Сергей Чехин - Пламенные Сердца. Испытание Веры
— Агась. Коль нужда будет — зовите, подсоблю.
Странник усмехнулся:
— Не думаю, что это хорошая мысль.
Полуоборотень крякнул с досады.
— Никак не привыкну к мохнатой личине.
Позавтракав, Нестор подошел к Вере и тихо, но строго произнес:
— Идем за мной.
Они поднялись на второй ярус башни, где находилась мрачная пустая комната со множеством железных пластинок, покрывающих две стены от пола до потолка. Большая часть заржавела, но попадались и совсем новенькие. В древних камнях загодя просверлили отверстия, и наставник прибил сделанные Кристаном пластины вровень с соседними. Ему пришлось повозиться с одной рукой, но помощи старец не просил, а девочка не отваживалась сойти с места. Хмурый калека пугал ее пуще упыря и йинна вместе взятых.
— Читай.
Вера подошла ближе и отчетливо увидела надписи: Роман и Роксана, а ниже — годы жизни.
— Теперь здесь две тысячи триста сорок три имени, — сказал наставник, окинув печальным взглядом комнату, будто поросшую рыже-серой чешуей. — У Пламенных Сердец нет ни могил, ни склепов. Обычно мы находим последнее пристанище в желудках тварей, или в таких дырах, куда сам черт не полезет. А до крепости доходит лишь молва, что очередной брат покинул мир смертных. С караванами, просителями, гонцами, другими аскетами… Когда-нибудь мы все останемся на этих стенах. Как видишь, спрятаться от Тьмы невозможно. Можно лишь драться с ней, покуда есть силы. Но победить ее, опять же, нельзя — она неотъемлемая часть Артаны, такая же как и Свет. Поэтому подумай хорошенько, того ли ты хочешь, к тому ли стремишься? На камнях еще полным-полно свободного места.
Девочка провела кончиками пальцев по холодному железу с именем матери.
— Помни — Роксана умерла в тот злосчастный день и ничто не в силах ее вернуть. В оболочке поселилась тварь с Той Стороны, уничтожившая все доброе и светлое, очернившая душу и сердце. Никогда не забывай об этом, иначе повторишь ее судьбу. Теперь иди, тебя ждут дела.
Когда девочка ушла, Нестор поставил посох в угол, коснулся пластин раскрытой ладонью и крепко зажмурился.
До обеда Вера пропалывала грядки под палящим солнцем, после таскала воду для полива. Перед ужином Арина снова послала ее за водой для картошки, и сирота, едва не падая с ног, горбилась под тяжестью коромысла. Рохля и Кристан вызывались помочь, но оба получили отказ.
— Будешь так потеть — и недели не продержишься, — сказал северянин, когда подруга присела передохнуть под навесом кузницы. — Я вот почему уже четыре года тут? Потому, что умею не только мастерски ковать мечи, но и мастерски отлынивать от работы. Все просто: наполнишь котел и возвращайся, мол, еще пару ведер принести. А сама жди под водопадом. Дело сделано? Сделано. До ужина никто тебя не хватится. А как услышим колокол — так сразу и вернемся. Договорились?
Вера кивнула, взяла коромысло и спокойным шагом покинула крепость. Арина возилась с костром, стоя на коленях у края ямы, и не обратила на уход подопечной никакого внимания. Работает — и ладно.
Добравшись до летящей со скал речки, сирота уселась на перевернутое ведро, подперла щеки ладонями и уставилась на дубраву, залитую янтарным светом заходящего солнца. По верхушкам деревьев гуляли ветра, отчего с высоты лес напоминал колышущееся море расплавленной меди. Где-то там стоял старый дом девочки, но она о нем ничуть не жалела, а о селянах старалась и вовсе не вспоминать.
Задумавшись, она слишком поздно услышала позади тихие шаги. Чьи-то шершавые ладони закрыли глаза, но девочка вскочила как ужаленная козочка и не глядя лягнула таинственного обидчика.
— Ай! — вскрикнул Кристан, прыгая на одной ноге. — Прям по коленке врезала… чокнутая…
Не знал парнишка, что ему еще сильно повезло. В руке Веры уже полыхал меч, и лишь жалкие секунды отделяли голову кузнеца от встречи с ярландской сталью, пусть и не заточенной. Сунув клинок в ножны, девочка подошла к товарищу и взяла за плечо.
— Я в порядке, — Парнишка осторожно наступил на ушибленную ногу и поморщился. — Но стукнула крепко… Хорошо, что каблуки не носишь. Ладно, пошли. Покажу свое тайное убежище. Только никому не сболтни.
Вера закатила глаза и покачала головой.
В ста шагах ниже от водопада виднелась заросшая травой узкая расселина, ведущая на гладкую как стол вершину скалы. Словно некий великан срубил ее острую верхушку огромным мечом — столь ровная она была. Посреди нее торчал засохший дуб — старый как обитель под ним, но такой же крепкий. Ничто не мешало расти благородному древу, не заслоняло живительный свет, и толстые ветви торчали во все стороны подобно куполу: обугленные молниями, обтесанные ветрами и ливнями, но не сломавшиеся до сих пор.
На одной из них — самой низкой и толстой — висели простецкие качели, сделанные из веревки и дощечки. Они неслышно покачивались на ветру, словно их оседлал невидимый призрак.
— Это я сделал, когда малой был, — пробормотал Кристан, почесывая затылок и густо краснея. — А сейчас просто снимать лень.
Вера улыбнулась, села на качели и легонько оттолкнулась ногами. Сильно раскачиваться себе дороже — если веревка лопнет, можно запросто улететь со скалы как камень из пращи. Площадка вокруг и так не шибко просторная — любой, кто мало-мальски боится высоты, грохнулся бы в обморок, едва оказался на ней. Отсюда же открывался чарующий и пугающий вид на Быструю: звонко скачущий по камням ручеек превращался в стремительную полноводную реку, несущуюся по холму прямо под крепостью.
Но девочка не пугалась и с любопытством разглядывала ржавые на закате облака — такие близкие, и такие далекие одновременно. Наверное, когда их наполняет влага, они опускаются на эту скалу и чешут косматые животы о ветви засохшего дуба.
— Красиво, да?
Сирота кивнула, не отводя взгляда от неба и вдыхая полной грудью пряные запахи цветущих горных трав.
— Это самое, — Кристан судорожно сглотнул, шагнул поближе и достал из-за пазухи букетик шалфея. — На вот. Не соленый огурец, конечно, но тоже ничего так подарок.
Вера с улыбкой посмотрела на парня, но тот немедля отвел взгляд и нахмурился. Взяв цветы, она спрятала в них лицо и тут же чихнула, после чего рассмеялась. Смех вышел немного хриплым и быстро перерос в кашель, потому что сирота давным-давно позабыла, каково это — весело и непринужденно хохотать. Ведь от смерти родителей и до встречи с аскетом она даже ни разу не улыбнулась.
К сожалению, Кристан неправильно понял ее смех. Посчитал насмешкой над подарком, а то и вовсе над самим собой. Скрестив руки на груди, он привалился спиной к шершавому стволу, насупился и покраснел пуще прежнего — но уже не от смущения, а от злости.
