Роман Злотников - Руигат. Рождение
Американец наморщил лоб, почесал затылок, а потом признался:
– Не понял.
– Ну, до встречи с нами жизнь Беноля была вполне себе понятной и довольно простой. Хотя, конечно, более интересной, чем у обычного Деятельного Разумного Киолы. Но в главных постулатах они все же были очень близки. То есть и Беноль, и, скажем, одна из тех, кто регулярно предлагая нашему русскому другу заняться любовью, – японец сделал шутливый поклон в сторону старшего лейтенанта, от чего немца, весьма ревниво относившегося к- любому проявлению чьего-либо превосходства, слегка перекосило, – с близких позиций смотрели на то, что такое хорошо, плохо, достойно, непристойно, возможно и недопустимо. А сейчас перед нашим хозяином внезапно в полный рост встала проблема серьезного изменения своих взглядов на все это.
– lb есть как если бы то, что раньше считалось преступлением, по решению Конгресса вдруг перестало быть таковым? – уточнил Банг.
– Да, только хуже, – кивнул Иван. – Законы-то – тьфу, их переписать – раз плюнуть! А вот когда все мировоззрение поменялось, ну вроде как у нас в семнадцатом, вот это, брат, я тебе скажу, ломка была. Столько людей к стенке поставить пришлось…
Ямамото кивнул. Да уж, лучшего примера не найти. – Поня-атно, – протянул мастер-сержант, а затем тревожно насупился. – То есть, как я понимаю, Беноль может и не захотеть менять это свое мировоззрение, а вместо этого свернет нас в узелок и таки засунет в какую-нибудь дыру, постаравшись позабыть о том, что мы вообще были?
– Я не думаю, что до этого дойдет, – мягко возразил адмирал. – В конце концов, мы – единственная надежда этой планеты на возвращение Потери. Беноль это понимает лучше, чем кто бы то ни было на Кио-де. Просто… некоторое время ему будет очень тяжело. И наш долг – помочь ему справиться с этой тяжестью. Поэтому я еще раз напоминаю всем, что мы должны воздерживаться от любых проявлений насилия, в том числе и по отношению друг к другу. Даже в словах.
– Да помним, помним, – махнул рукой Джо.
– К тому же у нас все равно не было другого выхода, кроме как обратиться к нему, – вставил немец, не упускавший момента продемонстрировать собственую значимость. Ц Шлькр с помощью Беноля мы можем рассчитывать хоть чего-то добиться.
– Спасибо, что напомнил, герр Ганс, а то мы… – огрызнулся Банг, но, поймав укоризненный взгляд Ямамото, вскинул руки: – Молчу-молчу…
* * *В следующий раз земляне встретились с ученым только через четыре дня. Все это время они вели себя максимально корректно. Даже Банг позволял себе только слегка дурашливо раскланиваться с майором, если сталкивался с ним в дверях. Иван, который сошелся с Бантом более других, как-то, когда они с американцем остались наедине, неодобрительно покачал головой:
– И чего ты все время ерничаешь?
– А-а, – отмахнулся Банг, – терпеть не могу его высокомерную рожу. Рисовщик и дешовка, как все итальяшки.
– Итальяшки? – удивился старший лейтенант. – Он же вроде как говорил, что австриец.
Ямамото еще при первой общей встрече предложил каждому рассказать о себе – естественно, только то, чем каждый готов был поделиться.
– Ты его фамилию слышал? – парировал Джо. – Я вон тоже могу всем рассказывать, что я стопроцентный «оса»1 и вроде как в Нью-Йорке живу, и все такое, но кто мне поверит, с такой-то фамилией? – Он хмыкнул, а затем с подозрением уставился на приятеля: – А ты что, защищать его вздумал?
Русский помотал головой:
– Нет. Я фашисту ни на грош не верю и присматриваю за тем, чтобы он какую пакость не сотворил. Но все равно дисциплину соблюдать надо. А то ни хрена у нас тут не получится.
Банг промолчал, однако тон в разговорах с фрицем заметно сбавил, отчего тот даже пришел в некоторое недоумение и насторожился. Но весь этот внутренний междусобойчик отступил на второй план, когда в Са-ду, как раз во время их очередного совместного завтрака, появился Беноль.
– Я обдумал ваше предложение; – тихо начал он, усевшись и отхлебнув из чашки, которую принес с собой.
Земляне, прекратившие жевать, едва только фигура ученого нарисовалась во входной арке, подобрались, ожидая продолжения.
– И я согласен с вашим предложением, – все так же тихо закончил Беноль.
Над столом пронесся шумный вздох облегчения. Четверо землян обрадованно переглянулись.
– Однако я должен обставить свое согласие некоторыми дополнительными условиями, – слегка охладил их пыл ученый.
Земляне снова напряглись, но уже по-разному. Если взгляд американца сделался жестким, настороженным, то напряжение японца можно было уловить лишь по тому, что над его переносицей пролегла тревожная складка, лицо же осталось безмятежным и озаренным I все той же радостной улыбкой, которой он встретил согласие Беноля на сотрудничество.
– Мы очень внимательно слушаем вас, – вежливо сказал Ямамото.
– Я понимаю – то, что вы собираетесь делать, является для вас единственно возможным способом достижения цели.
Четверо землян, не сговариваясь, кивнули.
– Я также понимаю, что все ваши действия будут выглядеть сточки зрения моральных и нравственных основ нашей цивилизации… чудовищными.
И снова ответом стали четыре кивка, хотя на этот раз они перемежались быстрыми испытующими взглядами, которыми обменялись земляне.
– Но я думаю, никто не станет оспаривать, что среди нас пятерых, причастных к зарождению общей тайны, лишь я один способен хотя бы теоретически оценить, не выходят лак осуществляемые вами изменения за пределы того, что может выдержать наша цивилизация, окончательно не обрушившись.
И опять четыре утвердительных поклона.
– Так вот, я требую у вас права немедленно остановить этот проект, если я посчитаю, что пределы допустимого достигнуты, либо уже преодолены.
На этот раз земляне сначала переглянулись, и лишь затем адмирал поднялся на ноги и, торжественно поклонившись Бенолю, произнес:
– Несомненно, вам – как единственному среди пятерых причастных к зарождению общей тайны представителю Киолы – должно быть дано подобное право. Ибо все, что мы собираемся делать и будем делать, направлено на то, чтобы Киола вернула свою Потерю, а не понесла еще большую…
Алый Беноль тоже встал и торжественно поклонился Ямамото. А Банг тихонько шепнул Ивану:
– Ишь как сказанул-то! Мне так в жизни не завернуть.
– Я понимаю желание ваших сородичей, – продолжил японец, когда возбуждение, вызванное тем, что дело наконец-то сдвинулось с мертвой точки, слегка улеглось, – оказать сильное эмоциональное воздействие на захватчиков Олы, однако хотел бы знать, обсуждались ли иные варианты освобождения вашей прародины.
