Елена Усачева - Желание
— Давай, — потребовал он и вновь повернулся к женщине. — Нам, пожалуйста, около окна. И проверьте по своей системе: у вас с багажом какие-то проблемы.
Женщина уставилась на монитор компьютера, глаза ее расширились. Я неуверенно показала Максу синюю корочку, он взял ее и положил на стойку.
— Действительно, — пробормотала женщина. — Двенадцатый ряд, места А и В освободились — багаж пассажиров отправлен на проверку.
— Что в Москве делать без чемоданов? — пожал плечами Макс.
— Поторопитесь, пожалуйста. — Женщина положила посадочный талон на мой аттестат.
— Мы не опоздаем, — наградил ее последней улыбкой Макс и повернулся ко мне. — А теперь очень быстро!
Я только руку протянула к аттестату, как меня уже дернули, и я оказалась стоящей перед проверяющей — за прозрачными дверями виднелся наш одинокий самолет.
— Улыбайся, — прошептал Макс. — Мы успели!
Я могла сейчас делать что угодно, но только не улыбаться.
— Ты же не летаешь на самолетах? — ахнула я, как только мы ступили на трап.
Макс шел впереди, держа меня за руку. Навстречу нам спускалась взволнованная парочка.
— А как же… — Я проводила взглядом выходящих. Те громко ругались.
— Мне теперь ясно главное: тебя нельзя оставлять одну. — В салоне Макс пропустил меня вперед, принял рюкзак, устроил его на полке. — А значит, мне придется делать то, что до сих пор казалось абсурдным.
Я упала в кресло. Сердце мое заколотилось, попыталось остановиться и вновь вяло забилось в узком межреберном пространстве.
— Пристегнитесь, — проплыла мимо нас по проходу стюардесса.
Макс откинулся на спинку и закрыл глаза, задумавшись.
— Да, это будет правильно, — согласился он со своими мыслями.
Самолет дрогнул, начиная движение.
Я приросла к месту. Все стало понятно. Конечно, зачем мне вещи, если Макс собрался делать из меня вампира. Ведь до недавних пор только это для него было абсурдным.
Глава XIV
ПОЛЕТ ВАЛЬКИРИИ
Самолет оторвался от земли, а сердце мое провалилось в черноту.
— Музыку слушать будете? — застыла около нашего ряда стюардесса.
Я шевельнулась, в мою руку вложили пакетик с наушниками.
«Помогите!» — металась в моей голове перепуганная мысль.
Макс сидел, закрыв глаза. Почему он на меня не смотрит? Почему не успокаивает?
Я дернула запаянную упаковку, путаясь в проводе, достала наушники, сунула штекер в гнездо. Вспомнились неприятные глаза Мельника, как он постоянно отводил взгляд, как забрал крестик. Хотелось выть от отчаяния! Еще и это… Как будто специально сошлось!
Я раздраженно покрутила колесико настройки, и в меня ворвался голос Эдмунда Шклярского.
Видно, дьявол тебя целовал
В красный рот, тихо плавясь от зноя.
И лица беспокойный овал
Гладил бархатной темной рукою…
Я снова покосилась на застывшее рядом со мной изваяние. Вредно, когда твои желания так быстро материализуются. Я и без подсказок свыше все давно поняла.
Если можешь, беги, рассекая круги,
Только чувствуй себя обреченной…[28]
Я сорвала наушники. Меня как будто специально все время заманивали в ловко расставленные сети. Ловушки следовали одна за другой. И вот я прямым ходом летела в пропасть.
Кресло из мягкого стало неудобным, я заерзала на месте. А рядом со мной в совершенно другой плоскости летел, как сейчас оказалось, некто, совсем мне не знакомый. Что нас связывало? Непрочный узелок, который минуту назад развязался…
— Макс, — коснулась я его плеча. — Макс! — Голос сорвался.
Он медленно повернул ко мне голову. В распахнутых глазах по глыбе льда. Мне показалось, что я падаю. Самолет летит дальше, а я проваливаюсь, как будто подо мной открылся люк, и я вместе с креслом ухаю вниз с ускорением девять целых восемь десятых «g».
— Ты что? — Макс склонился ко мне, и его огромные глаза заполнили собой весь мир. — Что с тобой? Тебе плохо?
Голова кружилась. Я моргала, пытаясь удержаться за реальность. Холодные пальцы трогают меня, обжигают горячие щеки… Воздух раскаленный, не хочет входить в мои легкие…
— Мне страшно.
— Не надо! Все хорошо.
Макс сжимал руку, касался лица, шеи. Моя голова упала на его плечо. Я хватала его за локоть, но гладкая кожа куртки выскальзывала из пальцев. Попыталась встать, однако ремень безопасности меня не пустил, и я упала обратно.
— Маша! Успокойся! — Его слова доходили до меня, как сквозь воду. — Машенька, дорогая, скоро все закончится.
Я рванула пряжку ремня, приподнялась. Быстрый недовольный взгляд обжег меня, и я упала обратно. Проседь в волосах, резкие стрелы морщин, тонкий прямой нос…
— Макс, ты видел?
Мне хотелось еще раз приподняться, чтобы убедиться, что я ошиблась. В самолете не может быть Бориса!
Макс откинул подлокотник, притянул меня к себе.
— Тише, тише… Не обращай внимания…
Я прижалась к нему, пытаясь раствориться, исчезнуть.
— Что все это значит?
— Тише, тише…
Воздух вокруг наполнился шуршанием. Так шуршит камыш, шуршит летняя высокая трава, шуршат листочки на березе. Мирно, спокойно…
— Ну что ты взвилась? — Макс гладил меня по голове, по лицу, замораживая в моих глазах слезинки. — Ты же хотела уехать, вот мы и уезжаем.
— Зачем? — дернулась я. — Чтобы сделать меня вампиром? Чтобы меня уже никто не нашел?
Макс посмотрел прозрачно-голубыми глазами, и словно само небо обрушилось на меня.
— Не делай из меня монстра, не надо, — прошептал он мне, и воздух ширился от его голоса. — Во мне и так достаточно мрака.
— Но ты сказал, что собираешься что-то сделать. — Я смотрела в иллюминатор. Страх бился в каждой моей жилке.
— Милая! Единственная! Невероятная! — Он разворачивал меня к себе, а я сопротивлялась, прятала от него лицо. — Неужели ты могла подумать, что я убью тебя? Ты добрая, умная, замечательная. Ты самый храбрый на земле человек! И как я был слеп, что еще в чем-то сомневался и размышлял! Я не хотел, чтобы ты во все это ввязывалась. И чем больше пытался оградить тебя, тем больше ты оказывалась замешана.
— Мне хочется быть с тобой, хочется, чтобы у тебя все было хорошо, а выходит, что я все время мешаю… — Мы уже говорили, не слушая друг друга. — Но ведь, став вампиром, я изменюсь. А я не хочу меняться. Хочу остаться такой, какая есть. С моей любовью к тебе.
— Глупенькая… — погладил меня Макс по голове. И это обращение, и эта неожиданная ласка от всегда сдержанного Макса заставили меня прижаться к нему. — С чего ты взяла, что из хорошего человека вдруг превратишься в жуткого убийцу? Вампиризм не наделяет человека новыми талантами, он только углубляет то, что уже есть. Годам к пяти все уже сформировано: умение любить и ненавидеть, любопытство и стремление познавать окружающий мир. Темперамент, характер — все заложено изначально. Я вижу, что ты за человек, поэтому мне не хотелось втягивать тебя в свои дела. Я сам буду и дальше пытаться жить среди людей. Зачем вести тебя к вампирам? Это страшный мир. Тут уж впору мне бояться потерять твою любовь.
