Роджер Джолли - Пепелище славы
– Знаешь, – сказал он, наконец, – мы так и не рассказали Алангору про принца. А самое страшное… Я все больше склоняюсь к мысли, что ты прав. Что Белондар – всего лишь хладнокровный мерзавец, не допустить которого на трон – благо для всех эльфов.
Эльф глубоко вздохнул и уткнулся взглядом в острые носы своих сапог. Охотник молчал, и Ривендору ничего не осталось, как продолжить свои сбивчивые размышления.
– Но для большинства из них я останусь преступником за то, что совершил.
– Твой удар уже не решал ничего, – напомнил орк, поморщившись, словно от зубной боли. – Мой был первым и смертельным. Так что бросай свое нытье, надоел.
– Это верно, – согласился Ривендор. – Но все-таки… Для тебя это был просто очередной «длинноухий». Враг, которого следует уничтожить. А я прекрасно знал, кто он такой, но все равно затеял этот поединок! Я не жалею, что он мертв, и это меня самого пугает. Я жалею лишь о том, что не подумал о последствиях, к которым приведет его гибель здесь и сейчас.
– Последствиях?
– Шенгар… Прости, что называю тебя по имени, хоть ты его нам не сообщил. Но Алангор…
– Еще раз скажешь «прости», «виноват», «ужасное преступление», второй глаз подобью, – хмуро сообщил орк. – Называй как угодно. И выкладывай уже, чего хотел! А то мнешься, как девица, прямо слово. Бус нацепила, от мамочки сбежала – а дальше-то и страшно!
Ривендор, мрачный, словно персонаж из героической легенды, не выдержав, улыбнулся.
– Ты как скажешь что-нибудь! С таким образным даром тебе поэмы писать!
– Вот еще с вами, ушастыми, пообщаюсь немного, и начну, – пообещал Шенгар. – Давай уж, говори.
– Я и Нириэль много беседовали, пока ты спал. Обсуждали произошедшее. Похоже, больше всего неприятностей от смерти Белондара грозит именно тебе.
– С чего бы это вдруг? – покосился орк недоверчиво.
– Ты ведь пришел сюда за рудой? В ответ Шенгар потряс недочищенной рыбьей тушкой:
– Скоро только вот эти не будут обсуждать, зачем Когти Ужаса явились в горы. Потому что говорить не умеют. Эльф повесил голову:
– Изви… То есть, я хотел сказать, это слишком очевидно. Все за ней сюда приходят.
«А большинству из Северных Кланов не очевидно», – подумалось вдруг Шенгару. Неужели за то время, пока они с Орогом бродили посередине между краем света и первозданным Ничем, он настолько изменился, что стал мыслить отлично от соплеменников?
Молодой охотник и не подозревал, что движется в своих душевных терзаниях той же дорожкой, что прошел несколькими годами раньше его брат.
– Мы тоже искали рудные месторождения. И даже Темный Лорд послал триста лет назад войска, – завершил свою мысль эльф.
– Ладно, уговорил, – согласился Шенгар.
– Как только весть о гибели принца и появлении орков дойдет до Кальданора, комендант города пошлет войска.
Охотник окинул эльфа испытующим взглядом. Но тот, похоже, закончил первую часть речи и ждал реакции.
– Я вот все думаю, – сказал Шенгар. – Когда ты перестанешь рассказывать то, что я без тебя знаю, и предложишь что-нибудь интересное?
– Мы подумали… Все равно Алангор не в том состоянии, чтобы выдержать длительное путешествие. Мы останемся в горах так долго, как будет возможно. Это поможет выиграть время.
– Только если Черное Солнце не оставило живых. А если кто-то ушел, ничего, кроме лишнего риска для вас из этого не получится. Все железо мира не стоит жизни Нириэль.
Шенгар прикусил язык, сообразив, что сболтнул ненароком самую сокровенную свою тайну. «Влюбленные и впрямь все поголовные идиоты», – зло подумал он. Но Ривендор, занятый собственными мыслями, не обратил внимания на столь явную оговорку и нездоровый блеск в глазах, с которым орк произнес эти слова.
– Ей вообще не место в этой истории, – вздохнул он. – Ни ей, ни Алангору.
– А тебе? – Шенгар с любопытством поднял брови.
– Если у меня начали возникать мысли, что Белондар не заслужил могилы лучше безымянной пропасти, то видимо да. С тем ударом меча… Во мне что-то переменилось. Навсегда. Я начинаю превращаться в какое-то чудовище. Которому нет дороги назад.
Ненадолго эльф замолчал. В его глазах, сине-зеленых, словно морские волны, отражалась тоска.
– Скажи, урук-хай… Найдется ли у твоего народа место для беглеца, собственными руками разрушившего все, чем он так дорожил? Охотник стряхнул с когтей налипшую чешую.
– Даже и не знаю, что тебе на это сказать. В Кланы нечего и думать соваться. Старейшины, еще более древние и замшелые, чем этот Ришнар, сожрут твои длинные уши на завтрак. Да и помимо старейшин есть немало таких, кто считает, что эльфы заслуживают смерти еще до того, как появляются на свет.
– Ну что ж, – вздохнул Ривендор. – По правде, я даже не надеялся. Значит, моя судьба – скитаться по этим горам, пока враги, лишения или хищные звери не прервут этот бессмысленный путь.
– Да погоди ты, – отмахнулся Шенгар. – Дай подумать. Если этот проклятый рудник все-таки станет нашим, я старейшин к нему на три выстрела не подпущу. А идиотов так и на все десять. Так что все еще может устроиться.
С этими словами он подхватил прутики с рыбой, нанизанной для жарки, и исчез в щели между отвесных скал, служившей им убежищем.
Вернулся он некоторое время спустя, уже без рыбы, с любимой книгой Орога в руках.
– Скажи, ушастый, – спросил он эльфа. – Ты сможешь разобрать, что там нацарапано?
Ривендор раскрыл том на первой станице и узнал довольно известный трактат по металлургии и горному делу. С двойником этого увесистого фолианта он мучался перед походом в горы (не слишком усердно, честно говоря), в угоду родителям, сестре и прочим доброжелателям, полагавшим, что участие в экспедиции поможет ему укрепить слишком мягкий характер. «И ведь помогло», – невесело подумал эльф. Впрочем… То был совсем другой Ривендор.
– Конечно смогу, – сказал он.
– Это хорошо, – отозвался Шенгар. – Брат, конечно, утверждает, что разбирается в этих закорючках, но я не слишком-то верю ему. Не для орков это занятие – книги читать.
Вторую причину, почему ему могла понадобиться помощь эльфа с разбором книги, Шенгар предпочел не озвучивать. И вообще изгнать из мыслей подальше. «С Орогом все будет в порядке» – за последние дни эта фраза стала для него чем-то вроде заклинания.
– Боюсь только, – проговорил Ривендор, – это все, чем я смогу пригодиться. Во всем отряде я был самым бесполезным участником. Даже принц, и тот разбирался в горном деле лучше меня. Эльвидар вообще знал металлы, как никто другой. Просто чувствовал их. К тому же, был неплохим химиком. Алангор – художник и скульптор. Металлы не его стихия, но камни и самоцветы. Нириэль… Это Нириэль, и этим все сказано.
