Дмитрий Щербинин - Спящие боги
– Говори – что после оврага.
– Все – озеро. А сыночек…
Бриген шагнул из избы, через плечо крикнул:
– Сжечь здесь все!
Но воины немного задержались – наскоро изнасиловали женщину. Затем посекли ее на части и запалили избу.
Глава 10. Ярость
Утро. Небо налилось густым розовым светом, но плыла дымка, шумно дышал ветер; и по горам гроза гремела – близился ливень.
Творимир был разбужен и ударом грома, и окриком Лорена:
– Эй, вы там что ли, в расщелине?.. Одежду–то у озера оставили. Я вот принес.
– Спасибо. – пробормотал Творимир, и прижал к себе Анну.
На них плюхнулся мягкий тюк одежды.
– Одевайтесь быстрее – по лесу топот. Сюда идут.
– Как – они?! – вздрогнула, приподнялась Анна, и вдруг сильно схватила Творимира за руку.
– Ты гляди – с той стороны, от деревни – дым.
Творимир, напяливая одежду, тоже поднялся. Над лесом стелился густой, жирно–черный дым. А с запада наползали черные тучи, часто резались ветвистые молнии.
– Что же они, из–за нас запалили… – прошептала Анна. – А если убили кого?..
Она уже оделась, и стояла бледная, растерянная. Шептала:
– Уходить надо. Вон видите – по склону тропка вьется. Мы вон в тот лес забежим. Обойдем их, как–нибудь…
Но из того леса уже вырвалось конское ржанье…
К озеру вырвалось несколько всадников, среди них был и Бриген Марк. Он сразу увидел Анну, закричал:
– Бегать бесполезно. Сразу иди сюда.
Анна больше прежнего побледнела, прошептала:
– Мы можем попытаться по горной тропе подняться…
– Лазанье по горным тропам – не для меня – вздохнул старый Лорен. – Я к ним выйду, а вы оставайтесь.
– Да не нужны вы им! – воскликнула девушка. – Я одна нужна, я одна и пойду.
Она порывалась пойти, но Творимир держал ее за руку – не пускал.
– Как же так?.. Только встретились, и уже расставанье? Я с тобой…
– И не думай! Я это ради тебя делаю… Ведь ты сможешь что–нибудь придумать. Ты же хитрый… Освободишь меня… Только не выходи сейчас…
И она выскользнула, бросилась вниз, но на пол пути остановилась, и крикнула Бригену:
– Ты должен поклясться, что не тронешь моих друзей.
– Клянусь!..
Она подошла ближе и сказала:
– Ты много клянешься, и ничего не исполняешь. Но, если им будет причинен хоть какой вред – мои чувства никогда не обратятся к тебе.
Бриген выгнулся, перехватил ее за талию, сильными руками поднял – усадил рядом с собою. Громко крикнул:
– Уходим!.. Слышите?! Действительно – все уходим! Все! Никаких ловушек!.. Черт!.. Оставляем этих здесь!.. Никаких хитростей!.. Все – скачем назад!..
А сам трясся от волнения – пот катился по его рассеченному лицу, на котором еще темнела не смытая, ссохшаяся кровь.
Тут неистово и долго загрохотал гром. Мрачные тени туч навалились на озеро и скалы. Дыхнуло ливнем.
* * *
Конный топот растворился в шуме ливня. Косые, серые дождевые стены изгибались с дыханьем ветра; шумели по озеру. Вот ударили, намочили.
– Они действительно ушли. – заявил Лорен. – Пропала Анна, жаль…
– Что?! – Творимир встряхнул мокрыми волосами. – Как вы можете так говорить?!.. Мы их нагоним, освободим.
– У тебя конь есть?.. А если бы даже и был, и нагнал – чтобы сделал? Один бы со всеми расправился? Быть может, ты сказочный герой?.. Что–то не похож.
– Да что вы говорите! Ведь всегда можно что–то придумать! Ну, что же мы тут стоим?.. Пойдемте скорее.
И Творимир первый поспешил вниз по склону.
Потом бежали по шумящему, темному лесу. С пригибающихся ветвей срывались настоящие водопады, в оврагах бурлили грязные потоки, стало зябко.
Лорен едва поспевал за Творимиром. Старец приговаривал:
– Про Анну лучше забудь. Вот я волнуюсь, что над деревней учинили…
Вот и деревня. Несколько домов были сожжены. Еще несколько подгорели, но их потушили крестьяне, и подоспевший дождь.
И уже слышны горестные стенанья. Кого–то убили, кого–то зарубили…
Бригена Марка и его головорезов боялись все – истинного почтения не испытывал никто. И сейчас прорвалось то, что накопилось:
– Бандиты!.. Гады!.. Подонки!.. Убийцы!.. – и это еще самые мягкие ругательствами, которыми «одаривали» разорителей.
Впрочем, некоторые (и в основном женщины), не бранились, но громко голосили над своими, под горячую руку попавшими, и теперь зарубленными родными.
Творимир вырвался вперед, налетел на кого–то, закричал:
– Коня мне! Коня!..
Его тут же схватили, выкрутили руки. Закричали:
– А это кто?!.. Не из наших – точно!.. И не из соседских деревень!.. Наверно из бандитов!.. Ну, мы ему сейчас устроим!..
Тут, на счастье подбежал совсем запыхавшийся Лорен, и прерывисто крикнул:
– Не трогайте… его… Он… ух… свой!.. Дайте ему… коня!.. О–ох… Они Анну взяли… И мне коня дайте… Я тоже… с ним… поскачу…
И, когда узнали, что Анна схвачена – смолкла ругань. Охватило всех мрачное унынье…
– Ничего – я ее верну! – крикнул Творимир.
На него глянули как на сумасшедшего, но все же, подчиняясь воле Лорена, вывели коня. Еще один конь достался Лорену.
И вот они уже скачут по размытой дороге, прочь от гор, но в сторону Бригенграда. Брызжут молнии, неистово свищет водный ветер, несутся над головой изодранные вуали туч. Погода вполне отражала настроение Творимира.
Лорен отдышался, и сказал:
– Видел, какие настроения в народе? И это не в одной только нашей деревне! Рано или поздно кончится терпение…
– Да что же они прямо сейчас не пошли, не смели этого Бригена?!..
– Ты думаешь, все так просто? В городе сильный гарнизон, к тому же – центральную цитадель окружают тридцатиметровые гранитные стены. Вот если поднимутся все, тогда…
– Да что же эти кони так медленно скачут?! – нетерпеливо перебил его Творимир.
– Быстрее им нельзя. Они же не волшебные.
– Да знаю! А все же…
– Не волнуйся, и смирись – нам до города раньше их все равно не добраться.
Ливень и не думал умолкать, даже, пожалуй, усиливался.
И вот, из дождевых завесей выступили тесно сгрудившиеся, жалкие, грязные домишки – это были окраины Бриген–града. И над домишками этими проступал жуткий исполин из черного гранита. Островерхая, мрачная громада замка ощерилась в бурю багровыми огоньками многочисленных окон.
– Вон в этом замке и есть Великое Судилище. На верхних уровнях живут в роскоши, ну а внизу – темницы. Из этих темниц никто еще живым не выходил… Ну, разве что на костер…
Творимир едва слышал своего провожатого – он гнал лошадь. Ворвались в неказистые окраины. И здесь в глаза бросилось несколько фигур – это пьянчуги: насквозь пропитанные грязью, валялись они в сточных канавах; била их вода, и, похоже, они уже захлебнулись…
