Истребление (СИ) - Корнелий Луций

— Он наверняка лжет, — предположил красноволосый нелюдь, с которым сражался Крайт. — Пытается спасти себя и людоедку.

— Это все правда, — без сомнений ответил жрец. — Недавно мы ощущали, как великая железная звезда сместилась. Аримион готовился упасть, но вернулся обратно. Все это правда.

— Они что… спасли нас? — удивилась близняшка и даже убрала клинок от моего горла.

— Да, — согласился жрец. — Себя, нас, все. Очень жаль, что придётся их упокоить. Всякая жизнь священна, — вздохнуло существо. — Нами движет великое милосердие, но именно поэтому приходится иногда делать жестокие вещи.

— Вы что, не слышали? — возмущённо спросила их Гелла. — Ксанафия рано или поздно вернётся и уничтожит все живое. Вы должны помогать нам, а не пытаться убить.

— Три тысячи лет это достаточный срок, — заверило существо. — Дайте нам сотню лет и мы оживим весь этот мир. Дайте две сотни и мы полетим к другим. Ксанафия, Аримион… Мы постепенно обезвредим все зло прошлого. Вам же придётся уйти.

Уйти?

Мне вспомнилась Ксанафия. Образ, полученный после смерти Крайта. Лицо волшебницы, перекошенное от горя и боли. Дрожащими голосом она кричала:

«Я не хочу умирать, Крайт! Это… нечестно! Те кто развязал эту войну… Я их никогда не видела! Ни разу. Почему я должна умирать за их идеалы? За их ошибки⁈»

И мне сейчас хотелось кричать примерно тоже самое. Не мы сгубили этот мир, не мы начали бесконечные конфликты, эхо которых гремит здесь до сих пор. И если нам приходилось творить зло, то оно было борьбой за выживание.

Но я прекрасно понимал, что мольбы и воззвания к справедливости тут бесполезны. Из воспоминаний Крайта мне также был доступен образ людей, которых жрецы переработали на красную мазь. Жертва ради общего блага. Нам предстоит такая-же судьба.

— Это будет не больно и не страшно, — заверил жрец. — Мы отправимся в подземные сады. Туда, где корни сплетаются и поют песню жизни. Туда, где гаснет всякое древнее Зло. Вы просто уснете. Растворитесь в круговороте жизни. Ты исчезнешь без следа исчадие древних магов, — обратился он к Гелле, а затем кивнул в мою сторону. — Но ты — человек. Твоя суть, твое семя останутся в почве и прорастут там. Родится новая жизнь. Новые люди, которые унаследуют и оживят этот мир.

Да плевать мне на них и на вас. Я хочу жить. Общее благо? Великое добро? К чертям собачьим! Вы собираетесь убить меня и в какие благородные одежды это не обряди, но смрад смерти просочится даже сквозь самую распрекрасную ширму.

— Идёмте, — повелел жрец, призывая нелюдей конвоировать меня. — Заберите все тела.

Воспоминания Второго мне пока не достались. Технически он не был мертв. Тело погибло, но разум застрял между жизнью и смертью. Возможно, регенерация его скоро оживит, однако шансов нет. Жрецы заберут все тела и спустят в свои проклятые тоннели. Там нас разберут на удобрение, а магическую силу подавят. Конец. Но сопротивляться я все равно не буду. Лучше спокойно провести последние мгновения жизни с Геллой.

— У нас больше общего, чем вы думаете, — произнес жрец, пока его приспешники собирали тела, а трое нелюдей вели нас к выходу. — Когда-то все мы были одним человеком. Учеником древних, которому удалось пережить катастрофу. Ему и его товарищам. Мы страстно желали возродить этот мир. Изменить его к лучшему. В убежище скрытом под толщей пепла, мы меняли свои тела, животных и растения. Пытались создать биосферу, которая сможет существовать в таких условиях, но древнее зло настигло нас.

— Ас-Та-Кой-Ста?

— Мы не знали его имени. Оно пришло волной нечестивой плоти. Красной рекой смерти. Стеной когтей, костей и зубов. Остался только один из нас. Малое семя из нераспустившегося бутона. Ему пришлось бежать. Идти сквозь бесплодные пустоши. Сквозь ветра песка и смерти. Он не видел людей больше сотни лет. Думал после войны их уже нигде нет. Ужас и запустение царили в мире.

Мы были уже снаружи. Я краем глаза заметил как нелюди выволакивают из руин окровавленное тело Второго. Отвернулся. Прости, я уже ничем не могу тебе помочь.

— Стойте, — прервал я рассказ жреца. — Среди нас были две девушки. Обе невысокие со светлыми волосами. Они просто обычные люди. Не маги, не монстры. Отпустите хоть их.

— Эти? — спросил меня красноволосый нелюдь, указывая на два тела, которые жрецы вынесли из дверей.

Игла, Половинка…

— Зачем? — с горечью спросил я. — Зачем, защитники жизни хреновы?

На мальчишеском лице нелюдя отразились гнев и раздражение.

— Значит они сопротивлялись или убегали, — с пренебрежением бросил он. — Как будто вы жалели наших или тех, кого убила колдунья.

— Прояви сострадание, — призвал его главный из жрецов. — Мы и его старались вам привить, — затем он повернулся ко мне и произнес. — Вы даже не можете представить, что здесь творилось в первые дни после катастрофы. Мы видели это. Помню: огненный шторм, непроглядная тьма. Восемь месяцев ночь и три года зима. Это маги сошли из-за власти с ума. Все могущество древних — это смрад и гнильё. Так пускай мертвецы охраняют своё. Пускай оно угаснет среди руин и пепелищ. Это мир уже пытались возродить магией. И снова провал. Снова разрушительная война. Не для того мы сотни лет очищали воду, растили деревья и отсекали злые ветра, чтобы все опять погибло ради безумных амбиций.

Мы шли в ночной темноте мимо руин. Гелла вела меня за руку, а вокруг собрался плотный конвой из нелюдей и жрецов. Они не пускали к нам хазгат, явно желавших нашей крови.

Один из уродов кинул в меня обломок камня, но главный жрец отбил его в сторону щупальцем. Нелюди-близнецы метнулись в сторону нарушителя порядка и молниеносными выпадами убили. Пронзили оба глаза. Я даже не увидел движения их оружия. Как вообще Крайт умудрялся с ними сражаться?

— Мерзость, — вздохнул близнец.

— Надеюсь, мы скоро избавимся от этих страшных кукол, — заявила его сестра.

— Скоро, — согласился жрец. — Мы бы уже избавились от них, но колдунья перебила верных нам людей. Великая потеря. — затем жрец снова обратился ко мне, пока мы выходили на главную площадь с разбитым големом. — Мы делились на части. Стали Корнерогом. Богом несчастных людей. Кто-то из нас ходит по земле, но ещё больше прорастают в глубинах её. Мы очищаем…

Жрец осекся. Мы как раз подошли к границы руин и леса. Мимо полчищ хазгат должны были выйти через главные ворота. Однако нам навстречу из леса…

Я не верил своим глазам. Может быть мой разум уже погиб? Нет. Безумен не я, а этот мир.

К нам из леса вышла Искра. Девушка, котрую Крайт тоже любил. Живая, абсолютно невредимая, она с улыбкой прошла между кривых деревьев. Одетая в странную броню. Без шлема. Вооружённая двуручным белым мечом.

— Отец, это… — прошептал красноволосый нелюдь.

В голосе его звучал страх.