Крис Хамфрис - Двойник
Клык Смерти все еще сжимал враг, и Скай-Бьорн первым делом вцепился в древко, крутанулся вокруг своей оси и вырвал топор у Олава. Перекувырнувшись, он приземлился на ноги и мигом восстановил равновесие.
— Ах ты, гаденыш!
Исполин тупо смотрел на внезапно опустевшую ладонь. Затем он поднял глаза на противника, увидел Клык и пошарил глазами по комнате в поисках нового оружия — взгляд упал на секиру Сигурда.
Двигаясь так же быстро, как Скай, верзила пинком отбросил старика, схватил топор и снова развернулся к сопернику.
— Давай, — заорал он. — Иди сюда!
И Скай принял вызов. Пригнувшись и выставив вперед Клык Смерти, он двигался к врагу, рассчитывая, что тот нанесет удар сверху вниз. Олав попался в ловушку: массивное лезвие взлетело и стремительно обрушилось туда, где только что стоял Скай. Вместо мяса и костей оно пробило половицу и застряло. Отчаянно дергая рукоять, Олав подставил левый бок, но Скай не успел перехватить оружие поудобнее, чтобы ранить противника. Вместо этого он ткнул Олава под ребра древком. Гигант с воплем повалился навзничь и ударился о дверь, увлекая за собой секиру, выскочившую наконец из трещины в полу.
С победным кличем Скай подбросил Клык Смерти, поймал его и снова замахнулся. Олав ринулся на него, крича от боли и ярости. Лезвия столкнулись с такой силой, что оба с трудом удержали оружие в руках. На краткое мгновение отпрянув друг от друга, соперники опять схлестнулись в поединке.
Вновь и вновь свистели топоры, но ни один удар не достигал цели. Сражение кипело в самом центре комнаты, посреди круга, испещренного рунами. Краем сознания Скай улавливал монотонный напев, а Бьорн в его теле внимал родной скандинавской речи:
— Один, праотец, меняющий облик, приди, измени меня, дай мне свободу. Кровью за кровь отплати. О, приди…
Сигурд восседал в кресле, словно древний король на троне. Заглушая гром, что неистовствовал все ближе, он нараспев читал заклинание.
— Тор, молний владыка, насылающий бурю, приди, измени меня, дай мне свободу. Кровью за кровь отплати. О, приди…
Вспышка озарила комнату, и вдруг возглас Кристин, эхом повторившей: «Приди!» — на долю секунды вырвал Ская из неистовства битвы, заставил вновь стать самим собой. В этот миг боевая сноровка изменила ему. Бьорн увернулся бы от обуха вражеского топора, но Скай не успел отскочить. Сокрушительный удар пришелся прямо в грудь и отбросил его за пределы круга.
Отчаянно хватая ртом воздух, Скай все же удержался на ногах и не выронил Клык Смерти. Когда Олав ринулся вперед, размахивая секирой, он — точнее, Бьорн — вспомнил особый прием, которому научил его Торкель. Пригнувшись и перехватив топор, Скай направил лезвие влево и ударил снизу вверх, словно метя под щит.
Клык глубоко вонзился в ногу Олава прямо под коленной чашечкой. С жутким воплем гигант рухнул как подкошенный, выпустив из рук секиру. Скай-Бьорн воздел оружие над головой для смертельного удара, ведь он не раз бывал в сражениях и знал: когда враг падает, нужно его добить, затем догнать и прикончить следующего, и так без конца.
Клык Смерти замер в своем зловещем полете. Бьорн остановился, чтобы лучше прицелиться, как делает ястреб перед броском на добычу. Скай почувствовал, что обе его руки обрели собственную волю: левая давила на древко, словно жаждала крови, а правая удерживала топор на весу. И едва он осознал это, рев битвы смолк, уступая место рыданиям Кристин, стонам Олава и выкрикам Сигурда, призывавшего потомка завершить обряд жертвоприношения:
— Убей! Убей! Убей!
Но хищник, что раздирал грудь изнутри, уже исчез; следом сгинули берсерк и ястреб, потом и Бьорн покинул Ская. Клык Смерти снова налился свинцовой тяжестью, выскользнул из ослабевших пальцев и грохнулся на пол.
— Я не могу, — выдавил Скай.
— Слава богу! Слава богу… — зашептала Кристин в дальнем углу.
Сигурд поднялся на ноги.
— Что ж, — тихо сказал он, — раз ты не можешь, придется самому.
На пару секунд воцарилось молчание, затем часы начали отбивать полночь. Комната озарилась новой вспышкой — на этот раз молния ударила так близко, что дрожь земли передалась Скаю. Запахло паленой травой.
Двигаясь проворно, словно юноша, Сигурд схватил топор и занес его над поверженным гигантом. Даже гром не смог заглушить предсмертный вопль Олава.
Старик отступил назад, оставив секиру в груди жертвы.
— Свершилось! — вскричал он, воздев руки к небу. — Праотец Один, Тор-Громовержец! Освободите меня!
— Он… Он уже вселился в тебя? — Раскрыв рот, Кристин смотрела на деда широко раскрытыми от ужаса глазами.
— Эта тупая скотина? Ты смеешься! — В голосе старца звучало торжество. — На что мне жалкий десяток лет, если нужна целая жизнь!
— О чем ты? — крикнул Скай.
Сигурд жестом указал в центр круга, где лежал труп Олава. Руна Хагалаз тлела, словно под половицами разгоралось пламя, готовое вот-вот вырваться наружу.
— Гроза, — свистящим шепотом произнес старик. — Град, удар молнии. Разрушение и внезапное преображение мира.
Его глаза сверкали.
— Смерть этого пса выпустила моего двойника на волю. О да! — Он запрокинул голову, будто подставляя лицо струям дождя, и рассмеялся. — Но только молния разобьет оковы изношенной оболочки по имени Сигурд и перенесет в новое тело!
Ская вдруг осенило.
— Нет! — Он в ужасе отшатнулся, закрываясь руками. — Ты хочешь вселиться в меня?!
Мутные глаза остановились на Скае; казалось, из них ушел весь свет.
— Нет, мой мальчик, — прошелестел старик. — В нее.
Бах! Крыша с грохотом разлетелась на куски, внутрь посыпались комья земли и трава. Молния расколола комнату надвое и пригвоздила Сигурда к полу. Каким-то чудом он удержался на ногах — волосы дыбом, глаза навыкате, почерневший язык вывалился изо рта. Отчаянно завизжав, Кристин повалилась ничком. Скай кинулся к сестре и прижал ее бесчувственное тело к груди. Сигурд, объятый пламенем, покачнулся и упал назад, в свое кресло.
— Кристин! Кристин!
Но девушка обмякла, закатив глаза. Теперь горели все руны до единой, дерево вокруг них стремительно обугливалось, а комнату заполнял едкий дым. Кашляя, Скай подхватил кузину под мышки и потащил к двери, на крыльцо и вниз по ступенькам. Положив ее на землю, он обернулся.
— Дедушка!
Скай кинулся обратно в дом, хотя понимал, что уже слишком поздно. Волна жара отбросила его назад; задыхаясь и хрипя, он упал рядом с сестрой.
Внезапно огонь взревел, и стены хижины обрушились с оглушительным треском. Схватив Кристин в охапку, Скай бросился наутек, с трудом уворачиваясь от тлеющих бревен, с шипением катившихся на них. Лишь достигнув спасительной кромки леса, он замер и оглянулся. От домика остался только пол. Посередине стояло кресло, и в нем восседал Сигурд — рассыпающийся в прах, угольно-черный, но сохранивший гордую осанку. Подобно псу, зарезанному для хозяйского погребального костра, у ног его лежал Олав с топором в груди.
