Юлия Галанина - Охотники за магией
Собаки обтекали меня с двух сторон, словно речной поток — остров. И смыкались за мной снова.
Они так и не издали ни звука, ни когда остановили коня, ни когда сняли с него всадника.
Я с трудом поднялась, сил хватило лишь на то, чтобы сесть. Посмотрела через плечо на то, что осталось от моего преследователя, и меня замутило. Всадник был уже мёртв, конь еще нет, но его рвали на части живым.
Беспросветный ужас, поселившийся в душе этим вечером, заполонил меня всю. Я сидела на мостовой, стиснутая с двух сторон двумя серыми лентами каменных оград, прикрытая сверху равнодушным небом и тихонько подвывала, оплакивая всё на свете, начиная с себя.
Рядом сел один из этих громадных черных псов, обнюхал меня, тыкая холодным носом, и вдруг начал вылизывать мне лицо, стирая шершавым языком катящиеся слёзы. Язык у него был тёплый.
Остальные псы пировали за моей спиной.
Потом я всё-таки заставила себя встать. Черный пёс вильнул слегка хвостом и отправился по своим делам.
Хромая, я пошла дальше.
Вот та улица, вот забор, на котором я сидела. Вот ворота, из которых мы по доскам выкатывали наш экипаж.
Ага. Первые наглухо закрытые ворота по противоположной стороне.
Вторые. А вон, похоже, третьи.
— Стой, стреляю! — раздалось сверху из укрепления над воротами.
Знакомый голос…
Ох, пора определяться с его монархической просьбой. Придется согласиться.
— Ряха! — закричала я, поднимая голову. — Спасай сестру своей королевы!
Глава двадцатая
РЯХА ВСЁ ПОНЯЛ
Ряха всё понял как надо. Особо и объяснять не пришлось.
Спросил лишь:
— В седле как держишься?
— Нужда приспичит, — удержусь, — угрюмо сказала я, пытаясь выжать мокрую одежду.
— Ну и чудно, — никак не отреагировал на мою угрюмость Ряха. — Значит, едем.
— А у меня все мокрое…
— На теле высохнет.
— А я заболею.
— Слёзки глотнешь. Когда хвост горит, болезни не пристают.
И мы поехали.
Двух коней Ряха позаимствовал на конюшне гостеприимной усадьбы. Чёрные псы проводили нас.
Первым делом мы осторожно подъехали к кабачку Ряхиной грудастой зазнобы.
— Подожди здесь, — вручил мне повод своего коня Ряха и вразвалочку пошёл к открытой настежь двери кабачка.
Я осталась в седле, в тени забора.
Ряхин конь тихо всхрапывал и мотал головой, мой, хвала Сестре-Хозяйке, стоял смирно, лишь подрагивал ушами.
Ряха недолго пробыл в кабачке. Привычный гул, царящий в таких заведениях, сначала перекрыл радостный визг, потом, после недолгой паузы, вдруг раздался не менее громкий возмущенный вопль и Ряха так же вразвалочку вышел, задумчиво держась за челюсть.
— Здесь еды не дали, — сказал он невозмутимо, вскакивая в седло. — Ладно. Попросим в другом месте. Время, жаль, уходит. Плохо это.
И мы поехали в другое место.
Вторая Ряхина подружка жила на противоположном конце Огрызка. Ряха поменял тактику и пошёл к ней через зады: перемахнул забор, протопал по крышам курятников и коровников и исчез в доме. Там его встретили явно теплее, потому что задержался он надолго. Я ждала в проулке, где он оставил меня при конях, мёрзла и злилась: ведь сам же сказал, что времени терять нельзя, а что получается? Разъезжаем по Огрызку, маячим в разных подозрительных местах, нарываемся на неприятности. Давно бы уже за городом были.
Приподнявшись на стременах, я до рези в глазах вглядывалась в сторону Огрызка: пламени там давно не было видно, контуры башен в небе виднелись такими же, как обычно. Сотни вопросов роились в голове. Живы ли наши? Что там было? Захватили ли их? Или нужна только я? Профессор серьёзно послал ребят ужинать или это была особо тонкая шутка?
В тупичке воняло отходами куриного содержания. Хорошо хоть не свиного: свиной помёт благоухал бы вообще невыносимо. Ряха отсутствовал.
Наконец он появился с туго набитым мешком на спине и начищенным медным чайником в руке. Явно накормленный и обласканный.
— А что делать? — спросил он меня риторически, приторачивая мешок к седлу.
Хотя не уверена, что Ряха знал о существовании такой штуки — риторики.
— Надо уважить было…
— А вот мне интересно, — возмутилась я, глядя на него сверху, с высоты своего скакуна. — Почему так получается, что у тебя две настоящих зазнобы, а фонарь мне поставили? Почему я пострадала? Почему они друг с другом не сцепились? А?!
— Ну так я же аккуратно всё делаю, — развел руками Ряха. — По умному. Чтобы всем хорошо.
— Ага-ага, — подтвердила я. — Особенно мне.
— Пора бы нам мотать… — сказал Ряха, глядя на светлеющее небо.
И снял повод с забора с таким видом, словно и не из-за него мы рассвета дождались.
Но тут чувство справедливости в нем победило, и он с тревогой спросил:
— Ты как? Со своим этим (он мотнул головой в сторону Горы) попрощаться не хочешь?
Мне представилась чудная картинка, как в Отстойнике пытают наших, узнавая, куда я скрылась, закованный в цепи от пяток до шеи Профессор спокоен, потому что думает, что мы уже далеко-далеко отсюда, а мы, как ни в чём не бывало, шарахаемся по городку в компании с медным чайником: то Ряха свои любовные дела утрясает, то я с Янтарным прощаюсь горячо и страстно.
— Нет. Я с ним поссорилась, — объяснила я. — Не стоит напрягаться. Поехали быстрее. У меня от этой куриной вони в носу щиплет.
Ряха с облегчением хмыкнул и вскочил на коня.
— Двадцать Вторая, а какой сегодня день? — спросил он меня. — День Красной железной Собаки ведь прошёл?
— День Белой горной Курицы, четыре зеленых мэнгэ, — равнодушно откликнулась я.
— Зачем же ты в её день куриный помёт хаешь? Знаешь, что сегодня можно, а что нельзя?
— Отправляться в дорогу, давать наставления и принимать их, — вспомнила я кое-что из гороскопа на щите. А вот мыть волосы не советуют, вступать в должность и устраивать пиры — тоже. А если подстрижешься сегодня, твой внешний вид ухудшится. Понял?
— Не понял, — честно сказал Ряха.
— Это ещё что, — хмыкнула я, покачиваясь в седле. — Завтра стрижка волос может привести к тому, что будешь голодать.
— Какой ужас! — сказал Ряха и погладил тугой мешок.
Мы проехали по улочкам Отстойника и выбрались на окраину. Попали на пустырь, куда жители беспечно скидывали всякие отбросы, не утруждая себя особо вывозом их на специально отведенное Горой для этих целей место.
— Спешиваемся, — велел Ряха.
Спрыгнул с коня и повел его в поводу. Я сделала то же самое и пошла за ним.
Ряха вел коня через пустырь, покрытый сейчас молодой весенней травой. Груды всякого старья возвышались здесь, как небольшие курганы. Тут же белели костяки коров и лошадей, начисто обглоданные собаками. По пустырю бродили козы.
