Эйв Дэвидсон - Феникс и зеркало
— Послушай, Отшельник, — ответил Вергилий мягко и уважительно. — Мой иск, он не только мой. У девушки есть брат и мать, у нее впереди жизнь среди людей. Кто-то сделается ее мужем… А ты, ты… тебе ведь им не быть.
— Конечно. Я понимаю. Я не настолько безумен, как мой брат Полифем, чья бессмысленная страсть к женщине человеческого рода… Нет, со мной иначе. Я просто хочу, чтобы Лаура была при мне, я буду держать ее здесь, как держал бы прекрасную птицу, она все равно погибла бы в горячих песках, а вместо этого нашла убежище у меня. Ее мать слишком уж долго владела ею, у брата есть мать, да и жена, наверное, и дети. А у меня нет никого. Одна Лаура. Я ведь уже и не помню, когда у меня был хоть кто-то. Не отдам я ее тебе.
Сама же Лаура оставалась спокойной, медленно поворачивая голову с отсутствующим выражением на лице от одного к другому, мягко и стеснительно улыбалась и изредка проводила плектром по струнам. Вергилий пустился в диспут, по обыкновению старательно и логично развивая мысли, ответом же ему было простое: «Я ее тебе не отдам».
— Знаешь, — сказал Отшельник, помолчав. — Я жил здесь, когда вокруг все зеленело и было молодо. Я видел, как титаны плещутся в водоемах, подобно дельфинам или китам, — в водоемах, где ныне сушь и песок. А где сами титаны? Я видел стада сфинксов, проходящие к рекам, дабы произвести там свое потомство. Где те сфинксы и где те реки? Земля пострадала, ее одежки сносились, а я остался один, я одинок настолько, что никто из людей не может понять, что это за одиночество. Что ты мне рассказываешь обо всех этих королях, королевах и принцессах… Не отдам я ее тебе, человек.
Несомненно, спорить было не о чем. Вергилий все же произносил какие-то слова, но сам в это время думал о том, как ему перехитрить Отшельника… Он опасался, что тот в состоянии читать его мысли, и, как бы подтверждая эти опасения, гигантский глаз смотрел на него, ни на миг не перемещаясь в сторону. Глаз был громадным, он словно пронизывал насквозь, и Вергилий начал бояться, что этот неподвижный взгляд просто-напросто заворожит, зачарует его. Нет, этого еще не произошло, но в то же время, пока его золотое сияние изливалось на мага, тот не мог и пальцем пошевелить, не говоря уже о том, что у него не было с собой его сумки, набитой всякой всячиной.
И тут, подумав об этой сумке, заполненной всяческими магическими предметами, он оставил в стороне фантазии, и его пальцы залезли в самый обыкновенный кошелек, висевший у него на поясе. Нет, конечно, он не мог бы достать оттуда нож, и нечего думать, что он применил бы его против циклопа. Он всего лишь извлек оттуда монетку. Монетка была новой, блестящей, и, видимо, по известному человеческому обыкновению расплачиваться сначала старыми, стершимися деньгами, он приберегал ее на потом. Так она и сохранилась, а теперь он ее достал.
Циклоп машинально взглянул на блестящий кружочек — он смотрел недолго, какую-то секунду, но и этого времени хватило Вергилию, чтобы швырнуть горсть песка в единственный, гигантский, сияющий глаз циклопа.
Отшельник взвыл, Лаура закричала. Вергилий бросился к ней и подхватил на руки. Закричал сам, и оба голоса — свой и Лауры — отвел в сторону, и, пока он бежал прочь, держа ее на руках, голоса их звучали откуда-то справа. На время ослепленный циклоп ринулся туда, крича, размахивая всеми четырьмя руками, понесся по неверному коридору, вниз-вниз, вдогонку за убегающими голосами, за коварными, лгущими голосами.
— Прощай Отшельник, — тихо крикнул Вергилий. — Ты понравился мне, старина. Я тебя очень люблю, но — прощай! — И еще раз; — Прости меня, Отшельник, — Вергилий слышал, как голос его доносится издалека, — но я причинил тебе меньше вреда, чем греки — твоему брату Полифему… Прощай, прощай, прощай!
И, еще до того как слезы промыли его глаз, старый Отшельник понял, правда, слишком поздно, что люди убежали… И уже издалека до них донесся неистовый, жуткий крик отчаяния, и мириады эонов одиночества звучали в этом вопле…
13
Огненный Человек, тяжело сгорбившись, сидел на песке. Похоже, путешествие вымотало его куда сильнее, чем Вергилия. Но только он увидел Лауру, как моментально поднялся на ноги и стал забираться на верблюда. Вергилий предпочел бы подкрепиться остатками провизии, хранившейся в переметных сумах, поскольку у циклопа лишь выпил свежей и сладкой воды из серебряной чаши, а о еде заговорить постеснялся. Впрочем, с едой и в самом деле лучше было потерпеть, пока не отъедут подальше. Только вот…
— Но сюда мы ехали другим путем?! — крикнул он.
— …другой путь… — донесся до Вергилия обрывок фразы, которую Огненный Человек прокричал, даже не повернувшись к нему.
— Чтобы объехать стороной троглодитов?
Но ответа не последовало. Вергилий ехал бок о бок с Лаурой, время от времени заговаривая с нею, но она отвечала скупо и кратко. Вела она себя столь же застенчиво и невыразительно, что и раньше, казалась бездумно послушной, и Вергилий внезапно задумался о своих чувствах к ней. Неужели она и в самом деле лишь красивая кукла? Или Корнелия сумела подавить и растоптать ее личность? Или девушка до сих пор находится в шоке?
Сейчас она едва сумела ответить на пару его вопросов, не ответить даже, а всего лишь объяснить, почему ответить на них не может.
— Не знаю, почему меня похитили на Великой Горной дороге, — мягко произнесла она. — Похитители сказали, что моя мать, королева, послала их и показали письмо от нее.
— Подлог, разумеется. Но странно… почему же тебя повезли так далеко, когда спрятать можно было где угодно? Не могу понять их мотивов вообще. Выкуп?
На это Лаура ничего не могла ответить и лишь глядела по сторонам своими сладкими, кроткими глазами цвета темного вина. То и дело Вергилий предлагал остановиться, но Огненный Человек всякий раз настаивал на том, чтобы продолжить путь, иной раз отрицательно мотая головой, иной же указывая вперед своей палкой. Вергилий и Лаура настолько уже ослабли, что не заметили, как покинули пределы пустыни и теперь, судя по всему, довольно уже давно ехали среди скал, вздымавшихся вокруг их тропы.
Едва ворочающимися от усталости языками они обсуждали это, и тут Лаура закрыла глаза и поднесла руки к вискам. Вергилий едва успел поддержать девушку.
— Надо остановиться! — закричал он. — Принцессе плохо!
— Мы почти на месте, — ответил Огненный Человек, не обернувшись.
— На каком месте? — Вергилий ощутил, как в нем нарастает ярость. Почти где? Мы должны немедленно остановиться! — Эббед Сапфир, однако, разговаривал только с верблюдом, так и не прекратив движение. И тут порыв ветра донес до них запахи… пахло благовониями, как если бы они оказались где-то на Кипре. Вергилий сначала подумал, что все это ему лишь почудилось, но тут он увидел…
