая руками. – Иначе я знала бы.
- Скарабей Амона не врет, Лиллиана Янг, - сказала Маат. – Он не может врать на весах. Это знак, - добавила она, указывая на других богов в комнате.
- Мы не знаем этого, - возразил Анубис. – Может, ему просто захотелось поделиться с ней. Это не обязательно значит то, о чем ты думаешь.
- Если Амон связан весами, то и я тоже, - сказала я. – Так что я не вру, когда говорю, что у меня его нет. Или я об этом не знаю.
- Думаешь, это как-то связано с пророчеством? – спросил Анубис.
- Никак не проверишь, - ответила Нефтида.
- Каким пророчеством? – спросила я, с подозрением глядя на богов. Они не спешили отвечать. Я посмотрела на Астена, а он пожал плечами.
- Есть древнее пророчество о хаосе, - объяснила Маат. – Там говорится, что наступит время, когда хаос будет править космосом. Гармония будет утрачена. Порядок – разбит. Сила богов окажется в паутине паука. И тогда появится Освободительница. Но она не сможет спасти все утраченное. Чтобы вернуть равновесие, нужна огромная жертва. Она использует истинное имя, чтобы поглотить солнце, и исчезнет навеки.
- И получается, что я – эта Освободительница?
- Мы не знаем, - сказала Нефтида. – Пророчество очень старо. Но Амон…
- Да. Поняла. Он связан с силами солнца. А у меня якобы есть его истинное имя, - сказала я.
- Если она знает истинное имя Амона, будет даже проще, - сказал Анубис.
- Как это? – я скрестила руки на груди и нахмурилась.
- Им можно его призвать. У него не будет выбора, кроме как следовать на твой зов.
- Я… могу такое? – пролепетала я. – Это ужасная власть.
- Да, - сказал Осирис. – Я предан жене, но даже я не сказал ей своего истинного имени. Это опасно, ведь если другой знает, ты вдвойне уязвим.
- Я никогда не раню Амона, - возразила я.
- Можно сделать это невольно, милая, - ответила Нефтида. – Но это сила, и те, кто захотят ее, могут прийти за тобой
- Да, - сказала Маат. – Это знание должно остаться здесь, с нами. То, что у Лили рен Амона, никто из нас не расскажет. Согласны?
- Согласны, - сказали все боги. Ахмос и Астен кивнули.
- Хорошо, - богиня правосудия продолжала. – Закончим на этом? – я чувствовала по ее отношению, что оставшиеся вопросы были излишними. Она уже приняла решение. Когда Маат спросила, заставляли ли мы других плакать, разбивали ли сердца, я не была удивлена ответом Амона, да и мне ответить было просто. Родители больше расстроились бы из-за работы, чем из-за меня. Ответ Тии удивил. Она сказала:
- Боюсь, сердце львицы слишком твердое, чтобы любить, и слишком сильное, чтобы разбиваться, - от ее ответа я опечалилась, зная еще и то, что она чувствовала.
После пары вопросов Маат кивнула.
- Этот вопрос самый важный. Важно быть достаточно сильными морально, чтобы не брать то, что вам не принадлежит, как и говорить правду или не причинять вреда, но о душе говорит сердце. Все вы беспокоитесь и любите тех, кто рядом с вами. Даже Амон, признавший, что сбежал и хотел скрыться от долга, сделал это ради любви. Это человеческое желание. Нет ничего плохого в том, чтобы желать любви и связи с другим человеком, но этот дар стоит страданий. Каждый из вас говорил не о желании повлиять на других, подчинить или запугать, и о печали потери.
Богиня вздохнула и повернулась к весам. Обхватив ладонью каждую чашу, она закрыла глаза и тихо зашептала чары. Когда она открыла глаза, то взяла в одну руку перо, а в другую – скарабея сердца, и подошла к выступу.
- Правосудие просили, и оно было произведено, - сказала Маат. – Я судила сердце умершего Амона, блуждающего духа Тии и еще живой Лили. Их души стали свидетелями против них. И я честно заявляю, что…
Я вдохнула и прикусила губу, нервно грызя ее. Астен с тревогой посмотрел на меня, и я засомневалась только сильнее, неловко переминаясь с ноги на ногу.
- …их деяния правильны в рамках равновесия жизни. Ошибки были озвучены и прощены. Их сердца чисты и получили пропуск в рай.
Богиня улыбнулась, а я ощутила приятный холод облегчения, но тут же задумалась, что значит ее решение. Мне не нужно идти в преисподнюю? Как это работает? Амон не был в раю. Я стояла, заламывая руки, не зная, что будет дальше. К счастью, долго ждать не пришлось.
- Это хорошо, да, - сказал Анубис. – Но ей нужно, чтобы ты открыла путь в преисподнюю.
- Я не могу этого сделать, - сказала Маат.
- Как ей попасть в преисподнюю, если ты ее не отправишь? – сказал Анубис.
Маат вздохнула.
- Я не могу отправлять туда хорошую душу, даже если она этого хочет. Амон смог это сделать из-за Глаза Гора.
- Так выхода нет? – спросил Анубис.
- Она может уйти следом за приговоренным, - предложила Маат.
- На ожидание уйдут десятилетия! Злые сердца, достойные приговора, не появляются каждый день, - заметил Астен.
- И у тебя есть другая идея? – ответила Маат.
Астен скрестил руки.
- Да, - сказал он. – Есть идея.
- И, ради святого, какая? – спросила Маат.
- Думаю, стоит признать злым мое сердце. И она поедет на мне.
18
Сердце Мечтателя
- Я хочу, чтобы мое сердце взвесили на Весах правосудия! – заявил Астен, он вел себя дико, как вихрь. И огромный зал вдруг показался тесным, словно воздух заполнился секретами.
