Дмитрий Видинеев - Предел. Дети палача
С другой стороны на мост въехала запряженная тощей кобылой телега. Лошадь с трудом переставляла ноги, ее шкуру покрывали белесые струпья, из уголков влажных глаз тянулись дорожки засохшего гноя. Сидевший в телеге бородатый мужчина в серой войлочной шапке и меховом полушубке время от времени взмахивал хлыстом, в попытке заставить кобылу хоть немного прибавить шаг.
Блэсс заметил, что по реке плывет несколько темных, похожих на бревна предметов, но вглядевшись, понял: это трупы людей. А совсем рядом с мостом в корку льда был вморожен труп женщины — плечи и голова находились в воде и длинные черные волосы извивались в течении реки, как водоросли.
Едва Фарамор и Блэсс зашли на мост, как кобыла уже миновавшая треть переправы остановилась, напряглась, глаза округлились, а ноздри вздулись и задергались.
— Эй, да что это с тобой?! — прикрикнул бородатый и взмахнул хлыстом.
Лошадь заржала и отпрянула назад. Она смотрела на приближающегося Фарамора.
— Проклятая кляча! — выругался мужчина.
Кобыла встала на дыбы, забив в воздухе копытами, и ее понесло в сторону. Бородатый, продолжая ругаться, соскочил с телеги, и как раз вовремя: лошадь рухнула на перила моста, с треском проломила их и полетела в воду, утягивая за собой телегу. Ударившись о бревна, отлетело колесо. Мужчина схватился за голову, увидев, как кобыла и воз упали в реку.
— Неужели я такой страшный? — усмехнулся Фарамор, не сомневаясь, что лошадь испугалась именно его.
— Да, такой, — угрюмо буркнул из-за пояса Хет.
Лошадь, отчаянно бьющую по воде копытами, и телегу подхватило течение. Бородатый растерянно заметался, затем выбежал с моста и помчался вдоль берега, ругаясь и размахивая руками.
— Забавно, — сказал Фарамор.
Блэсс взглянул на него и увидел на губах Носителя Искры улыбку — безжизненную, будто нарисованную темной краской на светло серой коже лица.
— Ты находишь это забавным?
— Я имел в виду не то, что кобыла с телегой свалились с моста, — продолжая улыбаться, ответил Фарамор. — Я имел в виду Тангару Орис. Минуту назад старая ведьма лишилась жизни. Отправилась прямиком в Великую Пустоту. И да, это очень забавно!
— О чем ты говоришь?! — воскликнул Блэсс.
— Колдунья сдохла. Не знаю — почему и не знаю — как, но ее больше нет. Я почувствовал ее смерть. Просто — почувствовал. Это надо же, прожить триста лет?.. Наверное, еще не было человека, кто так бы боялся умереть, как она.
— Поверить не могу! — покачал головой Блэсс.
Фарамор усмехнулся.
— Не хочешь ли ты сказать, что я лгу? Если я говору, что колдунья сдохла, значит она сдохла, ее душонка сейчас в Великой Пустоте!
— Туда ей и дорога, — буркнул Хет.
С тех пор, как Фарамор уничтожил Шанн, Блэсс начал откровенно бояться Носителя Искры. Некромант иногда ощущал себя на краю пропасти. Он больше не расценивал Фарамора как человека. Что может прийти в голову существу, в котором Темная Искра исковеркала душу? Да, Блэсс боялся. Он чувствовал себя жалким рабом, который опасался косо взглянуть на хозяина. Колдун часто ловил себя на мысли, что Фарамор может убить его в любой момент, просто так, ради развлечения, ведь для него теперь все люди были букашками, включая Тангару и его, Блэсса. Единственное, что удерживало некроманта возле Фарамора — конечная цель. Ради нее он и терпел страх перед юношей, превращенным Темной Искрой в оболочку, наполненную чем-то чуждым, холодным и непредсказуемым. Блэсс продолжал верить, что Искра откроет путь Нэбу, а тот оградит душу от Великой Пустоты.
Фарамор проводил взглядом лошадь и телегу, плывущих по течению реки, и подумал, что же все-таки убило Тангару? Но вскоре он отбросил эти мысли, как недостойные внимания. Ну, сдохла очередная букашка… они нынче мрут тысячами по всей стране по сотням разных причин. Затем Фарамор подумал, сможет ли кобыла выбраться из реки? Он надеялся, что нет. А далее его голову посетила мысль о еде. Очень хотелось мяса, обязательно сырого, пахнущего кровью.
— Хочу есть! — с какой-то чудовищной радостью сообщил он. — Знаешь, Хет, вселись-ка вон в ту букашку и приведи ко мне, — Фарамор кивнул на бегущего вдоль берега бородача и, повернувшись к Блэссу, деловито поинтересовался: — А как ты, мой друг, относишься к мясу букашек?
— Наш колдунишка брезгует есть себе подобных, — съязвил Хет.
Блэсса пробрала дрожь.
Глава 28
Солдаты разбили лагерь на опушке. После схватки в живых осталось сорок три человека, половина из которых были раненые. Воины оттаскивали с поля боя погибших товарищей и складывали в ряд. Несколько солдат копали могилы, кто-то суетился возле раненых, делая перевязки.
Невея почувствовала себя лучше, после того, как напилась очищенной воды из своей фляги и сжевала брикетик из сушеных трав, один из десятка, которые с уверением, что это превосходное средство для восстановления сил, дала в дорогу матушка Гая. Невея помогла обработать раны Северы жгучей мазью и сделала перевязку. Несмотря на полушубок и жесткую кожаную куртку, ворх глубоко прокусил плечо дарнии и разодрал когтями спину. Впрочем, Севера, вспоминая то свое наполненное отчаянием беспомощное состояние, невозможность сделать глоток воздуха и дать отпор вцепившемуся в нее ворху, считала себя счастливицей. Ведь смерть была всего лишь в шаге. Если бы Невея уничтожила бы ту тварь с ее наиподлейшим колдовством хотя бы на несколько секунд позже, то сейчас солдаты копали бы могилу и для нее, Северы. А раны? Раны заживут, благо сердобольная и предусмотрительная матушка Гая снабдила их с Невеей мазями, травами и целебными настойками.
Солдаты смотрели на Невею с благодарностью, но некоторые и с опаской. Все же то, как девочка расправилась с тварью, убившей красными нитями немало воинов, походило на колдовство. Впрочем, каждый из солдат, включая Мархата, понимал: если бы не эта девочка, исход битвы был бы иной. Один пожилой, но крепкий воин даже поклонился в знак признательности Невее и Севере и сказал, что это благодарность от всего отряда.
После недолгих похорон все собрались возле костров. Содаты, разлив по кружкам медовуху, помянули павших товарищей. Чуть позже, за трапезой Мархат обратился к Невее, задав вопрос, который всех уцелевших воинов:
— Как ты смогла уничтожить ту тварь? Это колдовство? — при последних словах он поморщился. В душе чувство благодарности боролось с ненавистью к магии.
— Я не знаю, — честно ответила Невея. — Во мне есть какая-то сила, но не думаю, что она колдовская.
— Конечно, нет! — резко вступилась Севера. — Вы знаете, что такое чистота священных мест? — обратилась она ко всем присутствующим и, не дожидаясь ответа, продолжила: — В такие места не может сунуться ни нежить, ни нечисть, темное искусство колдунов там бессильно. Я сама росла и воспитывалась на священной земле, в монастыре Святой Дары…
