Любовь Пушкарева - Потерянное одиночество
Я смотрела, но не видела пыточной половины, я не увидела флерса. Его увидел Руман и со словами: «Одного нашли», – подвел меня к дыбе.
– Кажется, опоздали… – сам себе сказал волк.
Не было ни малейшего признака жизни в безвольно висящем теле.
Я уже ничего не соображала. Следуя каким-то правилам или повторяя когда-то увиденные действия, я открыла флягу и влила глоток «белой» воды. Шли секунды, но ничего не происходило, я тупо ждала.
– Еще? – спросил Руман.
Я подняла голову флерсу, чтоб влить еще один глоток, и тут он раскрыл глаза.
Безумие боли и отчаяния. Мы смотрели в глаза друг другу, и во мне рос страх, страх перед болью этого существа, страх узнать и понять, что он пережил.
– С-сними его, – заикаясь, произнесла я, не заметив, как отстранилась подальше. Флерс закрыл глаза.
– Где второй? – я осмотрелась невидящим взглядом.
– На станках его нет, – задумчиво ответил Огромный и опасливо приблизился к просторной кровати, на которой кто-то лежал.
Я тоже боялась подходить туда, но по другой причине: я убью вампа, который там лежит, если я хоть чуть ослаблю контроль над собой, я убью его голыми руками, своей силой разорву его на куски.
– Сейчас полдень, даже самый сильный вамп не сможет пошевелиться, – услышала я свой чрезмерно спокойный голос.
Огромный, ободрившись, подошел к кровати и…
– Вот второй, – недовольно пробурчал он, – девка, что ли… Сдох…
Руман цыкнул на него, и Огромный оборвал себя на полуслове. Правильно, не надо меня доводить, иначе все это плохо кончится, причем для всех.
Руман, сняв флерса, взял у меня флягу и влил воду девочке раз, потом, подождав, еще раз. Дождавшись признаков жизни, он знаками приказал Огромному взять флерсов, а сам приблизился ко мне и осторожно подхватил под локоть:
– Пойдемте, леди.
Я посмотрела ему в глаза, он понимал, все понимал и не хотел этого допустить.
– Пойдемте, нам надо выйти отсюда, оказаться наверху, на солнце, – тихо уговаривал он.
Из последних сил, собрав всю волю в кулак, я сделала шаг к лестнице, оставив существовать того или тех, кто лежал в кровати. Сделав один шаг, я побежала наверх по ступенькам, к солнцу, к свету, прочь отсюда, прочь из этого провонявшего мертвечиной огромного склепа.
Я вылетела в комнату со столом и…
Обманчивый бросился ко мне, раздался выстрел, волк, дернувшись, повалился на меня, его пистолет оказался в моей руке, и я выстрелила в какую-то девку и двух мужиков рядом с ней.
Я стреляла и стреляла, волк висел на моем плече, как щит, и в него попали еще раз. Руман, выскочивший за мной, тоже выстрелил, укладывая того, в кого я никак не могла попасть. Дальше он, взвалив товарища на плечо, потащил меня вперед, Огромный теперь бежал за нами. Считанные секунды, и мы на улице. Осмотрелись. Только люди испуганно попрятались по щелям, увидев кровь и оружие. Огромный забросил флерсов в фургон, крылатая подхватила, их не дав впечататься в пол. Руман аккуратно положил раненого и, запрыгнув сам, втянул меня, и мы поехали.
– Сделай что-нибудь! Слышишь! Сделай что-нибудь! – кричал Руман, тряся меня так, что голова моталась. – Он умирает! Ты же можешь, ты белая! Ты должна! Должна спасти его! Иначе я их всех убью!
– Не угрожай мне, волк, – тихо отозвалась я.
От моего мертвого голоса Руман сник и, закрыв лицо руками, тихо взвыл.
Обманчивый был еще в сознании, но он истекал кровью. Он лежал на животе, вывернув голову набок, и мы смотрели друг на друга, мольба в его глазах сменилась прощанием и прощением.
Нет, только не это. Хватит смертей на сегодня, хватит горя.
В груди, там, где сердце, что-то надорвалось, и с болью вспыхнула белая сила; подмешав к ней немного зеленой и красной, я все отправила в волка, четко вспоминая, каким увидела его сегодня утром: обманчиво расслабленный боец, умный, осторожный, но безжалостный.
Все.
Тишина.
***
Пустота. Холод.
Сковывающий холод.
Вода. Живая вода. Я жадно пью ее. Собаки? У меня есть собаки? Они прижимаются ко мне, согревая, вылизывают мне лицо, шею. Холод отступает. Это не собаки… Нет, это не могут быть собаки. Мужчины? Почему они пахнут псиной? Мужчины-псы?
Холод окончательно отступил, вместе с ним ушла тишина, и стал слышен тихий гул мотора.
Меня подбросило, и я, хорошенько приложившись затылком обо что-то твердое, открыла один глаз. Мужчины. Двое.
– Отстаньте, – я думала, что скажу это вслух, но вышло еле слышно.
Но один расслышал или прочел по губам.
– Ты уверена?
Ко мне медленно возвращались сознание и память. В течение нескольких минут я смотрела на грязный пол фургончика и вспоминала пережитое, как какой-то фильм. Лучше б я все забыла.
Я выбралась из объятий волков, они отпустили меня, но настороженно ждали, не отключусь ли я снова.
– Спасибо, мне уже лучше.
Обманчивый опять придвинулся ко мне. Как же его зовут-то? Я не заметила, как произнесла вопрос вслух.
– Тони, меня зовут Тони Грей, – ответил он, прижимая меня к себе.
В голове и животе все кружилось, если закрыть глаза и прислониться к Тони Грею, становилось лучше. Он теплый… и хороший…
Я опять ненадолго провалилась в забытье.
Очнулась я с куда более ясной головой.
Осмотрелась. Я сидела в фургончике на коленях у волка, напротив меня сидел Руман, а в дверях стоял Огромный, ошарашенно качая головой из стороны в сторону.
– С ума сойти, – наконец произнес он.
– Да, – согласился с ним Руман.
– Мы возле твоего ресторана, у заднего входа, – сообщил Тони Грей. – Куда дальше?
– Флерсы… – я стала выворачиваться из объятий, чтобы посмотреть на них.
– Здесь, – ответил Руман, – куда им деться.
Я потерла виски, не в силах сообразить, как нам среди бела дня такой пестрой компанией дойти до моей квартиры.
– Надо чем-то прикрыть флерсов. Потом проведете нас до лестницы, а дальше мы как-нибудь сами.
– Ты на ногах не стоишь, – нежно проурчал Тони и прикусил меня за ушко.
– Не надо этих игр, – тут же отреагировала я.
Он подчинился, но на лице отразилась обида. А… Он же сейчас сделает все, что я скажу, в нем моя сила.
– Прикрыть… – сам себе сказал Руман и достал откуда-то рулон больших черных пакетов, в такие хорошо заворачивать трупы. Оторвав один он разрезал его с одной стороны сверху донизу, получилась накидка, он отдал ее флерсе и тут же сделал вторую для мальчика.
– Всё. Выходим, – и я выбралась из уютных объятий.
Руман тем временем оценивающе посмотрел на близнецов, лежащих без сознания, и отделил еще два пакета. Затем ловко вложил безвольное голое тельце в пакет и приподнял его – содержимое сложилось на дне, Руман крутнул пакет заворачивая и отдал Тони. Я смотрела на это, умом понимая, что он прав и вреда флерсам не будет, они не успеют задохнуться, но… Мусор, они лишь мусор… Руман поймал мой взгляд и вздрогнул.
