Дэвид Эддингс - Келльская пророчица
— Эрезель подавился! — закричал король. — Кто-нибудь, помогите!
Несколько придворных вскочили с мест и наперебой принялись колотить Нарадаса по спине. Но гролим продолжал задыхаться. Язык вывалился у него изо рта, а лицо начало синеть.
— Спасите его! — отчаянно закричал король. Но Нарадас был обречен. Тело его, выгнувшись дугой, напряглось — и в следующий миг он рухнул на пол. Отовсюду неслись тревожные крики.
— Как тебе это удалось? — шепотом спросил у Сади Шелк. — Поклясться могу, что ты и близко не подходил к кушаньям!
Сади хитровато ухмыльнулся.
— А мне этого вовсе и не требовалось. Я внимательно примечал, где он обычно сидит за столом. Всегда только по правую руку от государя. Примерно час тому назад я потихоньку проскользнул сюда и кое-чем смазал его ложку — от этого зелья опухает гортань и жертва задыхается. — Он помолчал. — Надеюсь, он успел насладиться супом. По крайней мере, я полакомился от души.
— Послушай, Лизелль, — сказал Шелк. — Когда мы вернемся в Боктор, почему бы тебе не потолковать с дядюшкой? Сади нынче не у дел, и я уверен что Дротик нашел бы достойное применение человеку с его талантами.
— В Бокторе зимой идет снег, — недовольно проворчал Сади. — Я терпеть этого не могу.
— Вовсе нет надобности тебе жить в Бокторе, Сади. Тол-Хонет тебя устроит? Хотя тебе придется отрастить волосы.
Закет умирал от смеха.
— Восхитительно, Сади! И удивительно, кстати! Нарадас отравил меня в Рэк-Хагге, а ты его — здесь. Вот что я тебе скажу: готов переплатить вдвое против любого жалованья, которое предложит тебе Дротик, если ты пойдешь ко мне в услужение.
— Закет! — только и смог вымолвить Шелк.
— Похоже, у меня неожиданно возникает широчайший выбор, — заметил Сади.
— Добрых слуг нынче особенно трудно отыскать, друг мой, — ответил Закет.
Короля Ольдорина, бледного и трясущегося, тем временем под руки выводили вон. Когда он проходил мимо них, Гарион расслышал сдавленные рыдания.
Белгарат начал вполголоса браниться.
— Что такое, отец? — спросила Полгара.
— Этот идиот будет убиваться недели напролет. Кажется, я никогда не заполучу карты!
Глава 16
Когда они возвратились в свои покои, Белгарат все еще бранился.
— Кажется, я перемудрил, — бушевал он. — Надо было разоблачить Нарадаса перед королем, покуда этот гад был еще жив! А теперь поздно!
Цирадис, питавшаяся исключительно самой простой пищей, сидела за столом и завтракала, а подле нее стоял ее верный защитник Тоф.
— Что тебе удалось, древнейший? — спросила она.
— Нарадас навсегда нас покинул, — ответил Белгарат, — и теперь король по нему убивается. Возможно, пройдет не одна неделя, прежде чем он оправится настолько, чтобы показать мне карту.
Лицо прорицательницы стало бесстрастным, и Гариону почудилось, будто он слышит шепот таинственной сверхдуши далазийцев.
— Мне позволено оказать вам помощь в этом деле, о древнейший, — сказала пророчица минуту спустя, словно очнувшись. — Дитя Тьмы ослушалась нашего приказания. Колдунья послала своего приспешника за картой, вместо того чтобы явиться сюда самой. И теперь я свободна от некоторых запретов.
Цирадис откинулась на спинку стула и кратко приказала что-то Тофу. Гигант кивнул и бесшумно вышел.
— Он приведет того, кто нам поможет, — объяснила прорицательница.
— А что конкретно ты собираешься предпринять? — спросил Шелк.
— Опрометчиво было бы с моей стороны открыть это преждевременно, принц Хелдар. Кстати, по силам ли тебе определить местонахождение останков Нарадаса?
— Еще как по силам, — отвечал он. — Пойду пошепчусь с придворными. — И он тоже вышел.
— Когда принц Хелдар вернется и сообщит нам, где лежит непогребенное пока тело Нарадаса, ты, король Ривы, и ты, император Маллореи, идите прямиком к королю и убедите его, употребив все дарованное вам красноречие, сопроводить вас ровно в полночь в это самое место, ибо истина, что откроется ему там, утишит его скорбь.
— Ах, Цирадис, — вздохнул Белдин, — ну почему ты вечно все усложняешь?
Прорицательница смущенно улыбнулась:
— Это одна из немногих доступных мне забав, добрый Белдин. Когда я говорю загадками, меня гораздо внимательнее слушают. А наблюдая, как в умах слушателей постепенно начинает брезжить догадка, я получаю удовольствие.
— Но ты забываешь, что это невероятно бесит!
— Возможно, отчасти поэтому мне это и нравится, — почти озорно заявила Цирадис.
— А знаешь, думаю, она все-таки обыкновенное человеческое существо, — сказал Белдин Белгарату. Минут через десять возвратился Шелк.
— Я его нашел, — самодовольно ухмыльнулся он. — Гроб с телом стоит в часовне Чолдана, что на первом этаже дворца. Я даже полюбовался на него. С закрытыми глазами он куда симпатичнее. Погребение назначено на завтра — как-никак на дворе лето, и дольше он не продержится.
— Как думаешь, который сейчас час, добрый человек? — спросила Цирадис у Дарника.
Кузнец подошел к окну и поглядел на звезды.
— До полуночи остался примерно час, — ответил он.
— Тогда пора, Белгарион и Закет! Уговаривайте короля любыми доступными вам способами. Совершенно необходимо, чтобы Ольдорин в полночь был в часовне.
— Мы приведем его, великая прорицательница, — пообещал Закет.
— Если понадобится, волоком притащим, — прибавил Гарион.
— Как бы мне хотелось знать, что она задумала, — говорил Закет, когда они с Гарионом шли по коридору. — Сдается мне, было бы легче убедить короля прийти, если бы он знал, чего ему ожидать.
— Но это могло бы его и насторожить, — возразил Гарион. — Подозреваю, Цирадис готовит нечто в высшей степени экзотическое, а некоторые с трудом воспринимают подобные вещи.
— Еще бы, — ухмыльнулся Закет.
— Его величество приказывал его не беспокоить, — ответил один из стражников у дверей королевской опочивальни, когда они попросили позволения войти.
— Прошу вас, сообщите государю, что у нас дело важное и неотложное, — сказал Гарион.
— Я попытаюсь, господин рыцарь, — неуверенно сказал стражник, — но государь вне себя от горя после смерти своего друга.
Минуту спустя стражник возвратился.
— Его величество выразил согласие встретиться с вами и вашим доблестным товарищем, господин рыцарь, но умоляю вас, будьте кратки. Страдания его невыносимы.
— Твердо обещаю, — пробормотал Гарион.
Покои короля были богато изукрашены. Сам монарх сидел в глубоком мягком кресле, обложенный подушечками, и читал какой-то тоненький томик при свете свечи. Выражение лица его было скорбным, а глаза припухли от слез. Когда друзья предстали перед ним, он показал им книгу.
