Мэгги Фьюри - Глаз вечности
Сериме припомнилось, как тоскливо скакать ночью навстречу буре, как жутко спасаться бегством от кровожадных охотников, и с какой тоской она мечтала вернуться под защиту крепости. Кто бы мог подумать, что желанная передышка закончится, не успев начаться!
– Я потолкую с Кетейном, – выдохнула она. – Может, он согласится поехать со мной на поиски. А ты оставайся и позаботься о дочери, как подобает.
Гормон смотрел на собеседницу так, словно видел впервые в жизни. Мужчина молчал, но леди не могла не заметить облегчение, написанное на его лице.
– Знаешь, – заговорил он наконец, – я никогда не сомневался в твоей отваге. Такое ремесло, уж наверное, требовало каждый день принимать уйму жестких, даже отчаянных решений. И тебе как женщине приходилось вдвойне тяжело. Но я ни разу не слышал, что в этом сердце кроется столько великодушия и доброты. – Торговец широко улыбнулся. – Может, люди просто слепы?
– А может, и правы, – кисло откликнулась Серима, в глубине души растроганная его словами. – Впрочем, все мы изменились в этом последнем испытании на прочность. Взять хотя бы Пресвела. Кстати, куда он подевался? – вдруг замерла она. – Я полагала, наш пылкий любовник и шагу не ступит от Рохаллы, и что же?
– Думаю, красотка наконец-то отшила этого прилипалу, – пожал плечами Тормон.
– Что-то не верится. Рохалла никогда не заденет чужие чувства, даже ради собственного блага.
– Лучше б она избавилась от Пресвела, клянусь Мириалем, – проворчал торговец. – Не в обиду будь сказано, леди, он ведь твой друг и помощник. Но с парнем явно что-то не так, порой я вообще сомневаюсь, все ли у него в порядке с головой.
Серима вдруг ахнула и схватила собеседника за рукав:
– Постой-ка! Кто-нибудь видел моего слугу с той ночи, когда случилось убийство? Только не говори, что он тоже пропал!
Тормон широко округлил глаза.
– Ты же не думаешь… Не думаешь, что это он?
– Ка-ак?! Разумеется, нет! Пресвел мухи не обидит, уж я-то знаю. Да он и клинка от рукояти не отличит, а по словам вождя, Грима именно зарезали. И потом, сдался нашему молодчику дряхлый колдун, они даже не были знакомы! Я считаю, это кто-нибудь из горцев.
– И то верно, – уступил мужчина. – Послушать тебя – так все становится на свои места. Тем не менее за слугой твоим не мешало бы присматривать, на всякий случай. Найти бы его для начала.
– Папа, папа, мы принесли покушать!
Аннас влетела в комнату так неожиданно, что Серима даже подскочила.
Следом вошла Рохалла, сутулясь под тяжестью груженого подноса.
– Нужно сперва стучаться, – пожурила она девочку.
– Это еще зачем? – беззаботно откликнулась та.
Тормон принял у девушки ношу; Рохалла потянулась и расправила плечи.
– Простите, кажется, тут упоминали Пресвела? Так он внизу, я с ним только что столкнулась. – Она помрачнела. – Чудно он выглядит, доложу я вам. Дерганый какой-то. Может, стряслось что? Я спрашивала – отнекивается, мол, все в порядке.
Серима и торговец посмотрели друг на друга. Оба молчали, но думали об одном и том же.
«Святой Мириаль! Как же так? Пресвел – отличный парень. Он же не убийца! Или?..»
«Уверен, они уже догадались, что это я. Любой, кто посмотрит на меня, заглянет в глаза, увидит эти руки, державшие нож».
Пресвел утратил покой; спрятаться было негде – куда укроешься от собственных страхов, отравляющих каждую мысль! Опять и опять вспоминал он потрясенное лицо Грима, искаженное болью; дрожь клинка, вонзающегося в тело колдуна, и горячий фонтан брызнувшей крови.
Но даже несмотря на мучительную отчетливость подобных видений, слуга Серимы до сих пор не верил, что все случившееся – правда. Ему и прежде снились яркие, неотличимые от жизни кошмары – с кем не бывает, верно? Ну, вот и гибель старика – лишь сон, ничего более.
Но сердце кричало ему: лжешь!
«Святой Мириаль, я не хотел убивать! Чего бы я только ни дал, чтобы повернуть время вспять и загладить вину!»
И что теперь? Нож потерян: молодой человек обронил его в солому, когда бежал с конюшен без оглядки. Не возвращаться же назад за оружием! Это навлечет ненужные подозрения, да и просто глупо. Они уже обыскали место преступления. Клинок не могли не обнаружить. Значит, Аркану известно, что злодейство совершил кто-то из тиарондцев, прибывших с Тормоном.
Еще немного, и он возьмется допрашивать каждого!
До сих пор Пресвелу удавалось вести себя тихо; время от времени перемещаться, не привлекая особого внимания, из немноголюдных покоев в коридоры, где люди были слишком заняты, чтобы пялить глаза по сторонам. В конце концов передвижения завели его на плоскую крышу, продуваемую всеми ветрами. Поеживаясь от холода, молодой человек увидал с высоты, как возвращается леди Серима с всадниками, и его сердце бешено заколотилось. На какой-то краткий, безумный миг слуге захотелось броситься к хозяйке и признаться в содеянном. Она защитит, она всегда знает, что делать.
Но так ли это? С какой стати Сериме принимать его сторону? Разве не разошлись их дорожки, когда Пресвел до беспамятства увлекся Рохаллой, забыв о своих прямых обязанностях, а благородная леди связалась с этими дикарями, будто всю жизнь провела среди проклятых торфяников с племенем Аркана? В последние два-три дня пылкий дурак пренебрегал Серимой на каждом шагу, оказывая столь открытое непочтение, что гнев хозяйки стал бы заслуженной карой.
Бремя ужасной тайны оказалось невыносимым, однако с кем же его разделить? С ненаглядной Рохаллой? Еще чего! На нее тоже нельзя полагаться. Нет, лучше пойти к леди. Но она выдаст его горцам. Как же иначе? Ведь когда отыщется нож, подозрение падет на всю группу, в том числе и на возлюбленную. Так что же, сознаться во всем самому?
«Не могу. Нет! Они казнят меня. Это был несчастный случай, я не хотел, и сейчас отчаянно раскаиваюсь, но кто поверит? А если и поверят, кому будет дело до этого? Варвары жаждут лишь одного – расплаты! Невежественные дикари, где им знать, что такое снисхождение? Ну почему это стряслось именно со мной!»
Пресвела обуял приступ исступленной ярости. Зачем, ну зачем только обстоятельства вырвали его из привычной, безопасной, полной смысла жизни в родном городе, загнав в эту забытую Мириалем глушь? А этот дурень торговец, он тоже хорош: нашел, куда притащить их, в самое логово диких зверей! И Серима – да как она смеет общаться с этим быдлом на равных? Ну и, конечно, ненавистный Сколль! Дернуло же его волочиться за Рохаллой по пятам, точно влюбленная собачонка!
«Это мальчишка во всем виноват! Все они виноваты! Я здесь ни при чем! Я жертва, потому что очутился в неподходящий час в неподходящем месте!»
Нет, но Рохалла! Что, разве она чиста? Не надо было поощрять юнца пускать слюни! С виду такая целомудренная, просто ангел, а на самом деле такая же распутница, что и прежде. Забыла, из какой грязи Пресвел ее вытащил?
