Вера Чиркова - Простая история
Поскольку миссию свою я в этот раз провалил, себе-то можно честно признаться. Не получится теперь у меня сыграть во дворце так хорошо продуманную роль везунчика, наше исчезновение насторожит даже самых беспечных. А сама Саялат при ближайшем рассмотрении на осторожного, расчетливого интригана никак не тянет. При всей своей властности и осмотрительности не сумела бы она придумать и провести такие сложные операции. И это очень прискорбно. Хотя какое-то время ханша стояла у меня чуть ли не первым номером в списке. Ведь началась вся эта история именно с нее. Вернее, с похищения Ахтархона. Да только ханша была в этом деле простым заказчиком, и о последующих подменах вряд ли догадывается, это теперь уже с уверенностью можно сказать. Но вот кто сумел для нее подменить любимчика на Рашата, она, несомненно, знает. И значит, нужно эти сведения у нее добыть. Эх, вот если бы у меня был такой дар, как у Леона… но чего нет, того нет.
Мой самодельный вымпел медленно приближался и вместе с ним росла в душе тревога. Все-таки зря оставил Хенрика с Саялат, интуиция просто вопит, что не следовало этого делать. Последние метры до шалаша я крался как вор, хотя хотелось мчаться со всех ног. Около шалаша никого не было и я с замирающим сердцем заглянул вовнутрь. Две неподвижные фигуры лежат в разных углах, и я, оцепенев, некоторое время смотрю на них, пытаясь убедить себя, что все хорошо, что они просто спят.
Наконец, решившись, вползаю в шалаш и, стараясь не поворачиваться спиной к ханше, приоткрываю платок, которым прикрыл Хенрика от назойливых насекомых. Вроде дышит. Жилка на шее бьется так слабо, что у меня что-то переворачивается в душе. Неужели у Ортензии интуиция сильнее моей? Почему она так не хотела, чтобы брат шел со мной на это задание? И почему я не почувствовал в этот раз опасности?! А Саялат, которая тоже всё время что-то чувствует, почему она издали не поняла, чем грозит ей двигающаяся в нашу сторону процессия?
Внимательнее присмотревшись к закрытым глазам женщины, понимаю, что она действительно спит. Наверное, зря я подозревал ее в чем-то недобром, но в моем деле иначе нельзя. Лучше обидеть кого-нибудь необоснованным подозрением, чем проявить беспечность. Для собственного здоровья лучше.
Потрогав на всякий случай кожу мага, и удостоверившись, что она нормальной теплоты, устраиваюсь рядом с ним, лицом к ханше. Не слишком удобно, но другого места нет. А остаться сейчас под открытым небом я не пожелал бы и врагу. Не по-осеннему жаркие лучи солнца уже раскалили песок и воздух, заставив спрятаться в жиденькой тени кустиков всех обитателей этого скудного места.
— Воды не нашел? — заданный женским голосом вопрос заставил меня мгновенно распахнуть глаза и сесть.
— Нет, — голос сиплый, как после простуды.
Наверное, я все-таки проспал несколько часов, раз наш шалаш уже накрыла тень от холма. Да и жара начинает понемногу спадать. Саялат уже выбралась из шалаша и сидит на высохшем кустике травы, похожая в своем голубом полупрозрачном читэру на печальную птицу с перебитыми крыльями.
— Скажи… мы ведь умрем здесь, да?! — вот умеет она подбодрить в трудную минуту, ничего не скажешь.
— В мои планы это не входит!
Суше, чем мог бы, отвечаю я.
— А что входит в твои планы? — с печальным презрением фыркнула женщина, — вот я точно знаю, строить планы на жизнь — самое глупое занятие, какое только можно придумать!
— И ты никогда не мечтаешь… и не загадываешь заранее… и не делаешь, все, что можешь, чтобы осуществить свои мечты? — в тон ей хмыкнул я.
— Я делала так всю жизнь. И ни разу не вышло по-моему. Ты думаешь, я о многом мечтала?
Похоже, эта тема волнует ханшу всерьез, и мне нужно очень постараться, чтобы она не закрылась и не замолчала. В такие минуты, когда человек ощущает эфемерность своего бытия, он готов вывернуть наизнанку душу, чтобы объяснить хоть кому-нибудь смысл своих стремлений и поступков.
— А о чем ты мечтала? — примирительно вздыхаю я, устраиваясь на соседней кочке.
— Всего-навсего о любви… о муже, своем доме… детях, внуках… Нет, не о богатом муже, я никогда не хотела богатства. У нас на островах никто за богатством не гнался, а мой отец был вождем… у нас всё было, что нужно для жизни. Мне тогда было тринадцать… и в то лето я вдруг заметила, как хорош и строен один парнишка… как ладно на нем сидят простые штаны, как блестят под солнцем загорелые плечи… Он стал сниться мне по ночам… а утром я просыпалась счастливая и смущенная своими виденьями… но все закончилось не так, как я мечтала. Вскоре пришел большой корабль… много больше наших лодок. Люди, приплывшие с него, целый день угощали наших мужчин вином и невиданными кушаньями, одаривали бусами и ножами. А потом начали торговать. Они доставали невиданные ткани и украшения, посуду и вино. Но вместо раковин, бывших нашими деньгами, брали девушек. Я всегда была сообразительнее других, и, едва заметила загоревшийся взгляд отца, когда в его ладони лег блестящий кинжал, тут же сбежала в лес. Там у меня было на дереве тайное местечко, вроде гнезда. Домой я вернулась лишь через два дня, и только после того, как побывала на берегу и не увидала в бухте того корабля. Но отец оказался хитрее. Меня схватили, едва переступила порог родного дома. Несколько матросов специально остались караулить. Их капитан, оказывается, меня сразу заприметил. И даже судно умышленно в другую бухту отвел, поведали ему, что я сообразительна не по годам. Ты слушаешь?
— Слушаю, — тяжко вздыхаю в ответ.
Хотя, что там слушать? Знакомая и банальная до противного история. Сколько их, таких негодяев рыскает по Сереброморью и даже заплывает дальше, в бурные воды мирового океана, рискуя своими жизнями и кораблями в погоне за экзотическими красавицами с далеких островов. Скупая и воруя ради наживы всех, кого удастся. О сломанных судьбах и загубленных жизнях эти морские шакалы не задумываются даже на миг, их жестокие сердца в погоне за золотом и развлеченьями давно растеряли последние капли человечности. Капитаны королевского флота иногда встречают в море эти дрянные суденышки, и тогда для них наступает час возмездия. После того, как один из наших кораблей в первый раз привез в Торсанну пару десятков смертельно перепуганных и полурастерзанных девчонок, снятых с потрепанного штормом судна, которое бросила на произвол судьбы команда, ни один из шакалов почему-то не выживает в стычках. И даже приказ адмирала Лурдо эн Корджекиса не помогает.
— Попрыгали в море, — горестно сокрушался при мне седовласый уважаемый капитан, которого ни у кого во всем королевстве язык бы не повернулся назвать лжецом.
