Джоэл Розенберг - Багровое небо
Осия уже стоял рядом с ним. Старик спал голым, и в другой ситуации Йена позабавили бы его костлявые бока.
— Не бойтесь, я не причиню вам боли, а тем более вреда.
Осия прикоснулся к пораженной болезнью щеке, потом его пальцы скользнули вниз по шее.
— Вы часто омываете раны чистой водой? Хорошо, это замедляет развитие болезни. Уверен, ваш врач прикладывает припарки, но если вы скажете ему, чтобы на каждые четыре части окопника и пять частей календулы он добавлял одну часть желтокорня, припарки будут действовать лучше. Если разваренный овес — имейте в виду, его надо варить до несъедобности — приложить, остудив к ранам, он немного смягчит боль. А если вы добавите в вашу похлебку немного очанки, крапивы, золотарника, желтокорня, солодкового корня, красного клевера, лопуха большого и зверобоя, это улучшит ваш аппетит, что пойдет вам на пользу.
— Чем он болен? — спросил Йен.
— У этой болезни много имен. — Осия устало прикрыл глаза. — Изнурительная Немощь. Порча. А еще она называется Проклятие Одина.
Над молочной облачной равниной висел усыпанный звездами свод, и когда Йен взглянул вниз, туда, где в огромном зале до сих пор раздавались музыка и смех, ему показалось, будто он на острове посреди пустынного моря и музыка и смех звучат скорее глухо и испуганно, нежели радостно.
А может быть, Йен просто переносил на музыку и смех свои собственные ощущения.
Рядом с ним Осия — нет, тут он Орфиндель — оперся локтями о балюстраду.
— У нас проблема.
— У кого это «у нас», а, белый человек?
— Что?
— Ничего. — Йен покачал головой. — Старая и не очень удачная шутка.
— И тем не менее у нас проблема. Ты собираешься сделать то, о чем просит Отпрыск?
Как-то странно Осия выражается.
— А что, не получится? Или есть другой способ?
— Задавай по вопросу за раз, Йен. На какой из двух вопросов ты хочешь получить ответ раньше?
— Ладно, на первый: получится или нет?
— Возможно ли использовать камень Брисингамена, чтобы снять проклятие?.. Все равно что спрашивать, получится ли распилить цепной пилой кусок масла. Семь камней Брисингамена содержат… или скрывают? — Осия пожал плечами, — достаточно материи, чтобы сотворить вселенную. У Отпрыска есть некоторая природная сопротивляемость проклятию; даже если просто хранить камень недалеко от него, это усилит эффект.
— А как насчет другого способа?
— Я не знаю другого способа. — Осия покачал головой. — Хотя допускаю, что кто-нибудь и знает. До сих пор можно встретить Древних из народа Вистарии, и, наверное, кто-то из них или двое, посоветовавшись, могут что-то сделать. И конечно, сам Один в силах снять проклятие, кто бы ни наложил его…
— Если бы мы знали, где его искать.
И дело не только в этом. Повлиять на волю аса — не самая простая задача, и если бы кольцо Харбарда было способно на такое, Один никогда бы не выпустил его из рук. Он не дал бы Йену оружие, которое можно обратить против него самого, это уж наверняка.
— Нет. Один не стал бы мне помогать, верно?
— Да уж, маловероятно. — Губы Осии вытянулись в тонкую линию. — Однако я сомневаюсь и в том, что Фрейя пожелает выпустить из рук самоцветы. Но тут по крайней мере можно попробовать, если ты чувствуешь, что обязан что-то предпринять.
Ошибаешься, Осия. Ведь Фрейя получила самоцветы только благодаря Йену. И…
— Да, Йен, она очень хорошо к тебе относится, — сказал Осия с улыбкой. — Очень хорошо. Но Фрейе и прежде случалось любить смертных, и в своем хорошем отношении к людям она не заходит дальше определенной границы. Она просто не успевает привязаться. Ведь ваша жизнь так коротка, что вы не успеваете заметить, как рассыпаются горы.
Ты видишь в ней вторую Карин Торсен: женщину, которая, конечно, старше тебя, но которая все еще молода.
А Фрейя не молода, Йен. Вдобавок она вообще не женщина; она — Древняя, она — асинья. Она и думает не так, как ты, — и не так, как я, если уж на то пошло, поскольку я не женщина и не ас. Ты не мог найти для камней Брисингамена хранителя надежнее, но это только потому, — Осия улыбнулся одобрительно, не укоряюще, — только потому, что достаточно надежного хранителя нет и быть не может.
Что ж, это так. Оставить алмаз в руках вандескардцев было бы еще хуже, чем подарить рубин правителям Доминиона. А хранить оба камня самому — самоубийство.
Кто лучше, чем Фрейя, сохранит камни до времен конца времен?
— Она хочет оставить их себе?
Если Осия скажет, что дело обстоит именно так, Йен попытается в это поверить, однако…
— Нет. Я же говорю тебе, она стара; ты, кажется, не способен в полной мере понять, что это означает. Желание переделать вселенную по своему образу и подобию свойственно юным и безумцам, а не утомленным жизнью старцам. Возможно, когда Фрейя была юна, эта идея пришлась бы ей по душе — как и остальным асам, ванам, Туата, Вистарии, Туарйн и прочим. Но все они ушли. Подобно Боинн, иные, утомившись, сделались духами холмов или лесов. Будь у них больше сил, чтобы вынести бремя жизни, они предпочли бы остаться теми, кем они были, а не тем, кем они стали. Во всяком случае, я так считаю.
Но если попробовать посмотреть на происходящее с другой точки зрения? Если забыть обо всех сложностях, наплевать на интриги и контринтриги и прочие хитрые игры, в которые играют Древние, и свести все к простой проблеме? Двое людей — Отпрыск и клаффварер — обещали свою помощь в обмен на его помощь, клятвенно заверяя, что угроза Торсенам исходит не от них. Это легко может быть ложью, однако похоже на правду. И хотя Йен хотел бы, чтобы Отпрыск и клаффварер считали, будто единственный способ привлечь Йена на свою сторону — говорить ему правду, он вовсе не потому отправится к Фрейе с просьбой одолжить ему на время самоцвет из Брисингамена.
— Я попробую, — сказал Йен.
— Да, я так и подумал. — Осия кивнул.
Потом он долго стоял молча, закрыв глаза, как будто молился, еле заметно раскачиваясь всем телом.
— Если все это было рассчитано — кто бы ни планировал — Отпрыск, Харбард или кто-то еще, — он попал в точку, сыграв на твоей слабости. — Старик открыл глаза. — Вряд ли это случайное совпадение.
— Слабости?.. — Йен ощетинился.
— Да, Йен, слабости. Поскольку в конечном итоге Отпрыск просил не за себя, а за своего сына, за Наследника. Он умолял не о спасении своей жизни, а о том, чтобы ты защитил его сына. Поразмысли, Йен Серебряный Камень, — не завидуешь ли ты Наследнику, сыну, которого любит отец? Нет ли в тебе ненависти к нему, хотя бы капли?
Приходится говорить друзьям горькую правду. Если держать ее при себе, она сгложет вам нутро — точно так же, как Проклятие Одина обглодало лицо Отпрыска.
![Василий Сахаров - Имперская Окраина. [СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)