Сергей Лукьяненко - Дневной дозор
А потом я подумал: а какого черта?
Закрыл глаза, сосредоточился в поисках Силы… и ощутил рядом практически неисчерпаемый источник: все еще открытый портал.
Ну и ну, до чего же все просто! Восстановить потраченные на Страстном силы — дело всего лишь нескольких секунд. А то, что портал Светлый, — меня ничуть не смущало, природа Силы все равно схожа.
И я стал впитывать мощь портала. Потихоньку, чтобы Светлая не сразу поняла, что происходит.
Для начала я слегка отпихнул тяжесть с себя — получилось, причем не могу сказать, чтобы это было слишком уж трудно. Потом я взял то, что находилось подо мной, в кокон. И убрал за пазуху, по-прежнему копошась на полу. Волшебница, кажется, заволновалась.
Я уже приготовился вставать, но тут вернулся Гесер; он весь истекал белым сиянием, как ангел в представлении пейзанина. Одной рукой он держал за плечо безвольного и покорного беглеца-викинга. Шаг, другой — и отпущенный викинг тряпичной куклой падает рядом со своими товарищами. Но вместо радости на лице Гесера я увидел нечто иное.
— Где Коготь?
Он мельком взглянул на волшебницу; та обеспокоенно втянула голову в плечи — я почувствовал, как она сканирует всех нас разом.
Нет, девочка. Мой кокон тебе не прошибить!
И Гесеру его не прошибить. Это я вам точно говорю, с высоты очередной ступеньки.
Но Гесер, не теряя времени, приблизился ко мне.
— Опять ты…
В его голосе я не уловил ненависти. Только безграничную усталость.
Я встал и зачем-то отряхнул одежду.
— Я.
— Ты меня удивляешь, — признался Гесер, буравя взглядом мою персону. — Удиви еще раз. Верни Коготь.
— Коготь? — Я картинно заломил бровь. — Ты о чем, коллега?
Гесер сжал зубы — я ясно видел, как шевельнулись челюстные мышцы на скулах.
— Хватит ломать комедию, Темный. Коготь у тебя, больше ему быть негде. Я перестал его чувствовать, но это дела не меняет. Сейчас ты отдашь Коготь мне и — повторяю второй раз — уберешься из Москвы навсегда. Учти: ты первый, кому я вторично предлагаю убраться с миром. Первый за очень-очень много лет. Я понятно изъясняюсь?
— Куда уж понятнее, — проворчал я, прикинул собственные силы и решил, что игра стоит свеч.
Мысленно потянувшись к ничего плохого не подозревающей волшебнице, я зачерпнул у нее Силы сколько смог, пока она не опомнилась, добавил из портала, и все это быстро, как мог быстро.
И открыл свой портал. Прямо у себя под ногами. Одновременно я вышел из сумрака.
В общем, если бы я стоял на крышке канализационного люка и крышка внезапно исчезла, эффект получился бы сходным. Я просто провалился — для Гесера и остальных. Провалился и исчез.
От Гесера подпитываться я не рискнул — что-то подсказало: не стоит пока с ним тягаться. Ты можешь создать кокон, куда Гесеру не заглянуть без подготовки. Ты можешь таскать энергию у волшебницы, которая, вполне вероятно, станет Великой — это откровенное мальчишество и может пройти только один раз. Но ввязываться в открытую стычку с шефом Ночного Дозора — рановато тебе пока, Виталий Рогоза, Иной, Темный.
Скажи спасибо, что благополучно унес ноги. Я сказал «спасибо» и рухнул в сугроб с высоты нескольких метров. Вокруг было темно. Почти темно. Только луна над головой. А вокруг простирался лес.
Я находился на просеке, прямой, как проспект Ленина в Николаеве. Широкой, метров пятнадцать просеке. Слева — стена леса, справа — стена леса, а впереди, над серебрящейся полосой нетронутого снега, — луна. Почти полная.
Это было красиво, безумно красиво — лунная просека, ночь, снег… Я даже полюбовался бы вволю. Но я начал мерзнуть.
Кое-как выбравшись из сугроба, я огляделся. Снег продолжал казаться нетронутым. Но где-то вдали я различил характерный перестук колес пригородной электрички.
М-да. Маг хренов. Повелитель темных порталов. Портал открыть — открыл. А куда ему замкнуться — не позаботился. И вот результат: один, в жалком свитере (в смысле — без куртки и шапки) в зимнем лесу.
Злясь на себя, я нащупал за пазухой продолговатое и твердое, решил пока кокон не снимать и побрел навстречу луне. По дивной снежной целине лунной просеки.
Очень скоро я понял, что идти по сугробам — удовольствие сомнительное. Пришлось забирать к лесу — я здраво рассудил, что у деревьев снега должно быть поменьше.
К моему собственному изумлению, я оказался прав на двести процентов. Во-первых, сугробов у кромки леса и впрямь не нашлось, да плюс, во-вторых, нашлась тропинка. В меру утоптанная. В тени я ее раньше просто не замечал.
Кто-то из древних сказал, что дороги всегда ведут к тем, кто их строил. Да и не оставалось у меня другого выхода. И я пошел по тропинке. Пошел, а потом побежал, чтобы согреться.
«Буду бежать, пока не устану, — подумал я. — А потом пойду в сумрак… греться».
Надеюсь, у меня хватит сил и на бег, и на сумрак.
Бежал я минут пятнадцать; ветра не было совершенно, поэтому я даже слегка разогрелся. Просека все тянулась и тянулась, снег все серебрился и серебрился. Здесь не мне, здесь уместнее было бы бежать какому-нибудь древнему витязю в куртке мехом наружу и с зачарованным мечом при поясе. И с верным прирученным волком в нескольких шагах впереди…
Едва я подумал о волке, откуда-то слева донесся лай. Собачий. Волки взлаивают иначе. Да и то не зимой.
Я остановился и пригляделся. Теплый оранжевый свет мерцал среди деревьев; помимо лая донеслись и голоса. Голоса людей.
Раздумывал я недолго. Прошел еще чуть-чуть вперед, достиг ответвляющейся в направлении костра тропинки и свернул.
Скоро на меня выскочили сразу две собаки — белая, почти неразличимая на фоне снега карельская лайка — хвост бубликом и черный как смоль мохнатый ньюфаундленд. Лайка брехала звонко, что твой колокольчик; ньюф глухо бухал: «Буафф! Буафф!»
— Петро! Ты? — донеслось от костра.
— Нет, — с сожалением отозвался я. — Это не Петро. Погреться можно?
По правде говоря, я собирался в первую очередь вовсе не греться. Я хотел выяснить, где нахожусь. Чтобы не брести наугад через лес, а выйти прямо к электричке.
— Давай сюда! Собак не бойся, не тронут!
Собаки действительно не тронули. Лаечка настороженно бегала на постоянной дистанции метра в четыре, а ньюф просто подкатился к ногам, обнюхал ботинки, фыркнул и убежал к костру.
Людей у костра насчитывалось больше десятка. На длинной цепи, перекинутой через толстый горизонтальный сук ближайшей сосны, висел объемистый котелок, в котором что-то многообещающе булькало. Народ сидел на двух бревнах, у большинства в руках наблюдались железные кружки, и кто-то как раз открывал очередную бутылку водки.
