Рифматист - Сандерсон Брендон

– Что ж, так-то оно так… – согласился преподобный Стюарт. – Но обычно это касается лишь тех, кто обратился к евангелию Мастера после своего восьмого дня рождения.

– Но ведь это как раз наш Джоэл! – воскликнула Мелоди.

– Он уже проходил церемонию посвящения!

– Но не проходил через палаты инициации! – упрямилась девочка. – А как же тот случай с Роем Стивенсом? Помните? Ему разрешили пройти обряд в девять лет, потому что в восемь он на четвертое июля заболел.

– Так ведь это произошло в Мэйнфорде, – сказал викарий. – Совершенно иная архиепархия! Они там и не такое вытворяют! В общем, я не вижу веских причин для повторного проведения церемонии посвящения Джоэла.

– А дать ему возможность стать рифматистом – разве это недостаточно веская причина? – не унималась Мелоди.

Преподобный Стюарт вздохнул и покачал головой.

– Вижу, ты хорошо подготовилась. Какая речь! – произнес викарий. – Но мало цитировать, нужно еще и понимать! Поверь, я знаю как лучше.

– О, да неужели?.. – воскликнула Мелоди, повышая голос и не позволяя преподобному в очередной раз уйти от разговора. – А почему бы вам тогда не поведать Джоэлу, по какой именно причине ему так и не довелось пройти через палаты инициации восемь лет тому назад? Может, потому, что на северной стене обнаружили протечку и палаты закрыли на ремонт?

– Мелоди… – Джоэл взял все больше распалявшуюся подругу за руку, чтобы успокоить.

– Что, если Мастер хотел, чтобы Джоэл стал рифматистом? – наступала девочка. – Вы об этом хоть задумывались, когда ему отказывали? И все из-за чего? Из-за ремонта собора? Да разве можно так наплевательски относиться к душе человека? К его будущему? Разве это того стоит?

Чем громче голос Мелоди звенел в тихом и торжественном зале, тем больше Джоэл заливался краской. Он попытался было утихомирить подругу, но та и ухом не повела.

– Как по мне, так это сущая трагедия! – громко заявила Мелоди. – Мы должны поощрять тех, кто жаждет служить нашему обществу рифматистом! Неужели монархическая церковь отвернется от нас и встанет на сторону недовольных? Неужели ее священники не поддержат подростка, который жаждет исполнить волю Мастера? Викарий, в самом-то деле, что происходит?

– Ну все! Угомонись, дитя! – преподобный Стюарт схватился за голову. – Хватит с меня твоих криков!

– Так что? Вы позволите Джоэлу пройти обряд инициации? – настойчиво спросила Мелоди.

– Только если это заставит тебя замолчать! – ответил преподобный Стюарт. – Испрошу разрешения у епископа. Даст согласие – значит Джоэл пройдет обряд инициации снова. Довольна?

– Что ж, думаю, пока да! – скрестив руки, сказала Мелоди.

– Тогда ступай, и да благословит тебя Мастер, дитя, – произнес викарий, а затем едва слышно пробубнил: – Сдается мне, демон, который подослал эту бестию довести меня до адской головной боли, сегодня получит повышение!

Мелоди схватила Джоэла за руку и потащила прочь. Невдалеке в проходе между скамьями стояла удивленная мать.

– О чем вы беседовали? – спросила она.

– Да так, миссис Саксон, ни о чем! – весело отозвалась Мелоди.

Когда мать осталась позади, Джоэл глянул на подругу и спросил:

– Так это и был твоей гениальный план?.. Устроить скандал?

– Скандал – классическая, проверенная временем стратегия, – беззаботно сказала Мелоди. – Особенно если у тебя хорошие легкие, а твой соперник – старый и раздражительный священник. Я хорошо знаю преподобного Стюарта. Он всегда уступает, если как следует пошуметь.

За разговором они вышли из собора. На крыльце стоял Хардинг и совещался о чем-то с офицерами. Над головой по карнизу парадного фронтона рыскала пара заводных гаргулий.

– Преподобный Стюарт сказал, что испросит разрешения у епископа, – заметил Джоэл. – Мне кажется, мы рано радуемся. Это еще не победа.

– Это именно победа, вот увидишь, – заверила Мелоди. – Вряд ли он захочет, чтобы я устроила еще одну сцену! Особенно сейчас, когда между гражданскими и рифматистами и без того напряженные отношения! Давай-ка лучше пойдем перекусим чего-нибудь! Праведный гнев разбудил в леди зверский аппетит!

Джоэл вздохнул, но противиться не стал, и Мелоди увлекла его за собой через улицу по направлению к кампусу.

Глава 20

«Круг священен, – прочитал Джоэл. – Круг – единст-венная идеальная геометрическая фигура, олицетворяющая вечность. Круг – символ Мастера и его деяний с тех самых пор, как древний египтянин Ахмес открыл священное число. Средневековые ученые использовали циркуль в качестве инструмента для начертания окружностей. В свою очередь циркуль символизирует созидательную силу Мастера. Изображение циркуля можно найти во многих иллюминированных манускриптах.

Незадолго до того, как первые европейские поселенцы высадились на американские острова, в мировой истории наступил темный период. Авторитет идеальной геометрической фигуры в умах людей был подорван. Оказалось, что наша планета является отнюдь не кругом, а имеет форму неправильного шара. Затем выяснилось, что все планеты движутся по эллиптическим орбитам, и это вызвало еще больше подозрений насчет священности круга.

Однако вскоре была открыта наука, которую назвали рифматикой, и все изменилось в корне.

В рифматике над всем доминирует круг. Слова не имеют никакого значения – важны только цифры. Чем совершеннее окружность, тем могущественнее и сам начертатель. С открытием рифматики круг обрел статус божественного по своей сути символа, не поддающегося разумению простого смертного.

Ирония судьбы заключается в том, что открытию божественной науки поспособствовал рукотворный предмет – плод человеческой изобретательности. Если бы у его величества не оказалось за пазухой новомодных карманных часов мастера Фройдленда, вполне вероятно, он стал бы жертвой диких меллингов, а рифматику так никогда бы и не открыли».

На этом глава заканчивалась. Джоэл сидел в полном одиночестве, откинувшись на стену. Тонкие солнечные лучи проникали через квадратные окна над его головой и медленно плыли по полу пыльной мастерской.

На эту главу Джоэл наткнулся, листая один из древних томиков, найденных в библиотеке отца. Судя по всему, это было одно из первых изданий, представляющее коллекционную ценность и стоившее немалых денег. Содержание же книги основывалось на воспоминаниях некоего господина Адама Мэйкингса – личного астронома и ученого короля Грегори Третьего, который считался основателем рифматики. Мэйкингсу приписывали открытие и изложение принципов начертания двухточечных, четырехточечных и шеститочечных рифматических заградительных окружностей.

«И почему мать не распродала отцовские книги, чтобы расплатиться с долгами? – задумался Джоэл. – Вероятно, об их ценности она даже не догадывалась…»

В книге выдвигались различные теории Мэйкингса о существовании прочих рифматических фигур, однако ни одна из предложенных идей не подводила к каким-либо определенным выводам. Тем не менее в заключительной части книги Джоэл нашел для себя кое-что весьма любопытное.

Джоэл нахмурился, перевернул страницу и принялся за следующую главу, однако больше никаких упоминаний о карманных часах так и не нашел.

Как король Грегори открыл рифматику, история умалчивала. Официальная версия церкви гласила, что монарху случилось видение. На иконах король зачастую изображался молящимся на коленях в круглом пятне света, напоминавшем шеститочечную заградительную окружность. На форзаце книги имелась репродукция подобной иконы, однако здесь пятно света застыло сияющим диском в воздухе пред ликом монарха.