В Бирюк - Обязалово
Факеншит! Идиот! Купцы расплачивались с «пауками» хлебом, а с начальниками общин — подарками. Злато-серебро Хохряковой захоронки.
Но сделать я ничего не могу — «подарки» — нигде не прописаны, сумма-форма — не оговорены, свидетелей — у меня нет. Отличить «подарки» от собственного имущества или товаров купцов — я не смогу. А просто грабёж устраивать… Не «по правде».
Вторую причину мирного исхода озвучил Хрысь:
— Дык… по-рассказывали тут про твои подвиги. И как Хохряка зарезал, и про волхвов с ведьмой, и про пруссов. И из последнего: что Марана на твоём корме живёт, что кикиморы, по твоему слову, на деревах сидят, клешнями машут. Опять же: как ты палача Владимирского князя на своём дворе палкой бил и лицом в землю клал. Как в Боголюбского ножики кидал, а он мечом Борисовым от тебя еле отбился.
Да не было ж этого! Я Маноху даже и пальцем не тронул. И Андрей меч свой просто показывал. Однако, слово народа — слово божье. Хоть и враньё.
Как известно: год человек работает на репутацию, потом репутация всю жизнь работает на человека. Вот где-то год и прошёл, как я в здешние места попал.
Как кричал кот Матроскин, глядя на долбящего подоконник воронёнка: «Ура! Заработало!».
Удовольствие от «мирного расставания» заставило меня поддержать легенду и о некоторых других сторонах моей ну очень неординарной личности.
Перед уходом каравана Николай старательно обсуждал с купцами — как те придут с хлебом в следующий раз. Купцы с энтузиазмом кивали, радостно «междометили», но по рукам бить… избегали.
Обе стороны понимали: разговор — пустой, хлеба в другой раз они не привезут. И дорого для них, и обидно — ожидаемая халява обломалась. Отсюда их раздражение. Пока не пройдёт — толку не будет.
А мне нужны торговые агенты на Оке: реки вниз от Рябиновки — наиболее естественный и выгодный рынок сбыта.
Работать лучше с умными — отозвал Софрона в сторону:
— Даром время тратим — не придёте вы. Ни осенью, ни весной. Потому что дураки, и на меня обиделись. Но ты, вроде бы, поумнее остальных. Поэтому тебе от меня подарок. Запоминай: в это лето на Новогородщине будет сушь. А осенью мороз угробит яровые. Потом — голод. Зимой цена встанет: осьмина ржи по полугривне.
«Осьмина» — восьмая часть здешней хлебной меры, которая называется «кадь» или «оков». Мера — в 14 пудов, около 230 кг. При обычных, пока ещё, ценах показатель прибыльности — 40. Не процентов — раз. Если этот купчина не подымет на таком деле мешок серебра, то он не купец рязанский, а пень лесной.
— Ишь ты… Стал быть — грядушее прозреваешь? А ежели обман? Ты мне расходы мои выплатишь?
— А мёд ложкой не хочешь? Не любо — не слушай. Ты купец — риск твой. А вот что со мной жить лучше в согласии — поймёшь, когда локти себе по плечи сгрызёшь.
Мужик загрузился. Уже отчаливая от берега, он пристально разглядывал меня в полутьме предрассветных сумерек. А чего разглядывать? Запись новгородской летописи о голоде 1161 года — одна из немногих, которую я помню. Я бы к нему в долю вошёл. Но… Я его не знаю, он меня — аналогично. Ни проверить, ни проконтролировать.
Следующая летописная голодовка — через 8 лет. Обнюхаемся — тогда… поглядим.
Враждебные отношения между Рязанью, Муромом и Владимиром существовали всё русское средневековье. Вынужденный строить свой городок — Всеволжск, я неизбежно попадал в трясину взаимной вражды князей в этих городах. Принимая сторону одного, я, хоть бы и против своей воли, оказывался врагом двух других. По первости у любого из них было достаточно сил, чтобы просто придавить меня. Кабы не Софрон-рязанец — так оно бы и случилося. А с ним, с памятью его о моём «пророческом даре» — наоборот вышло.
Всё. Тянуть больше нельзя — вода уйдёт. Уже на следующий день мы начали энергично собираться в поход. В стольный град Смоленск за боярством.
Даёшь шапку! И сословные привилегии в полном объёме…
Что брать с собой? Кого? Как идти? Где там встанем? Ну не знаю я всего этого! Акима периодически заносит в мемуары, Яков — в лаоканиста играется, Марьяша… рвётся в свет… А кто тут останется? А чего работникам делать? А как «Паучью весь» перестраивать? Как обеспечить непрерывное функционирование школы, точильщиков, сигнальщиков, печников, кирпичников, прях и ткачей…? И чтобы Меньшак не выёживался, а Мара не злобствовала…
Марана требует прикупить снадобий всяких. С описаниями типа:
— Если надкусил и сдох в корчах — оно самое.
Прокуй требует железа. Тоже — проверять на зуб.
— Ежели хрустнуло — не бери.
— Зуб хрустнул?!
— Не, ну ты вооще! Если зуб — бери. А вот если оно само хрустит — шлаку много.
Потаня требует семян:
— Эта… Всхожесть чтоб была. Сам же ж видишь… И — устойчивость к полеганию… А то дунет… сам же ж понимаешь…
Я, блин, всё понимаю! Я только одного не понимаю: как по семечку отличить несъедобность для долгоносика! Опять — «на зуб»?!
Бабы — все! — прикрас хотят. Да это-то ладно — Домне бондаря толкового хочется. Причём именно — бочки делать.
Хотен сунулся, было, пошутить на тему — зачем одинокой женщине бондарь и куда тот будет затычки ставить. Чуть головы не лишился.
Кстати: Хохряковича взять с собой. «С глаз долой — из сердца вон». Без зазнобы вдоль боку… Или в походе сдохнет, или — ума-разума наберётся.
Составляется, уточняется, расширяется и переписывается «список надобного привезть». По Высоцкому:
«Все же надо взять доху,
Зятю кофе на меху,
Куму — хрен, а тесть и пивом обойдется,
Также взять коньяк в пуху,
Растворимую сноху,
Ну а брат и самогоном перебьется».
Дурдом. А ведь есть и свои мечты. Типа: как бы получить в собственность болото «Голубой мох»?
Потому что я там мог бы построить канал. И если мне дадут по приличному куску этих речек, Усия и Десна, которые из того болота вытекают, то я бы такой транспортный переход сорганизовал… Не хуже Суэцкого канала!
Николай худеет с темпом кило в день. И рвёт на себе волосы. Из «везде».
Везём полотно-«паутинку» на продажу? — Конечно. Сколько?
Одна из новелл Боккаччо начинается с рассказа о купце, который пришёл в Александрию на корабле с грузом сукна. Но в порту уже были три корабля с аналогичным товаром. Результат: купец разорился. И это в огромной Александрии! В полумиллионном мировом центре торговли! А у меня тут — просто «святорусский» городок на 30–40 тысяч населения. Обвалить рынок… как два пальца…
Что ещё брать на продажу?
Спирт… Аналогов на рынке нет, предусмотреть спрос — не получится.
