Дмитрий Таланов - Раксис
— Это еще почему? — спросил Сашка, подцепив лежащие на полу бриджи.
— Потому что в пределах Внешней Границы разрушается любая синтетика, — объяснила она.
Это было похоже на правду. На следующий день после посещения замка им с Андреем пришлось покупать новые плавки, а Сашке — еще и новые сандалии. Не пострадала только Маша, которая носила одежду из натуральных тканей. Вспомнив истерические вопли Хавелока в Хранилище, Сашка оглянулся в дверях.
— А как насчет человеческой психики? — поинтересовался он.
Поняв его с полувзгляда, тетя Зина усмехнулась:
— Со временем претерпевает некоторые изменения, да. Ты иди, иди! Придешь — узнаешь остальное.
Когда Сашка вернулся, мама с тетей Зиной стояли у окна и о чем-то спорили. За плечами у обеих висело по два меча в ножнах, из чехла на правом бедре торчало по пучку стрел. Небольшой арбалет на полу был уже разложен, тетива натянута. Сашка понял, что они так или иначе ждали этого дня, готовились к нему и теперь просто делали, что должны, не сильно вдаваясь в раздумья.
Сашку от этой картины затошнило не хуже, чем тошнило его мать десять минут назад. Он гулко сглотнул и, подойдя к оставшимся на полу клинкам, вытянул их из ножен.
Первый был саблей, весом значительно больше килограмма и потому сильно непривычным для Сашки, но два других оказались полегче. Их матовое обоюдоострое лезвие с глубоким долом делало на своем протяжении два слабых плавных изгиба, в конце приводя острие против рукояти, головку которой закрывал кожаный колпачок.
На небольшом овальной формы щитке со стороны клинка была закреплена кожаная пластина, переходящая в ремешок, плотно намотанный по всей длине дужки. Кожа была старая, засаленная, и значит, оружием этим пользовались, в отличие от массивной сверкающей сабли.
— Мина, ты себя запугиваешь, — говорила тетя Зина тем временем. — Вспомни четвертый параграф: «Лишается гражданских прав в случае, если до совершеннолетия узнает о своем происхождении от кого бы то ни было с этой стороны…». Ни слова о его местных друзьях! Спасибо Вайларку, вставившему в последний момент такую оговорку, Лавизус сточил об нее все зубы.
Сидящий на корточках Сашка поднял голову.
— Мама, как тебя всё-таки зовут? — спросил он хмуро.
Она потерянно посмотрела на тетю Зину, та бросила раздраженно:
— Прекрати! Уничтожением имперской собственности Саша договор перечеркнул, но раньше это сделал Лавизус, так что мы можем выкладывать всю правду. Ни один суд не обвинит, добраться бы только до него! Ты, я смотрю, не рад нашим военным приготовлениям? — спросила она Сашку.
Тот сухо кивнул. Тетя Зина снова повернулась к маме.
— Давно ты проверяла себя на дальность?
Не задумываясь, мама ответила:
— В прошлом году, когда арестовали Гуннара, я Врата почувствовала сразу, а это семьсот метров по прямой.
«Опаньки! Так вот кому звонил в день своего ареста Батон! — сообразил Сашка, стоило ему прикинуть мысленно дистанцию от дома до школы. — А зовут его, значит, Гуннар? Ну-ну…»
Он уселся на диван и скрестил руки на груди в ожидании дальнейших открытий. Тетя Зина усмехнулась, заметив это.
— Тогда предупредишь, если что, — сказала она маме. — Мне придется многое рассказать, чтобы потом не было сюрпризов от этого маленького упрямца.
Без тени улыбки тетя Зина посмотрела на Сашку.
— Итак, слушай, дружок…
— 17 —
История, что охватывала два десятилетия, в устах тети Зины прозвучала как сводка боевых действий.
Сестер было трое. Средняя — Минодора (тетя Зина показала на маму), младшая — Диаманда (тетя Зина изобразила нечто вроде книксена) и старшая — Методина (мама опустила глаза). Старшая была талантливым художником; средняя — начинающим, но не менее талантливым хирургом; а младшая — терапевтом, хотя на самом деле Диаманде хотелось заниматься психологией. Но по некоторому размышлению она решила оставить ее как хобби.
В какой-то момент у двух старших сестер появились поклонники — оба постоянные члены Совета, который выполняет там функцию Совета Министров. Один из этих поклонников владел редкой собственностью — замком Хальмстем. Но владел не полностью — расположенное в нем Хранилище принадлежит государству. Заключив брак со средней сестрой, владелец замка увез в него молодую жену.
К тому времени старшая сестра Методина была уже замужем, и у нее родился сын, в котором его отец души не чаял. Когда мальчику исполнилось пять лет, она взяла его с собой в Хальмстем проведать среднюю сестру, бывшую в то время на девятом месяце беременности. Сделала она это вопреки возражениям своего мужа, никогда особенно не любившего Минодору.
В тот день в городе Кейплиг, бывшей столице Империи, должен был состояться большой праздник. Минодора, чувствуя себя не очень хорошо и оттого не расположенная принимать гостей, посоветовала сестре поехать туда развлечься и показать мальчику город, пусть небольшой, но очень красивый.
Принесшийся за ними в Хальмстем отец обнаружил, что их нет, и устроил скандал. Минодора от скандала устранилась, но тут в спор ввязался ее муж. Скандал закончился тем, что муж Минодоры, у которого в последние месяцы наблюдались припадки необъяснимой ярости, ударил своего соперника так, что тот лишился чувств…
— Не было у него никаких припадков! — раздраженно прервала мама тетю Зину. — Давай обойдемся без фантазий. Припадки были у его брата-близнеца!
Тетя Зина спокойно возразила:
— Тому есть официальные свидетельства. Я много раз предупреждала, что соседство с Сотерисом плохо сказывается на его нервах, вы оба только смеялись. И если не Сотерис явился причиной дальнейших событий, то что тогда?
Мама промолчала, и тетя Зина продолжила свой рассказ.
…Соперника отправляют в больницу с сотрясением мозга, а муж Минодоры, психанув, бросает беременную жену и устремляется на праздник, чтобы самому привезти оттуда Методину с ребенком. При этом он зачем-то захватил с собой опасный артефакт, что много лет находился в Хранилище.
Прибыв в город, он находит Методину и уговаривает ее поспешить обратно, объяснив, что ее муж угодил в больницу. Заверив, что лично привезет мальчика с собой. Мальчик сидел на балконе, где собралась почти вся императорская семья и куда он попал по протекции дочери Императора, подруги Методины. Не желая тратить времени, взволнованная Методина уезжает. Тому, что случилось после этого, осталось всего двое свидетелей — едва заметив происходящее, они поспешили убраться из города.
Тут мама опять прервала рассказ.
— Это был не он, — глухо проговорила она. — Я не верю этому. Это мог быть только его брат. В тот день они были там вдвоем.
