Властелин колец - Толкин Джон Рональд Руэл
Фродо на миг растерялся, раскрыл рот — и с отчаяния затянул нелепую песенку, которую обожал в свое время Бильбо (и которой, добавим, гордился — ведь слова он сочинил сам!). Песенка была про корчму — потому, наверное, она и пришла Фродо на ум. Приводим ее целиком, так как в наше время из нее поют один–два куплета, не больше, — остальное позабылось.
Хлопали долго и оглушительно. Голос у Фродо был хороший, да и песня пришлась по нраву.
– Где старина Подсолнух? — послышались отдельные голоса. — Позовите его сюда, пусть послушает! Заставим Боба, пусть научит своего кота пиликать! А мы попляшем!
Засим хоббиты потребовали еще пива и дружно заорали:
– Еще разочек, приятель! Давай! Еще разок!
Они заставили Фродо осушить еще одну кружку, и ему волей–неволей пришлось начать песню сначала — а остальные подхватили: мотив был известный, а память на слова у хоббитов превосходная. Настал черед Фродо чувствовать себя польщенным. Он прошелся по столу чечеткой, а на словах «…ускакала в небеса» высоко подпрыгнул. И… пожалуй, слегка перестарался. Дзынь! Нога его угодила в поднос с пивными кружками, он поскользнулся и — бах, тарарах, шмяк! — полетел на пол. Все открыли рты, чтоб рассмеяться, — да так и замерли: певец–то исчез! Пропал — и все тут, все равно что в подпол провалился, только вот дырки не осталось!
Придя в себя, местные хоббиты повскакивали с мест и закричали, требуя Подсолнуха. От Пиппина и Сэма отодвинулись, и бедняги, всеми оставленные, жались в углу, не зная, куда спрятаться от недобрых, подозрительных взглядов недавних собутыльников. Было очевидно, что теперь их считают пособниками бродячего волшебника, — а кто знает, зачем он пожаловал и чего от него можно ожидать?! Один смуглый бриец, стоявший неподалеку, посматривал на них с такой издевкой и так понимающе, что бедолагам стало совсем неуютно. Вскоре этот бриец покинул гостиную. За ним подался и косоглазый южанин: эти двое весь вечер шептались между собой. Следом за ними выскользнул на улицу и привратник Харри.
Фродо чувствовал себя дурак дураком. Не зная, что предпринять, он прополз под столами в темный угол, где неподвижно сидел Бродяга, ничем не выдавший своего отношения к происшествию. Прислонившись к стене, Фродо снял Кольцо. Как оно очутилось на пальце, хоббит сказать не мог. Видимо, каким–то образом само наделось, когда он взмахнул рукой, пытаясь удержаться на ногах,– он наверняка по привычке перебирал содержимое кармана, а ведь там было и Кольцо! «Может, оно сыграло со мной злую шутку?» — мелькнуло у Фродо в голове. А что, если оно попробовало подать знак о себе в ответ на чье–то пожелание или приказ? Взять хотя бы тех людей, которые минуту назад вышли из залы. Фродо они совсем не понравились…
– Что скажешь? — спросил Бродяга, когда перед ним появился Фродо. — Зачем тебе все это понадобилось? Ты один натворил куда больше бед, чем могли бы натворить все твои разговорчивые друзья, вместе взятые! Вляпался, можно сказать, обеими ногами! Или, может, пальцем?
– Не понимаю, что вы такое говорите, — притворился Фродо, встревожившись от этого вопроса и чувствуя приступ раздражения.
– Неправда, ты все отлично понимаешь, — возразил Бродяга. — Но подождем, пока тут станет потише. А тогда, господин Бэггинс, я хотел бы с вами, если позволите, переговорить с глазу на глаз.
– О чем бы это? — удивился Фродо, пропуская мимо ушей, что Бродяга назвал его настоящим именем.
– О делах довольно важных — важных и для тебя, и для меня, — ответил Бродяга, глядя Фродо в глаза. — Не исключено, что наш разговор немало послужит к твоей пользе.
– Ладно, — бросил Фродо, пытаясь изобразить безразличие. — Так и быть, попозже поговорим.
