Gedzerath - Рождение легиона
– «Шутите? Ну, шутите-шутите!» – проскрипел худой старикан под сдержанный смех зала и сидящих вокруг коллег, вновь принявшихся негромко переговариваться между собой – «Но дайте мне еще сутки, комиссар! Дайте мне сутки, и я докажу, что я прав!».
– «Эй, тогда и я хочу сутки!» – набычилась я, еще не зная, для чего мне нужно это время, но не желая уступать отвоеванных позиций – «Я тоже хочу… Ну… В общем, так будет честно!».
– «Хорошооооооо» – страдальчески закатил глаза комиссар – «Сутки. Ладно. Но лишь сутки. Возьмешь бумагу, карандаш и изложишь свое видение ситуации в форме рапорта, пока я буду просвещаться в эзотерике силами нашей многоуважаемой профессуры. И пожалуйста, без этих «так будет честно» и прочих выдающихся образчиков кобыльей логики или твоего фирменного, казарменного юморка, Раг!».
– «Л-ладно…» – я вовремя спохватилась и захлопнула рот, уже открывшийся для того, чтобы потребовать в придачу еще и обед в номер. В конце концов, разве я собиралась оставаться тут надолго? – «Хорошо же! Но чур, без кучи умных слов!».
– «Вы свободны, соратник Раг» – буркнул комиссар, провожая меня странным взглядом – «И что мне за наказание – выслушивать эту кобылу?».
* * *– «Кобыла – не кобыла, а хрен я сюда еще вернусь!» – думала я, неслышно выскальзывая через окно. Стараясь не хлопать крыльями, я полетела над самой землей, пока, наконец, не затерялась среди темных деревьев, обступивших странный, напоминающий паутину, забор. Раннее утро еще только намекало на торжество наступающего дня робкой полоской зари, и непривычно тихий, неподвижный лес безмолвным часовым простирался под моими крыльями. Редкие облака, в темноте напоминавшие громадные, черные камни, бесконтрольно плыли над спящим городом, подчиняясь лишь течениям ветра, влекущего их вдаль, чье холодное дыхание играло в шерсти на моей спине. Жаль, очень жаль мне было улетать из этого места. Своими гостеприимством пленившего мою душу, как и населявшие его недопегасы, но даже без подсказки Древнего я ощущала – пора. Сворачивая к городу, я увидела длинную процессию пони, бредущих по лесу вокруг медленно катящихся повозок в сторону паутинного забора – их факелы тревожно играли на массивной броне, и это лучше любых предостережений сподвигло меня на поспешный побег. Махавшая рядом со мной крыльями Соя тихонько охнула, но увидя свирепое выражение на моей морде, тотчас зажала копытами рот, и рванулась вперед, громко захлопав крыльями, словно взлетающий голубь. Негромко зарычав, я полетела вслед на ней, на все лады костеря зеленых новичков, от общения с которыми меня отстранили всего два месяца назад. Уж больно страдали бедняги от моей несдержанности и недовольства…
Увы, дружбы с остальными у меня не получилось – судя по намекам и оговоркам, сквозившим через каждый разговор, эта пятнистая бестолочь умудрилась основательно нагадить и тут. Почитая ее за подлизу, проныру, ябеду и мелкую сволочь, пегасы очень неохотно шли на контакт, но вскоре, все же немного раскрепостились и стали относиться ко мне гораздо спокойнее, нередко, осаждая меня по вечерам просьбами рассказать про мои эквестрийские похождения. Похоже, у нас установился нормальный контакт, и так некстати начало всплывать все то, о чем я подозревала еще в самом начале этого путешествия. Не особенно скрывая этого факта, профессор Вышка не стал надеяться на одного лишь комиссара, и с часу на час ожидал прибытия кого-то более важного и «гораздо более компетентного», как выразилась мерзко улыбающаяся мне Синица Вуд. И это лишь приблизило развязку этой псевдонаучной клоунады.
Конечно, я не стала писать никакого доклада. Не выключая торшера, я просидела до самого утра, старательно, в эпистолярном жанре[257] поливая грязью всю команду профессора и его самого, скрупулезно перечисляя все их ошибки и недоработки, как и банальное отсутствие в их действиях малейших зачатков медицинской деонтологии[258]. Заглядывавшая в нашу комнату Френа Стик, наконец, утомилась и задремала в кресле у двери, не проснувшись, даже когда я, для вида, отправилась в уборную, расположенную на том же этаже, на разведку. Сделать это было довольно легко, так как за истекшие вечер и ночь я проделала этот маневр уже раз двадцать, на любые расспросы фыркая сакраментальное «Вот округлитесь – тогда и расскажете, сколько раз вам придется бегать в туалет!», еще раз подтвердив старинную истину, что на каждую невыгоду приходится своя выгода. Раннее утро, не раньше четырех-пяти часов – идеальное время для побега, когда в организме преобладают процессы торможения, «царство вагуса», во время которого случаются самые злые инфаркты… И на каждую живую душу нападает самый крепкий сон. Не зря, в древние времена, это время называли «собачьей вахтой», и я воспользовалась этим знанием, вытряхнув из кровати уснувшую Спринг Бриз, и вместе с ней, легко, словно планер, уйдя на распяленных крыльях в сторону города. Я рассчитывала затеряться в огромной толпе, и… Ну, я не знаю, купить билет на поезд, например.
Увы, на пути осуществления этого плана стояло множество препятствий, и не самым последним из них была моя неосведомленность о типах взаиморасчетов, практикующихся Сталлионградцами. Еще в интернате я видела у некоторых из пегасов рулончики, напоминающие древние отрывные талончики на автобус, висевшие на сумках у кондукторов, но не догадалась узнать об их предназначении – уж слишком много интересного творилось вокруг, но теперь, приземлившись перед зданием вокзала, я внезапно осознала всю глубину сложившейся проблемы. По заранее оговоренному плану, мы с Соей разлетелись, и рванули к вокзалу с двух разных сторон, чтобы не скомпрометировать ни ее, ни меня, и в случае возможной поимки, предоставив нам возможность сочинить убедительную историю про сбежавшую пегаску и ее подругу, отправившуюся ее искать. Но оказавшись рядом с кассами вокзала, я поняла, что разделяться было по крайней мере глупо, и хотя одна пегаска, конечно, меньше бросалась в глаза, чем две, а уж тем более, с таким запоминающимся видом, как у Сои, однако перед побегом, я даже не удосужилась узнать ничего о местной валюте, и теперь, это играло свою роль. «Сталлионград – Троттингем, 10т.» – прочитала я на большом, красиво оформленном медью табло, висящим над окошками касс. «Сталлионград – Нью Сэддл, 15т.», «Сталлионград – Мэйнхеттен, 50т», «Сталлионград – Кантерлот, 30т».
«Нет, на этом направлении меня будут искать в первую очередь» – подумала я, с сожалением оглядываясь по сторонам, не мелькнет ли где-нибудь бело-розовая шкурка второй беглянки. Я понятия не имела, что это за «т», и главное, где их можно было бы достать, не засветившись. Но что-то мне подсказывало, что сделать это можно было лишь одним путем – работой, а о других я запретила себе даже думать.
