Право сильного - Горъ Василий

В его голосе и взгляде было столько уверенности, что шири похолодел:

- Почему?

- Увидишь…

Дангаз пожал плечами – мол, как скажешь – затем прислушался к неясному шуму, донесшемуся снаружи, и мрачно ухмыльнулся:

- Вот и все, побеседовали. Теперь вас будут убивать не Уреши, а Надзиры. Или кто-нибудь еще…

- Не успеют… - по-мальчишески улыбнулся лайши, затем одним плавным движением перетек на ноги, пустил по телу «волну» и повел плечами так, как будто готовился к бою.

Словно дождавшись этого движения, снаружи зарокотали барабаны кам-ча. Причем не один за другим и не с разных концов лоор-ойтэ, а одновременно и из одной точки!

- О чем они говорят? – явно зная ответ, спросил Аррон-алад.

- Объявляют общий сбор… - прислушиваясь к рокоту, ответил шири. – От имени… э-э-э… нашего алуга!

- Что ж, ваш алуг просто так собирать не будет… - ухмыльнулся лайши, проверил, как достаются из заплечных ножен мечи, и… снова сел к айнуру: - Не торопись: лагерь у вас большой, поэтому пока к юрте твоего алада соберутся те, кто живет на противоположном краю, мы сможем обсудить еще много чего интересного…

Глава 31 Аурон Утерс, граф Вэлш.

…Отсюда, с небольшого пригорка, на котором еще полчаса назад стояла юрта Дзарев-алада, армия ерзидов казалась невероятно большой волчьей стаей. Или ночным небом, волею богов упавшим на землю. Почему? Да потому, что легкий морозец, ударивший под утро, заставлял степняков закрывать лица обрезками шкур, и вместо безбрежного моря белых пятен я видел лишь искорки света факелов, отражающиеся в глазах.

Вождь Урешей, Алван-берз, его назир-аши, толпа родовых вождей и алугов, стоящие по правую руку от нас, лиц не прятали. Однако походили на серых хищников намного сильнее, чем простые воины. И не блеском глаз, а горящими ненавистью взглядами и злыми оскалами ртов.

«Вроде, волки. А манок – кошачий…» - подумал я, затем сжал в руке затейливую глиняную свистульку, неторопливо вышел в центр круга для поединков, образованного моими воинами, уставился на Дзарев-алада и рыкнул во всю мощь легких:

- Внемлите мне, Уреши, и не говорите, что не слышали: я, Аурон Утерс, граф Вэлш, Клинок короля Вильфорда Бервера и алад, признанный Субэдэ-бали – плоть от плоти этой земли!

Тихий ропот, то и дело прокатывавшийся над этой частью военного лагеря, мгновенно стих. Видимо, большая часть ерзидов помнила сказания и знала, КТО начинал свои речи с этих слов.

- Говорить о том, что слышу голос Первого Меча Степи, я не буду, так как это неправда. Рассказывать о вашем прошлом – тоже: вы знаете его намного лучше меня. Поэтому опишу ваше настоящее и будущее…

Такое странное начало Последнего Слова заинтересовало далеко не всех – большая часть степняков слушала вполуха, так как пританцовывала на месте или надолго задерживала дыхание, чтобы согреться.

- Вы – часть армии. Довольно большой. Вы сходу завоевали Морийор, поэтому уверены, что бросите под копыта своих коней и весь остальной Диенн. А еще вы привыкли считать себя песчаной бурей. И искренне верите в то, что ничто под этим небом не способно остановить ветер, несущий мириады смертоносных песчинок. Я вас расстрою: это неправда – песчаная буря опасна только в пустынях и жарким летом. Зато зимой, да еще и среди густых лесов, она не страшна. Во-первых, потому, что песчинки смерзаются в комки и теряют способность летать и жалить, а во-вторых, здесь, у нас, есть опасности и пострашнее…

При слове «опасности» людское море словно вскипело: ерзиды гордо расправляли плечи и вскидывали головы, всячески стараясь показать, что не боятся никого и ничего. Пришлось их обломать:

- Силу некоторых из них вы ощущаете даже сейчас – это Холод и Голод!

«Море» колыхнулось снова. На этот раз – совсем не грозно. Еще бы, степняки чувствовали мою правоту кожей и желудками!

- Зима меняет представления о многом… - дав им возможность оценить всю глубину моей мысли, продолжил я. – Скажем, летом большая армия безусловно предпочтительнее маленькой: она способна сметать со своего пути любые препятствия и воистину неудержима. Зато когда землю засыпает снегом, а реки сковывает льдами, большая армия враз теряет свою силу, ибо очень быстро съедает себя изнутри…

Соглашаться с этим утверждением никто не торопился. Но угрюмые взгляды постепенно замерзающих степняков говорили сами за себя.

- Что самое грустное ДЛЯ ВАС, человек, который привел вас сюда ИМЕННО ЗИМОЙ, знает об этом не хуже меня, ибо родился и вырос в еще более холодном королевстве, чем Элирея…

Гогнар Подкова, стоящий за правым плечом Алван-берза, остался недвижим, но его кадык дважды дернулся вверх-вниз.

«То ли еще будет…» - мысленно ухмыльнулся я и чуточку повысил голос:

- Тем не менее, вы – тут. Налегке и без обозов. И знаете, почему? Потому, что ваши жизни ему НЕ НУЖНЫ!

- Аурон-алад, ты заговариваешься! – гневно рыкнул Дзарев-алад. – Говори свое Слово и уходи!

Я пропустил его рык мимо ушей:

- Для того, чтобы убедиться в моей правоте, достаточно посмотреть на то, как одеты МОИ воины: их поддоспешники достаточно толстые, чтобы сохранять тепло в самые лютые морозы, перчатки под кольчужными рукавицами не дают пальцам примерзать к рукоятям мечей, а толстые обмотки и непромокаемые сапоги позволяют не бояться обморожений…

Короткая пауза, во время которой ерзиды проникались моей правотой – и я снова заставил ерзидов обратить внимание на Гогнара Подкову:

- Да, вы можете сказать, что сюда, в Элирею, вас привели боги. И что ваши вожди выполняют их волю. Знаете, что я скажу вам в ответ? Что вас обманули! Нет, не ваши вожди, а человек, которого вы наивно считаете сыном Субэдэ-бали!

Со стороны людского моря послышался все усиливающийся ропот. Перекрикивать его я не собирался, поэтому поднес к губам манок и дунул. Во всю силу легких. Ропот мгновенно стих. Еще бы – над военным лагерем и ночным лесом разнесся грозный рык Дэзири-шо!

Насладиться растерянностью ерзидов не получилось – рык боевого кота Первого Меча Степи еще сотрясал воздух, а я уже рвался в сторону, уклоняясь от бросков метательных ножей. Как оказалось, зря: первый, брошенный Гогнаром Подковой, поймал шевалье Пайк, а второй, сорвавшийся с руки одного из спутников делирийца – Клайд Клешня. После чего воины, образовывающие круг для поединков, сделали по два шага к его центру и, соприкоснувшись плечами, закрыли меня живой стеной.

- Стоять!!! – одновременно с их перестроением взвыли Дзарев-алад, Алван-берз, еще несколько вождей и пара алугов. – Алад, говорящий Последнее Слово, неприкосновенен!

Гогнара аж перекосило. Однако лезть на рожон он не захотел, поэтому согласно кивнул и… состроил виноватое лицо.

Вождь вождей в его раскаяние не поверил: шевельнул рукой – и вокруг стены из моих воинов появилась еще одна, но уже из его телохранителей. А еще через пару ударов сердца Алван-берз вспомнил о моем манке и вмешался в наше с Дзаревом «общение»:

- Где. Ты. Это. Взял?

- Взял не я, а мои люди. - подбросив манок на ладони, ответил я. – В юрте Маруха, сына Нардара. Сегодня ночью. Кстати, если у тебя есть желание порасспросить этого делирийца о том, когда и как использовался этот манок, отправь к нему десяток воинов прямо сейчас. А то, боюсь, до рассвета он не доживет…

Берз не думал ни мгновения – развернулся на месте, подозвал к себе одного из назир-ашей и что-то негромко ему приказал. Тот тут же исчез. А вокруг самого Алвана началась суета – добрые две трети телохранителей переместились так, чтобы защищать его от возможного удара в спину, а оставшиеся взяли под контроль Подкову и его людей.

Воины, стоящие в первых рядах и тоже заметившие эти передвижения, глухо зароптали, и я, почувствовав, что большинство из них все еще считает Гогнара сыном Субэдэ-бали, снова вскинул руку над головой:

- Для тех, кто еще не понял: рык Дэзири-шо, который вы слышали только что, не имеет никакого отношения к воле Первого Меча Степи. Его издает манок, который был сделан по приказу короля Иаруса Молниеносного для Гогнара, сына Алоя и его людей…