Ева Никольская - Чужая невеста
— Хорош-ш-шо, — лэф тяжело опустился обратно на кресло и, посмотрев на меня, проговорил: — Если ты выиграешь, мальчишка, получишь час с ней наедине. Можешь делать, что хочешь, но не смей портить ее внешний вид.
— Договорились! — хлопнув по столу раскрытой ладонью, сказал норд, после чего начал снова раздавать "карты".
Я же сидела, ни жива, ни мертва от страха, и, беззвучно шевеля губами, молила Римхольта защитить меня от позора. Йен наклонился к Керру и что-то тихо сказал ему на ухо, но тот отмахнулся и, скривившись, пробормотал:
— Не встревай, ри. Это не твое дело, — а потом издевательски добавил: — Поищи лучше свою аманту, пока она опять не повисла на чьей-нибудь шее. Но рыжий не шелохнулся, продолжая стоять мрачным изваянием за спиной игрока.
Верховное божество лэфири, судя по всему, услышало мои молитвы, потому что, выиграв в последней партии, Брэд-риль забрал себе и чашу, и деньги, и меня. Но кое-кому, похоже, слишком не понравился вкус неожиданного поражения. И отыгрывался этот кто-то на мне до сих пор.
Воспоминание медленно отступало, возвращая меня в реальность. Эмоции, пережитые Ильвой постепенно утихали, оставляя неприятное послевкусие. Но перед внутренним взором все еще всплывало довольное лицо "папаши", который поставил на кон собственную дочь, и хмурые физиономии нордов, пытавшихся что-то втолковать раздраженному проигравшему. А потом в поле зрения появилась самая красивая лэфа, которую только можно себе представить. Ее серебристые волосы были уложены в высокую прическу, стройную фигурку хорошо подчеркивало открытое черное платье, а на лебединой шее красовалось изящное колье с алым камнем. Это волшебное создание плавной походкой подошло к Йену и, показав ему красный цветок с темно-зеленым стеблем, сказало:
— Смотри, что мне подарили, сладкий. Настоящая северная роза! И всего-то за поцелуй. А что ты мне подаришь за поцелуй, Йенчик? — девушка весело рассмеялась и, привстав на цыпочки, притянула к себе голову моего "медведя". А он, он…
Я зажмурилась и затрясла головой, желая прогнать отвратительное воспоминание. Даже свинское отношение Брэда к дочери, которое я прочувствовала на собственной шкуре, когда смотрела в прошлое глазами Ильвы, принесло меньше боли, чем этот их поцелуй. Ураган негативных чувств, налетевший на меня, окончательно убил и без того не лучшее настроение. Как мог Йен так же нежно, как недавно меня, обнимать ту блондинистую козу с черно-красной розой в руках? Она ведь только что выменяла этот чертов цветок за поцелуй! Как?! И, хоть умом я понимала, что все это было в прошлом, но… сердце-то сжималось в настоящем! И разгромить комнату красотки Агиры хотелось именно сейчас.
— Иль, ты в порядке? — раздался над ухом встревоженный голос Эйдара. — ты совсем не слушаешь, что я объясняю. Может…
— Не может, — резко поднявшись с кресла, проговорила я. — Мне надо к себе. Срочно. Прости, Эйд, — и хотела, было, уйти, но он остановил, попросив подождать секунду. После чего сгреб разложенные по столу пластины в кучу, затем аккуратно сложил их стопочкой и сказал:
— Все, мелкая, пошли. Я тебя провожу наверх.
— Пошли, — кивнула, беря его за предложенный локоть. — Только сначала за топором зайдем, — мрачно пошутила я.
* * *Когда пришел Йен, я с упоением доламывала черный пуфик с красным сидением, и распевала песенку в стиле "десяти негритят", слова которой мне подсказал Эйд. Запоминались они просто, легко ложились на незатейливый мотивчик, и к нашему занятию подходили идеально. К тому же у Ильвы оказался весьма хороший слух и довольно красивый голос, которыми я нагло пользовалась, находясь в ее теле. Эйдар же, мурлыча под нос припев выученной мною песни, с не меньшим энтузиазмом, нежели я пуфик, разбирал стол.
С помощью топора, да. Просто мою шутку парень воспринял всерьез, а когда принес-таки злосчастный топор из местной мастерской, отступать уже было как-то неудобно. Да и что греха таить, хотелось мне сломать что-нибудь из вещей Агиры, каюсь. А когда и Йен и Грэм дали на это дело добро, так почему бы не отвести душу и… не приступить к первой стадии ремонта — освобождению комнаты от лишнего хлама?
Кровать мы решили пустить на дрова только после того, как будет ясно, куда я перееду на время ремонта. Да и нравилось мальчишке на ней валяться. А я что? Мне не жалко, пусть себе валяется. Ведь у меня есть пуфик! Который хорошо горит, радуя глаз рыжими всполохами в камине. Красота, да и только!
На стук в дверь мы среагировали дружным "Войдите!", после которого снова погрузились каждый в свое занятие.
— Весело у вас тут, детки! — присвистнув, сообщил Лааш.
Я улыбнулась подлетевшему ко мне "солнышку", но ничего при Эйдаре говорить не стала. Переступив порог, Йен задумчиво оглядел комнату, задержав взгляд на мне, сидящей на полу и скармливающей огню последнюю ножку трагически погибшего предмета мебели. Потом столь же внимательно посмотрел на Эйдара, вдохновенно разбирающего на доски стол, и осторожно так поинтересовался:
— Вам помочь?
— А что тебе тут больше всего сломать хочется? — пряча улыбку, спросила я.
— Ну-у-у-у, — рыжий потер в задумчивости подбородок, а затем неуверенно предложил: — Кровать, может?
— Нет! — в один голос воскликнули мы с Эйдом.
— Почему нет? — деланно удивился Йен.
— Где мы спать-то будем тогда? — вздохнув, отозвалась я и швырнула прожорливому огню огрызок деревянной ножки.
— Мы? — переспросил норд.
Ну, надо же! Оговорка по Фрэйду. Чувствуя, что начинаю краснеть, я поспешно сказала:
— Да, мы! Я и мой мишка, — и указала на плюшевую игрушку, которую купила в городе. — Спасибо тебе за него.
— Мне?
— Ты же все оплатил. Так что там с кроватью? — решила сменить тему я. — Вернее, что охота сломать кроме кровати?
— Да в принципе, ничего, — осматривая комнату, ответил Йен. — А кровать, на мой вкус, неудобная. Может, все-таки ее?
— А мне ночевать к Эйду переехать? — ехидно поинтересовалась я.
— Ну, — мужчина чуть склонил набок голову, насмешливо глядя на меня. — Некоторые лэфы уже доказали свою способность спать не только в постели, но и в кресле, насколько я помню.
Меня малость перекосило от воспоминаний об этом доказательстве, вернее о том, как ломило все тело с утра. А рыжий норд тихо рассмеялся. После чего как-то совсем по-домашнему спросил:
— Вы уже ужинали, ребята?
— Не-а, — отрицательно мотнув головой, я начала подниматься с того самого красного сидения, которое осталось от пуфика. Норд подошел ко мне и протянул раскрытую ладонь, за которую я с благодарностью ухватилась.
