Наталия Белкина - Сердце-океан
Постепенно становилось шумнее, центральная площадь заполнялась народом, повозками с товарами и без, покупателями, продавцами или просто зеваками, скуки ради приходящими сюда каждый день за свежими новостями, сплетнями и зрелищами. На рыночных площадях больших городов происходило немало событий, достойных обсуждения: драки, кражи, мухлеж. И гвалт всегда стоял ужасный. Но несмотря на возрастающий шум, меня стало настойчиво тянуть в сон. Ведь я не спала всю ночь, и теперь организм требовал отдыха. Я задремала, хотя это было сложно. Все равно до полудня было еще далеко.
Очнувшись ото сна, я прежде всего взглянула на вход в гостиницу и окна. Теперь там уже сновали слуги, доносились приятные запахи еды. А я даже не захватила с собой воды, не говоря о чем-то более существенном. Не было у меня и денег или чего-то, что можно было продать.
— Ты опять осталась ни с чем, Скубилар. В который раз, — сказала я себе.
Можно было, конечно, стащить что-нибудь на рынке, не так уж это было для меня сложно, хотя и несколько зазорно для гордой бигару. Но я сейчас не гордилась, мне очень хотелось есть, а еще больше — пить. Тем не менее я не могла выйти теперь из своего укрытия. Для этого мне каким-то чудом пришлось бы миновать появившуюся у входа в здание гостиницы римскую стражу. Потому мне, мучимой голодом и жаждой, необходимо было продержаться здесь в лучшем случае до того, как все вельможи разойдутся собирать налоги, сопровождаемые своими слугами и стражей, а в худшем — пока они снова не лягут спать, что произойдет еще совсем, совсем не скоро. И все это только для того, чтоб потешить свою глупую, эфемерную надежду.
Я полагала, что меня никто не видит среди телег, зато мне хорошо было видно всех, кто входил или выходил. Я искала знакомых, тех, кто мог иметь отношение к поиску меня. Мне казалось, что возможно среди нескольких десятков разномастных римлян окажется тот, кто знает меня лично. И этот кто-то был осведомлен о пути моего передвижения и о детях Антэ, а что если ему известно и о дальнейших моих планах? Но никого из проходящим мимо я не узнавала. И тем не менее в каждом мне грезился посланник Сагдора.
И зачем я здесь сижу? Что хочу выяснить? Все ведь напрасно, бесполезно. Я ведь все равно не смогу вернуться к Марку. И все же уйти, зная, что здесь мог быть он, а я его не увидела, было выше моих сил. И я продолжала сидеть.
И сидела, пока не услышала доносящуюся с рыночной площади знакомую мелодию. Это казалось невероятным, но дети Антэ решились на безумный шаг. Дать концерт перед самым носом римлян, зная, что среди них есть те, кто ищет именно их. Ну и пусть меня уже не было среди них, тот, кто искал меня, ничего не знал об этом. А хотя… Я привстала на оглоблю, высунув рискованно голову, и еще пристальней и внимательней стала вглядываться на подворье гостиницы: сейчас он должен был выдать себя.
Никто из римлян не обратил ровно никакого внимания на нестройную дилетантскую мелодию доносившуюся с площади. Никто, кроме одного. Это был не Сагдор, его я узнала бы даже издалека. Он один вышел не с парадного входа, а с черного, и я не могла рассмотреть его как следует. Он поманил к себе нескольких стражников и решительно двинулся к рынку. Он словно давно ждал появления артистов и знал, что рано или поздно они обнаружат себя. Действительно, с исчезновением меня, как легкого источника дохода, им снова нужно было зарабатывать деньги по старинке. И все же такой риск казался глупостью. Но кто же это человек? Я сердцем чуяла: знаю его. Но кто он?
Понятно, что мне нужно было следовать именно за ним. И теперь, когда основной преследователь ушел в ложном направлении, возможно, остальные не обратят на меня внимания? Я как можно тише выползла из-под телег и быстрым шагом пошла по гостиничному подворью. Здесь в основном были рабы и несколько солдат. И я слишком выделялась среди всех них. Меня конечно заметили. Я старалась не паниковать и не слишком спешить, иначе меня приняли бы за воровку, которая стащила что-то и улепетывает. Рабы смотрели на меня с интересом и некоторым удивлением, а солдаты преградили мне путь. Их было двое: один выглядел суровым, другой — насмешливо оглядывал меня.
— Ты откуда взялась? — спросил второй.
— Я приходила сюда на ночь, — улыбнулась я беззаботно.
— И кто это на тебя позарился, замарашка? — снова спросил смешливый парень.
— Тот, кто только что ушел вон туда, — я указала в сторону рынка. — Он приказал мне следовать за ним.
— Ты дэшу? — подал голос суровый солдат.
— Да, — ответила я, чтоб отвести лишние подозрения.
— Чья?
— Одного из местных дичито.
— Откуда знаешь наш язык? — продолжал допрос первый.
— Постой, может быть, она и нам сгодиться? — омерзительным тоном сказал второй и попытался поймать меня за руку.
Я отпрыгнула, но сбежать все равно не смогла бы.
— Мне, кажется, это не понравиться моему хозяину.
— Какое нам дело до твоего хозяина, дикаря? — Римляне считали дикарями всех, кто не жил в Цезарии.
— Но это точно не понравиться вашему начальнику. Мой хозяин обещал меня ему.
— Какому еще начальнику? — насторожились солдаты.
— Тому, что только что ушел на рынок. Я должна спешить за ним, он будет сердиться.
Я надеялась, что они сейчас переспросят, назвав его имя, но напрасно: они лишь понимающе переглянулись и только. Второй снова скривил улыбку и хмыкнул, первый махнул рукой и сказал:
— Ну, давай отсюда быстро!
Мне не нужно было указывать дважды. Я тут же припустила к выходу из ворот, уже не боясь, что за мной погонится кто-то. Вслед мне понеслись лишь смех и свист.
Рыночный день был в разгаре, народу было полно. И хотя я потеряла из виду римлянина, который искал меня, я знала, куда нужно идти — на звуки музыки. Там и он должен быть. Если, конечно, догадка моя оказалась верна. А что если этот солдат вовсе и не меня ищет, а лишь хочет выполнить свой чертов долг, то есть проучить пару — тройку унчитос. Ну, уж нет! Спасать я их не стану, они собирались меня предать! А Жулалу? А Лала? Они-то ни при чем.
Я пустилась бегом. Пусть их эмбронские боги будут им судьями, но меня потом совесть будет мучить из-за того, что знала и не предупредила их об опасности. Я все-таки не унчитос, а бигару. Если быстро обогнуть рынок по периметру, где народу было поменьше, то я, возможно, смогу опередить римский патруль и предупредить детей Антэ.
На бегу я даже успела перехватить пару глотков воды, правда дождевой. Сегодня ночью прошел первый, пока еще небольшой дождик. Впереди меня ждал целый сезон весенних дождей. Вода скапливалась во всех оставляемых на ночь емкостях: в неподъемных глиняных жбанах, горшках и амфорах и даже в декоративных выемках фундаментов. Возле одной такой выемки я остановилась на несколько секунд, успев умыться и сделать пару глотков дождевой воды с привкусом извести. В тени она не успела испариться.
Музыка звучала все громче. Я приближалась к тому месту, где шел концерт. Вокруг него народ толпился так плотно, что мне никак было не подобраться. Зато вся она сразу же расступилась бы, появись здесь римская стража. И где же она? Я что так быстро неслась?
Римлян не было видно. Как не пестра была здешняя ватага, пернатые шлемы и блестящие тораксы цезарийцев нетрудно было бы заметить и среди этой толпы. Однако ни единого признака того, что римляне здесь или вот-вот нагрянут не наблюдалось. Я подобралась как можно ближе к площадке представления, и уже видела мать Лалы, выступавшей со своим пронзительным монологом. Видимо читала она по здешним меркам действительно не так уж плохо. Толпа притихла и сочувственно слушала ее рыдающие реплики. Римляне не показывались, я начинала подозревать неладное. Но тут меня осенило: да с чего я вообще взяла, что они отправились сюда? Возможно, они ушли совсем в другую сторону по своим делам. Или нет? А если они подбираются?
Как я не пыталась привстать на цыпочки, с моим маленьким ростом невозможно было разглядеть кого-то дальше двух-трех шагов. Но если бы римляне все-таки нагрянули, это бы сразу стало заметно. Мать Лалы закончила свой трагический монолог и толпа снова загудела и засвистела. Некоторые стали бросать монеты прямо ей. Я недоумевала. На сцену вышла Лала, зазвучала грустная мелодия. Ни на каких стражников не было и намека.
— Эй, — тихо послышалось за спиной. — Ты зачем здесь?
Я даже не обернулась, сразу узнав обладателя голоса.
— Ты как меня заметил, Жулалу?
— Это не я — Гонча. Тебе здесь нельзя.
— Почему?
— Тебя же ищут.
— Вот я и хочу узнать, кто. И кстати, некоторое время назад в вашу сторону направился цезарийский патруль. Я думала, что опередила его. Но возможно, я напрасно волновалась, их что-то не видно.
— Скубилар.
— Ну, что?
Я все время разговаривала с Жулалу вполоборота, стараясь привстать повыше, чтоб рассмотреть толпу. И как я не заметила взволнованной нотки в его голосе?
