Андрей Астахов - Сломанная корона
– Ты в этом уверен?
– Уверен. Я был знаком с покойным Бенно, придворным ювелиром матери Жефруа, жены короля Лореля Лансанского. Он держал этот алмаз в руках. В библиотеке королевского замка есть свиток с подробным описанием камня Меар. Хочешь верь, хочешь нет, но этот камень в сокровищнице Жефруа.
– Хорошо, поверим тебе. Тогда у меня будут еще два вопроса. Вопрос первый – как выглядит ларец, о котором ты говоришь?
– Митриловый ларец, старинная гномская работа. Говорят, он был частью приданого жены короля Лореля. Бенно говорил, что покойный король Лорель хранил в этом ларце свои самые ценные артефакты.
– Ясно. Теперь вопрос второй – как я могу проникнуть в королевскую сокровищницу?
– Никак, – со злорадством сказал Нико. – Туда нет доступа никому, кроме короля. Тебе никогда не заполучить Меар, имперская шлюха!
– Спасибо за информацию, – поблагодарил я и запустил прибором в голову Нико. Потом поднял бесчувственного парня и, аккуратно уложив его на кровать, накрыл покрывалом.
– Охота тебе возиться с этим козлом? – недовольно сказала Марика. – Я бы на твоем месте просто перегрызла бы ему глотку.
– Не будем жестоки, солнышко. Пусть полежит, отдохнет, примет первоначальную форму. А нам надо подумать, как теперь уйти из этого гостеприимного дома.
Осталось только закрыть окно и вернуться к Джармену и гостям. Джармен прямо-таки кинулся ко мне.
– Дедушка Нико в полном порядке, – заявил я. – Немного утомился и теперь спит, как малое дитя. Не надо его беспокоить.
– Марика, да мне плевать на этого старого дуралея! – воскликнул Джармен, сжимая в ладонях мои пальцы. – Я ведь хотел просить у тебя первый танец, а ты…
– Слушай, милый, – сказал я, не давая ему разразиться упреками, – ты случайно не знаешь, кто может организовать вход в королевский дворец?
– Дворец Жефруа? – Джармен с недоумением посмотрел на меня. – А зачем?
– Просто интересно посмотреть на то, как живет король Лансана.
– Марика, ты опять что-то затеяла?
– Ничего, дорогой. – Я посмотрел на Джармена самым невинным взглядом. – Ровным счетом ничего.
– Ты и в самом деле этого хочешь?
– О-очень! – Я кокетливо провел указательным пальцем по груди «жениха». – А ты можешь мне это устроить?
– Ну, я не знаю… Дело в том, что скоро Самахейн.
– И что?
– В этот день король устраивает во дворце большой праздник. Приглашает гостей. Я бы мог поговорить с влиятельными людьми и добыть нам пригласительные билеты на праздничный бал.
– О, это было бы чудесно! – прошептал я в самое ухо парня. – Мы бы отлично там повеселились, я уверена.
– Ты так думаешь?
– Ну, я думаю, что в королевском дворце есть немало укромных местечек, где мы могли бы… уединиться на полчасика?
Джармен посмотрел на меня одуревшим от счастья взглядом. Черт, как же оказывается просто прекрасной половине человечества вертеть нами, мужиками!
– Ах, ты вернулась! – Леди Гризельда возникла рядом с нами, будто выросла из паркетного пола. Она была уже в хорошем подпитии и держала в каждой руке по высокому хрустальному бокалу с вином. – Как хорошо! Ты со мной еще не пила, доченька. Вот! – Гризельда вручила мне бокал. – Ты же хочешь поздравить меня и поцеловать?
– Конечно, – я дал себя обнять, подарил даме самый целомудренный поцелуй в губы и выпил вино – отличное, надо сказать.
– Какой чудесный напиток! – сказал я, облизнувшись. – Просто райский нектар.
– Это мой фирменный коктейль, милочка, – Леди Гризельда залпом выпила свой бокал и тут же подозвала слугу с подносом, уставленным полными бокалами.
– Еще по одной! – воскликнула она тем театрально-жизнерадостным голосом, каким обычно говорят подвыпившие актрисы. – За тебя, моя радость! За твое будущее счастье с моим сыном.
Третий тост мы подняли за Джармена, четвертый – за наших с ним будущих детей, пятый – за все хорошее, шестой – за любовь. Когда леди Гризельда взяла с подноса седьмую пару бокалов, Джармен осмелился вмешаться.
– Мама, мне кажется, что вы достаточно выпили, – сказал он, потупив глаза. – Да и Марике…
– Марика, как? – Леди Гризельда округлила глаза, и вдруг разразилась хриплым пьяным смехом. – Вы еще не супруги, а мой сыночек уже решает за тебя?
– Мама! – Джармен покосился на гостей, которые с интересом наблюдали за нами. – Мне показалось…
– А мне нет, – Гризельда протянула мне бокал. – За что пьем, милочка?
– За нас с вами и за хрен с ними, – сказал я и залпом выпил свою порцию коктейля.
– Уважаю! – вздохнула Гризельда и последовала моему примеру. – А теперь всем танцевать!
Музыканты грянули бодренький гавот, и гости, образовав «змейку», подхватили нас с Джарменом и потащили в сумасшедшую пляску. Пока я возился с папашей Нико, все почтенное собрание хорошо приняло на грудь, и гости выделывали такие коленца, что это надо было видеть. Змейка распалась, и теперь каждый выдавал кто во что горазд. Вообще, в ярко освещенном зале уже начинали сгущаться пары обычной пьяной угарной бестолковщины, которая начинается на любой вечеринке после десятой-одиннадцатой рюмки. Раскрасневшиеся мужики в съехавших набекрень париках пошли вприсядку вокруг хохочущих дамочек, а те, подобрав свои юбки, открывали взору кавалеров уже не только лодыжки, но и детали анатомии, расположенные гораздо выше колен. Сама Гризельда, под руку с двумя молодыми напудренными пижонами, скакала по залу как взбесившийся мустанг, издавая возбужденное счастливое ржание. А я внезапно почувствовал, что выпитый фирменный коктейль Гризельды уж слишком сильно ударил мне в голову – верно, все дело в том, что я с полудня ничего не ел и принял чуть ли не литр пойла на голодный желудок. Меня начало тошнить, голова кружилась. Я и сам не заметил, как оказался на балконе, а рядом со мной был Джармен, и в его глазах были участие и озабоченность.
– Тебе плохо, радость моя? – спросил он.
– Мне хорошо, – сказал я и поразился, как же сильно заплетается у меня язык. – Идем… плясать!
– Я что-то не хочу.
– Твоя маманя обидется. У нее днюха сегодня, а мы косим от общего веселья. Пошли?
– Что ты сказала?
– У-у-у, да ты оглох, да?
– Умоляю, Марика, больше не пей, ладно?
– Заметано, – я едва не свалился, наступив на шлейф собственного платья, чертыхнулся и пошел в зал. По дороге остановил слугу с подносами и потребовал стакан воды. Лучше бы я не пил воду – разбавленное вино поднялось кверху, и в горле у меня закипела кислота.
– Марика? – Джармен обнял меня за талию.
– Где тут можно… блевать? – осведомился я, чувствуя, что ноги у меня стали совсем ватными, а голова будто вращается на шее, как флюгер под ураганом. Нет, я явно не подрасчитал свои силы! Хрупкая конституция Марики не выдержала таких возлияний.
