Мария Ермакова - Зеркала
— Замолчи, монах! — властно прервал Атаман и Инвари, к удивлению своему, замолчал.
— Когда на троне был законный правитель — всех этих ужасов не было в Ильри. Король должен управлять страной и заботиться о своих подданных, а не проникать извращенным умом в тайны мироздания! Арлон привел страну к благополучию, потому что редко думал о своей выгоде. Когда правитель думает о собственных удовольствиях — ничего хорошего из этого не выходит. Династическая кровь была чиста, покуда один из законных наследников не связал свою судьбу с ведьмой, и не возвел ее — не отрекшуюся, на трон рядом с собой, ибо таково было ее условие. Проклятие этого поступка легло на королевский род и Адамант — его прямое следствие!
— "… Такова была цель запретной любви короля Вилаона и коронованной ведьмы Элонории, цель, ведомая теперь лишь этой книге, да уже почившему автору ее, королевскому летописцу Пта", — пробормотал подмастерье.
Гэри подался вперед.
— Откуда тебе известно?
— Орденские архивы велики…, - Инвари улыбнулся, поднимаясь. — Что ж… Можете рассчитывать на меня. Я останусь здесь, ради законности, разумеется. А сейчас пойду, с вашего позволения, спать. Такие разговоры — лучшее снотворное!
И он скрылся в темноте.
Двое оставшихся некоторое время молча смотрели в огонь.
— Как думаешь, — спросил, наконец, Гэри, — ему можно доверять?
Шери пожал плечами.
— Он предупредил нас о западне в Логе, он вытащил меня и сестру из Подземелья. Он и от тебя отвел удар, не так ли?
Гэри покачал головой, не зная, что сказать.
— Ангели доверяет ему! — добавил Шерри, и лицо его озарилось нежностью.
— И это самый веский аргумент, не так ли? — по голосу стало понятно, что Атаман улыбается.
— Для меня — да! — серьезно отвечал Шери. — Но они провели над ним часть обряда. Я не знаю, что они хотели с ним сделать, и что, может быть, уже сделали? Я никогда раньше не присутствовал при этом! Но то, что я видел, меня напугало…
Шери передернуло.
— Когда… когда все это закончится — ноги моей не будет во дворце!
— Посмотрим… — голос Гэри вновь звучал холодно. — Присматривай за ним, Молчун.
***
Его разбудил тихий смех. Он разлепил веки и увидел склонившееся над ним лицо — румяное и свежее, блестящие голубые глаза, смеющиеся губы.
Она звонко поцеловала его и приказала тоном, не терпящим возражений:
— Вставай. Уже утро!
Инвари улыбнулся в ответ.
— Гэти, прекрасно выглядишь!
Она лукаво улыбалась. В буро-зеленом наряде следопыта ее можно было принять за мальчишку, если бы не рано оформившаяся соблазнительная фигура и длинные золотистые волосы, кудряшками падающие на плечи.
Инвари сел, протирая глаза. Тело ломило, словно его несколько дней везли скрюченным в бочке. Что с ним творится?
— Где тут можно умыться?
— Пойдем.
Она отвела его к речушке в густых зарослях высокого папоротника, и деликатно удалилась. Инвари разделся и с наслаждением влез в холодную воду, оглядывая себя. На спине багрово-синим расплывались кровоподтеки — следы от удара об стену, в которую его швырнул Ванвельт. Впрочем, они уже не болели. А вот крестом алевший на груди шрам, который был оставлен кинжалом Мора, покрылся коркой черной крови и немилосердно саднил. Инвари осторожно лил на него воду, смывая сгустки. Затем окунулся с головой и, окончательно заледенев, в прекрасном настроении вылез на берег — одеваться.
У костра мелькала тонкая фигура Гэти — она споро готовила завтрак.
Когда он подошел, она протянула ему походный котелок с дымящейся кашей, в которой алели крупные ягоды птичника, а сама села напротив, с удовольствием наблюдая, как он ест. Инвари не мог оторвать от нее глаз — она словно была соткана из солнечных лучей пополам с довольством. Ни тени не осталось от бледной девчонки, которую он спасал от герцогских гвардейцев. Бес, всегда сидевший в ней и сдавшийся только той ночью, сейчас выглядывал наружу сквозь ангельски голубые глаза.
— Как поживаешь? — доев, спросил Инвари, в общем-то, не зная, что еще спрашивать.
— Разбойницей быть лучше, чем шлюхой! — ничуть не смущаясь, ответила она.
— Ворчун передавал тебе привет, — внимательно наблюдая за ней, сказал Инвари.
На самом деле Ворчун приветов не передавал.
Она слегка изменилась в лице.
"Что же все-таки их связывает?" — подумал он в очередной раз.
— С ним все в порядке?
В ее голосе сквозило истинное беспокойство.
— Он, как всегда, холоден, и немного жутковат, — улыбнулся Инвари.
Она упрямо тряхнула волосами.
— Ты поспешно судишь о людях. Он очень хороший, добрый и…
Она осеклась, заметив его взгляд. Затем, помолчав мгновение, просто сказала:
— Приказывай, господин!
— Что?! — Инвари поперхнулся горячим ягодным отваром, который здесь пили вместо чая.
— Я — твоя рабыня, забыл? Таков обычай…
— Дурацкий обычай! — искренне возмутился Инвари. — Послушай, а почему бы нам ни забыть об этом? Мы останемся друзьями, и не будет никаких приказов, идет?
Она пристально посмотрела на него. Под этим взглядом Инвари показалось, что он краснеет. "Боги мои, только не это! — в панике подумал он, — Я — Подмастерье, а не…"
— Один раз я нарушила наши обычаи, — задумчиво сказала Гэти, — и жестоко поплатилась за это… Ты, что же, не хочешь меня?
Инвари снова поперхнулся. Спокойствие небожителя таяло как мед на солнце.
— Ты ведь шел к нам, чтобы провести ночь с блондинкой? — продолжала Гэти. — Почему же сейчас ты не хочешь того, чего хотел тогда? И платить тебе больше не придется.
— Ты ничего не поняла! — возмутился Инвари.
Она подалась вперед, словно от его слов зависела вся ее жизнь.
— Я пришел потому, что знал — в вашем городе опасность грозит всем, у кого светлые волосы. Я пришел узнать, что происходит! Помочь, если нужно… а не спать с тобой!
— А долг за меня ты тоже заплатил, чтобы помочь? — язвительно поинтересовалась она.
Он с готовностью кивнул.
Гэти вскочила на ноги, словно разъяренная кошка.
— Значит, ты выложил кучу денег и рисковал жизнью только, чтобы спасти меня? — вскричала она.
— А что в этом плохого? — удивился Инвари.
Она прищурила посиневшие от гнева глаза.
— Ничего. Но и хорошего тоже!
— Почему?
— Дурак! — в сердцах кинула она и одарила уничижительным взглядом, — Спаситель!
Она развернулась и вихрем унеслась прочь, едва не сбив с ног подходящего Шери. Ее лицо пылало, а волосы развевались на ветру, как крылья золотой птицы.
