Герман Корнаков - Капли корсара
— Пожалуйста, — произнесла она мелодичным голосом, — поешьте. Это вам поможет поправиться.
— Ешьте, отдыхайте, а вечером я устрою вам небольшую прогулку по отделению, — распланировал Ян Генрихович.
— Боже праведный. Какой сервис, — попытался пошутить Григорий. — Если так пойдет дело и дальше, то я готов здесь остаться навечно.
Ян Генрихович и Валентина многозначительно переглянулись и пожелав приятного аппетита, удалились.
Смакуя горячий чай и прикусывая небольшой бутерброд с отменной ветчиной, Григорий вновь задумался.
Глава 2
Вечером, как и обещал, в палате появился Ян Генрихович, вкатив новенькое кресло-каталку с маленьким электроприводом.
— Вам еще рано разгуливать самостоятельно, — объявил он, — поэтому есть смысл воспользоваться этим агрегатом. — Управление здесь простенькое, так что легко разберетесь. Пробуйте и поедем. Я покажу вам наше царство, — все это он говорил с предчувствием веселого развлечения. Он постоянно широко улыбался и явно не скрывал своего предвкушения удовольствия, которое хочет получить от совместной экскурсии.
Сборы получились действительно не долгими. Кресло беспрекословно слушалось малейшего движения сенсорного управления, так, что с ним спокойно мог управляться трехлетний ребенок. Подобной диковины Григорий ранее не видел, но почему бы не покататься, когда тебе это предлагают, тем более что в нем уже разгорелся профессиональный интерес к этому заведению. Где бы он ни бывал ранее, он всегда с большим удовольствием посещал современные медицинские центры. Так было и в Праге, и в Лондоне, и других городах, куда его заносила судьба.
— Ну-с, приступим, — Ян Генрихович открыл дверь и пригласил Григория в большой, светлый холл, — следуйте за мной, что будет не понятно, спрашивайте, я с удовольствием вам объясню. — Для начала я предлагаю заглянуть в наш дендрарий. Вы удивлены? Просто я, как ваш лечащий врач хочу сочетать приятное с полезным и поэтому предполагаю, что глоток свежего воздуха вам будет только полезен. — Не возражаете?
— Нет, нет, что вы. Поступайте, как считаете нужным, я полностью в вашем распоряжении, — Григорий шевельнул пальцем и устремился вслед за врачом, пересекающим пространство холла в сторону очередной стеклянной двери.
Датчики, зарегистрировав их приближение, раздвинули широкие матовые двери и….. то, что увидел Григорий, сложно поддается описанию.
Сразу же за дверями начиналась широкая мощеная дорога в обе стороны полукругом, уходящая вдаль, а за ней начиналась огромная парковая зона с не вероятным разнообразием цветущей и благоухающей растительности. Все это не было бы удивительным, если бы над головой было небо, а не каменный потолок с хитроумным искусственным освещением. Нигде не было видно ни каких опор и поэтому представить, как это все держится и не падает на голову, было вне понимания изумленного Григория.
— Я знал, что Вам это понравиться, — радостно проговорил Ян Генрихович, — все впервые попадающие сюда всегда удивляются, а некоторые спустя даже годы боятся сюда приходить из-за боязни, что весь этот огромный потолок может на них свалиться. Чудаки. — А знаете, — что бы усилить впечатление, произнес доктор, — что над нами еще двенадцать этажей, на каждом из которых такие же огромные парковые массивы, — и он с любопытством взглянул на Григория, ожидая от него ответной реакции.
— Двенадцать? — Григорий действительно попытался себе представить всю грандиозность этого сооружения, но его мысль оборвал, резвящийся, как ребенок Ян Генрихович.
— Да, да двенадцать, вы не ослышались. Двенадцать этажей сверху и еще столько же снизу, так, что мы с вами сейчас находимся в самом центре нашего уникального здания, так сказать, в святая святых. Медицина, как вы сами понимаете, — добавил он многозначительно….
— Уж не о ваших ли садах рассказывала Шахерезада, — пытаясь скрыть свое смущение, с трудом представляя всю грандиозность этого сооружения, попытался спрятаться за шутливым тоном Григорий.
— Вы шутите — это хороший признак. Мне вообще нравятся люди, которые умеют шутить и удивляться. На мой взгляд, такие люди способные оценить идею или восхититься делом рук другого человека соответственно сами способны к созиданию. Не правда ли коллега? — Ян Генрихович как-то исподволь перешел от мальчишеской веселости к философскому настрою в беседе. — Давайте прогуляемся вдоль вон того пруда, я там очень люблю бывать вечерами. Опять удивил?
— Там где нет неба, а солнце заменяют тысячи электрических светильников, наверное, трудно себе представить вечер? — Григорий произнес это с некоторой иронией, но и это "некоторое" точно попало в цель.
— Я не перестаю вами удивляться Григорий Алексеевич. Вы как будто сразу же пытаетесь "зрить в корень". Как вам это удается. Из тысячи вариантов выбрать самый важный и главный?
— Мы не так давно с вами знакомы уважаемый Ян Генрихович, а вы мне отвешиваете такие не заслуженные комплементы. Вряд ли я похожу на всезнающего умника, знающего, где корень. Я, пожалуй, всю свою жизнь только и делал, что его искал, — перебрасываясь фразами, они пересекли мощеную дорогу и углубились в парк.
Григория действительно потрясал окружающий вид. Полное ощущение идиллии с мелькающими в воздухе разноцветными бабочками, стрекозами, качающимися на стеблях осоки, густо растущей около пруда. Ощущение абсолютной реальности и только взор в сторону каменного неба возвращает к мысли, что это все дело человеческих рук, от чего с одной стороны это становиться еще более грандиозным, а с другой несколько утрачивает свою прелесть, размывая краски некоей искусственностью окружающего.
— На счет неба вы, безусловно, правы, — произнес доктор, присаживаясь на скамейке, под кустом цветущего жасмина. — Здесь единственно чего мне не хватает так это только неба, но я вас уверяю, что вечером, когда освещение практически выключается, — доктор чуть понизил голос и стал говорить как-то вкрадчиво, словно делясь с Григорием каким-то очень важным секретом. — Все большие лампы гаснут, верхнее перекрытие становится серым и тогда оно становится похожим на вечернее сумеречное небо, а крошечные светильники, точь в точь, как первые звезды. Я вам покажу его, конечно если вы этого захотите, — говорил он рассматривая маленький островок посередине пруда, на котором два лебедя попеременно расправляли белые крылья.
— Могу ли я вам задать вопрос Ян Генрихович? — спросил Григорий, вдруг почувствовав в душе какую-то не ясную, едва уловимую тоску.
