Наталья Белкина - Сердце-океан
Марк отвернулся.
- На размышления о том, какие опасные мысли бродят в головах наших дэшу, уважаемый Главк.
К разговору подключился еще один гость, за ним другой. Завязалась вальяжная и неторопливая беседа. Говорили о старых традициях, о прежних временах, о законе и порядке. Постепенно речь зашла и о бигару и о том, что пора бы давно уже посылать войска к этому острову, чтоб раз и навсегда подчинить или истребить это поганое племя.
- Вы считаете, это возможно?-усомнился Марк и снова оглянулся на меня.-Если у их женщин в сердце необузданный океан, каковы же, по-вашему, их мужчины - воины?
Ему говорили что-то еще, пытаясь опровергнуть это мнение, только я уже не слышала их. Мои глаза встретились с его взглядом, и я перестала видеть и слышать весь остальной мир. Если и был в моем сердце океан, то сейчас он очарованно затих и присмирел. О, проклятье! Неужели я влюбилась?
Сагдор снова отвернулся и продолжил беседу, а я задумалась. Нет. Этого не может быть. Бигару не может любить своего хозяина, она может любить лишь свободу. "Ветер - брат мой, дорога - сестра. А любимый - далекое море…" Да и какая доля меня может ждать в поместье? В лучшем случае - стать одной из его рифин. Да и то - если удастся нарастить телеса. Я представила себе эту картину и поморщилась: валяться день-деньской на подушках, переодеваться пять раз на дню, скуки ради и ждать, когда же хозяин великодушно обратит на тебя свое внимание. О, боги! Такая жизнь не для меня! Ведь там внизу желтеет дорога, и горизонт постоянно притягивает к себе мой взгляд. Где-то там - остров, о котором я давно мечтаю и вижу во сне. Нет. Забудь о всякой любви! Она сделает тебя еще больше несвободной!
Когда Марк снова оглянулся, я отвернулась и стала разглядывать цветные фрески на стенах. Мне нельзя было больше встречаться с ним взглядом. Я не могла предать свою мечту, не могла изменить своему племени, не могла забыть о свободе. Но зачем он постоянно оглядывается? Ах, да, ему стало любопытно…
- Агриппа, позволь мне уйти, пожалуйста.
- Зачем еще?
- Ты что не видишь? Надо мной тучи сгущаются! Еще немного и произойдет нечто, что заставит навсегда распроститься с нашей птицей.
Я старалась говорить как можно тише, но Марк видимо все равно услышал мой шепот.
Снова обернувшись, он уже не слишком доброжелательно посмотрел на меня. Я заволновалась и забыла, на чем здесь можно было остановить взгляд. Он остановился на голубой арке, предваряющей вход в зал. В голове мелькнула мысль: не сбежать ли. Мысль была смелой, но если бы я знала что произойдет дальше, то сбежала бы, не смотря на всю дерзость своего поступка.
- Наш спор не имеет конца,-сказал Сагдор, желая переменить надоевший разговор.-Мы выбрали не слишком удачную тему, благородные господа.
- Чем же Вы предлагаете нам заняться, ведь вся ночь впереди?-спросил кто-то ленивым тоном.
- Рифины не оправдали наших надежд насладиться искусством и лишь навели нас на философские размышления,-добавил другой.
Это утверждение вызвало недовольный гул в стане яркоперых дэшу. Почти в один голос они стали обвинять Лилин и просить, чтоб о них не судили по одному выступлению и дали им шанс. Белокурая красотка из Сате-Эр обиженно дулась и с ненавистью поглядывала в мою сторону. Мне не было ее жаль: коль боги не наградили умом, могла бы поинтересоваться хоть у своих подруг, стоит ли петь нечто подобное в кругу ярых рабовладельцев. Но даже моя песенка не шла в никакое сравнение с той, что им предстояло сегодня еще услышать.
- Может быть, кто-то из господ поразит нас исполнением гимна?-спросил Сагдор у своих гостей? У Римской знати искусства были в почете, музыки, пения и танцев не чурались и граждане.
Гости, уверенные, конечно, каждый в своем таланте, принялись нахваливать друг друга, уверяя, что давно мечтали услышать достойный всяческой хвалы вокал того или иного своего сотрапезника. Они довольно долго гудели, притворно отказываясь от восхвалений в свой адрес и одновременно сочиняя дифирамбы соседу. И вот пока кукушки хвалили петухов за то, что те хвалили кукушек, встала Агриппа и громогласно объявил о том, что хочет всех порадовать своим выступлением. Все замерли, а Марк даже слегка побледнел.
- Что ты хочешь исполнить для нас, отец?-спросил он настороженно и, заметно тревожась.
- Я исполню старинную балладу, которая называется "Легенда о гордой и бесстрашной птице Дилей".
Даже я стала волноваться за то, что Агриппа попадет впросак со своей "гордой и бесстрашной птицей" и не дай бог наведет на Марка ненужные подозрения. Уже одно только название старинной баллады не предвещало ничего хорошего для ортодоксальных умов убежденных рабовладельцев.
В полной и недоуменной тишине Агриппа подошел к музыкантам и дал несколько наставлений, отобрав при этом у одного из них инструмент, напоминающий арфу.
Бывало вечерами все несвободные обитатели Леранья-Рес собирались вокруг него, когда он выходил с этим инструментом на подворье. Напевным речитативом сказителя он исполнял старинные грустные или героические баллады, каждая из которых была едва ли не подлинной поэмой. И вот теперь он собирался продемонстрировать свое искусство знатным господам.
Старик расположился посредине зала у небольшого искусственного водоема, в котором, поблескивая спинами, плавали крупные рыбы. Он присел на край бассейна, картинно закатил глаза и провел костлявой ладонью по струнам. Зазвучала незамысловатая мелодия, которую сразу же постарались уловить и остальные инструменты, а за ней - стихи, сливающиеся в монотонное, почти храмовое, пение.
Над зеленым ковром океана,
Над простором широких полей
Высоко над землею летала
Белокрылая птица Дилей.
Арагун там горел над лагуной
Всех светил среди ночи светлей.
Но белее лучей Арагуна
Были белые крылья Дилей.
И разгневанный голос раздался,
Над волнами сурово гремя:
"Как посмела ты в небо подняться
И гореть в небе ярче меня?!
Никому не дается свобода.
Никому не даруется жизнь.
Улетай с моего небосвода
И сейчас же на землю спустись!"
Но Дилей снова после заката
Продолжала над морем кружить.
Не летать невозможно крылатым.
Не летать - это значит не жить.
Не хотела Дилей покориться
И разгневала Цезаря лун.
И свободную, гордую птицу
Погубить захотел Арагун.
Он расставил волшебные сети
И послал своих лучших ловцов.
И Дилей, тех сетей не заметив,
Оказалась в руках подлецов.
Выли волны, кипела стихия.
Арагун лишь довольный взирал,
Как прекрасные белые крылья
