Николай Ярославцев - Преднозначение
На стене Радогор стоит. Короткая, ладно стриженая бородка пушится. Волосы до плеч, ремешком стянуты. В руке знакомый роговый лук и рукоять меча над плечом глазами странного зверя окрест взирает. Рядом с ним женщина в стальном, серебром сверкающем, доспехе.
Помрачнела и зубы стиснула от обиды, ли ревности.
Как же так?
Вгляделась пристально, так что глаза заломило. И засмеялась в полный голос. Радостно и открыто.
Она в том доспехе. А кому же еще быть, как не ей с ним на стене детинца? И поодаль знакомые лица. Охлябя, Неждан, Гребенка. Или только кажется, что они? Лица неясные, словно поволокой закрыты от глаза. Угадай попробуй.
Прохладная ладонь легла на чело.
И княжна открыла глаза. А над ней лицо Радогора.
-Видела ли сон, княжна?
-Влада я…
После такого сна и губы можно поджать строптиво. На то он и вещий. Сам сказал.
-Хорошо, Влада… княжна. Что приснилось?
-Мне всегда рядом с тобой быть! – одним духом выпалила она. Глаза огнем горят от счастья. Прячет их, уводит взгляд в сторону, да разве укроешь их от Радогора.
Только и изрек.
-Это как должно быть. А как будет? Про то и боги не скажут.
И хоть бы глазом моргнул.
-Еще что снилось, княжна? Вспоминай… - Поторопил он. – Ягодка зажждался. И вран кричит… торопит.
А надо ли ей! Что хотела, то увидела. Над остальным можно и не трудиться.
-Детинец каменный видела. А на стене ты стоишь с луком. Все такой же. Только борода стриженная. И я рядом… - И с удивлением подняла брови. Только сейчас сообразила, что идти собрался. – А куда спешить надо, Радогор?
Его рука все еще в ее ладонях. Бережно, чтобы неосторожным движением пальчика не раздавить, высвободил ее.
-Идти надо, княжна.
-Влада… - Поправила она его, чувствуя, как все внутри оборвалось. – Ты же сказал день – два. И дуб – отец убережет.
-Нет у нас, княжна, с тобой этих дней. Или забыла? У него другой счет. – Радогор указал взглядом на полночь. – Там нас ждать будут. Надо успеть раньше. От них и древо не убережет.
В глазах его увидела тревогу. Не за себя. За нее. А голос спокойный, уверенный.
-Разжуй это, княжна.
-Влада я… - Потерянно в который уж раз, поправила она его. – Лада…
-Это тебе сил прибавит. – Отвечает, словно не слышит ее. - Целый день беги и не устанешь. А коли устанешь, на Ягодкиной спине поедешь. А нет, так на руках понесу.
Влада обвела грустным взглядом их временное, и показавшееся сейчас ей, такое уютное убежище, остановила взгляд на ложе в углу с охапкой травы между двумя толстыми корневищами и смутилась. Но не очень. Чего уж смущаться, коли вещий сон сказал, что быть ей рядом. Подумать жутко, что только вчера разглядела. А словно знает не один год! Нет батюшкиного поясного ремня на ее мясо… дурное.
-Спешить надо, Влада.
Радогор быстро и ловко собирал, изрядно похудевший, мешок.
-Дуб – отец…
Чаша в корневище быстро наполнилась влагой и он бережно, деревянной ложкой, перелил ее в баклагу.
Окинул внимательным взглядом укрытие, проверяя не забыл ли чего, шагнул к лазу и подал ей руку.
-Не к одной тебе вещие сны приходят, княжна. – Немного виновато обронил он, глядя в землю, когда выбрались наверх. Отошел на несколько шагов, повернулся и поклонился в пояс.
-Спасибо тебе дуб – отец. За приют, за доброту, за ласку.
-И от меня спасибо, мудрое древо. – Пропела Влада и стыдливо отвела взгляд в сторону.
Все видит, все знает старый дуб. И слышит то, о чем и сама думать не смеет. Но думает… сквернавка.
Глава 11
Радогор спешил. Шел быстро. Не останавливаясь. Изредка, на ходу, крутил головой, словно высматривая кого – то среди деревьев и беззвучно шептал непонятные слова на неведомом ей языке.
Княжна, вцепившись в его руку, почти бежала за ним.
Уже и ночь опустилась на лес, а он все шел и шел, вовсе не замечая того, как она устала.
Врану наскучило дремать на его плече и он, что – то пробормотав Радогору на ухо, по своему, по враньему, захлопал крыльями и тяжело поднялся в воздух. Заскулил и Ягодка, давая понять, что давно уже пора бы и поесть.
-Иди пасись. Догонишь. – Не оборачиваясь, разрешил ему, сжалившись, Радогор.
И бэр поспешно, с прытью, которой Влада от него ни как не ожидала, скрылся в лесу.
Месяц поднялся из – за леса, на княжне уже рубашка взмокла и волосы слиплись на плечах. Но Радогор и этого не замечал. Лишь однажды поймал на себе ее жалобный взгляд, пожал плечами и сокрушенно проговорил.
-Волхв у них, княжна, из крепких. Чтобы я не делал, чтобы не говорил, а укрыться от него не могу. Видит он нас. А кто, не знаю…
Влада удивилась и на одной ноге повернулась кругом.
-Далеко он. Не увидишь…
И глядя на нее, весело засмеялся.
Влада, не понимающе, посмотрела на него и быстро, по - женски, окинула себя взглядом с головы до пят. И густо покраснела. Портки до колен намокли от вечерней росы. Рубаха промокла от пота и прилипла к телу, показывая все то, о чем парню до поры, до времени и думать нельзя, а не только видеть. Коса расплелась и волосы рассыпались по плечам. Не один уж день так идут. Скоро со счета тем дням собьется.
-Будто не княжна передо мной, а мавка стоит. Глаза даже ночью синие. И волосы… Мавка своими косами на ночь, как полостью укрывается.
Княжна задумалась. Стояла, сквозь опущенные ресницы, глядя на него. А нет ли насмешки. Но глаза улыбчивые. Доверчивые. И она тоже заливисто рассмеялась.
-А хоть бы и мавка? – Брызнула на него синими глазами. Заманю, околдую и погублю на всю жизнь.
И смутилась. Как бы чего плохого не подумал.
-А ты мавку видел, Радогор?
-Видел. Правда, с берега.
Понял ее не хитрую уловку. Постоять хочет, дух перевести, пока он на ее вопросы ответы ищет.
-Она в воде бразгалась. Скользкая. И холодом от нее несет. Тиной пахнет. А может и нет, а мне так показалось. Начала приманивать к себе, а я ни назад, ни вперед. Ноги отнялись… Как убежал, не помню.
На душе у княжны стало легко. Об усталости забыла, когда услышала, что не удалось мавке его приманить. И она снова засмеялась, сверкнув белыми зубами и лукаво посмотрела на него из – под бровей.
-А я, Радогор? Я лучше мавки?
-Ты живая…
Не то, что хотела бы она от него услышать, но и это заставило ее снова улыбнуться. А Радогор озабоченно заглянул в ее лицо и дернул бровью.
-Притомилась? Ты уж прости меня, княжна. Ночью между деревьями и кустами ему хуже видно. А под утро я найду, где нам остановиться, чтобы передневать. Может, мне понести тебя?
-Такую то кобылищу?
Сама же хоть на носках вытянись в струну, до плеча не дотянешься.
