Дэвид Эддингс - Колдунья из Даршивы
— А я даже не думаю о ней как о змее.
— Сенедра, — настаивал Шелк, — Зит — длинная, скользкая, чешуйчатая, без рук и ног и к тому же ядовитая. Следовательно, она змея.
— Ты находишься во власти предубеждений, — упрекнула она его.
— Ну… может, и так.
— Я разочарована в вас, принц Хелдар. Зит — ласковое, любящее и храброе маленькое существо, а вы оскорбляете ее.
Шелк некоторое время внимательно смотрел на Сенедру, потом поднялся и отвесил поклон глиняному кувшинчику.
— Прошу прощения, дорогая Зит, — извинился он. — Не знаю, что на меня нашло. Сможет ли твое холодное зеленое сердечко простить меня?
Зит сердито зашипела.
— Она говорит, чтобы ее оставили в покое, — объяснил Сади.
— Неужели ты действительно понимаешь, что она говорит?
— В общем, да. У змей очень ограниченный словарный запас, поэтому нетрудно понять отдельные фразы. — Евнух нахмурился. — В последнее время Зит часто ругается, а это на нее не похоже. Обычно она ведет себя как хорошо воспитанная маленькая змейка.
— Не могу поверить, что в самом деле всерьез обсуждаю положительные качества зеленой змеи. — Шелк покачал головой и направился по коридору в заднюю часть дома.
Дарник вернулся с Тофом и Эриондом. Они несли мешки с едой и посудой. Полгара окинула камин критическим взглядом.
— В последние дни мы питались кое-как, — заметила она. — А здесь есть настоящая кухня, так почему бы нам ею не воспользоваться? — Полгара открыла мешок с продуктами и порылась в нем. — Хотела бы я иметь что-нибудь, кроме нашего дорожного рациона.
— Сзади есть курятник, Пол, — с надеждой сообщил Белдин.
Полгара улыбнулась и произнесла почти мечтательным тоном:
— Дарник, дорогой.
— Сейчас займусь этим, Пол. Три штуки?
— Лучше четыре. Тогда мы сможем взять с собой немного холодной курятины. Сенедра, пойди с ним и собери все яйца, какие сможешь найти.
Сенедра изумленно уставилась на нее.
— Я никогда не собирала яйца, госпожа Полгара, — запротестовала она.
— Это нетрудно, дорогая. Следи, чтобы они не разбились, — вот и все.
— Но…
— Пожалуй, я приготовлю на завтрак омлет с сыром.
Взгляд Сенедры тотчас же прояснился.
— Я возьму корзину, — быстро сказала она.
— Отличная идея, дорогая. Дядюшка, тут есть еще что-нибудь интересное?
— Позади дома стоит амбар. — Белдин пожал плечами. — У меня не было времени заглянуть туда. Может быть, там найдется что-нибудь хмельное, чтобы промочить горло.
Белгарат поднялся на ноги.
— Почему бы нам не удостовериться в этом сейчас? — предложил он.
— В деревнях не варят хороший эль, Белгарат.
— Может быть, мы нарвались на исключение. Нельзя судить, пока не попробуешь, верно?
— Тут ты прав.
Два старых волшебника направились в амбар, покуда Эрионд подбрасывал дров в очаг.
Вернулась Сенедра, сердитая и нахмуренная.
— Куры не отдают мне яйца, госпожа Полгара, — пожаловалась она. — Они сидят на них.
— Ты должна подлезть под них и забрать яйца, дорогая.
— А это их не рассердит?
— Ты боишься кур?
Сердито сверкнув глазами, маленькая королева решительно вышла.
В погребе позади дома хранился запас овощей, а Белгарат и Белдин притащили бочонок эля. Пока куры поджаривались, Полгара шарила по горшкам и банкам на кухне. Она нашла муку и другие продукты и, деловито закатав рукава, начала замешивать тесто.
— Вечером у нас будут бисквиты, — сообщила Полгара, — а к утру я испеку свежий хлеб.
Такого ужина Гарион не ел уже несколько месяцев. Правда, он за это время побывал на приемах, обедал в гостиницах и придорожных харчевнях, но стряпня тетушки Пол обладала качествами, которыми не могла похвастаться больше ни одна кухарка в мире. Наевшись, он отодвинул тарелку и со вздохом откинулся на спинку стула.
— Спасибо, что ты хоть что-то оставил и для нас, — ядовито заметила Сенедра.
— Ты за что-то сердишься на меня? — спросил ее Гарион.
— Нет, Гарион. Просто я немного раздражена.
— Почему?
— Меня клюнула курица. — Сенедра указала на остатки жареной курицы, лежащие на большой тарелке. — Вот эта. — Протянув руку, она схватила куриную ножку и свирепо впилась в нее маленькими белыми зубами. — Вот тебе! — мстительно произнесла Сенедра.
Хорошо зная свою жену, Гарион счел за благо удержаться от смеха.
После ужина они сидели за столом, прислушиваясь к шуму затихающей снаружи бури.
Внезапно раздался негромкий почтительный стук в дверь. Гарион вскочил и схватился за меч.
— Я не собирался вас беспокоить, — послышался за дверью старческий голос, — а просто хотел убедиться, что у вас есть все необходимое.
Белгарат поднялся со стула, подошел к двери и открыл ее.
— Святой Белгарат, — с низким поклоном произнес стоявший на пороге человек. Это был глубокий старик с седыми волосами и худым, морщинистым лицом.
К тому же это был гролим.
Белгарат настороженно смотрел на него.
— Вы знаете меня? — осведомился он.
— Конечно. Я знаю всех вас. Могу я войти?
Белгарат молча шагнул в сторону, и старый гролим проковылял в комнату, опираясь на кривую палку.
— Госпожа Полгара, — пробормотал он, кланяясь ей. Потом повернулся к Гариону. — Ваше величество, могу я молить вас о прощении?
— Почему? — отозвался Гарион. — Вы не сделали мне ничего плохого.
— Сделал, ваше величество. Когда я услышал о том, что произошло в Городе Ночи, я возненавидел вас. Можете вы простить мне это?
— Тут нечего прощать. Ваши чувства были вполне естественны. В вашем сердце произошла перемена, не так ли?
— Его изменили, король Белгарион. Новый бог Ангарака будет добрее, чем Торак. Я живу лишь для того, чтобы служить ему, и молюсь о дне его пришествия.
— Садитесь, друг мой, — пригласил Белгарат. — Очевидно, вы перенесли какое-то сильное религиозное переживание?
Старый гролим опустился на стул с просветленной улыбкой на сморщенном лице.
— Мое сердце было тронуто, святой Белгарат, — просто сказал он. — Я посвятил всю жизнь служению Тораку в храме этой деревни. Я горько оплакивал его смерть. Но теперь я удалил его изображения со стен храма и украшаю алтарь цветами вместо крови жертв. Я горько сожалею о том, что держал нож во время обрядов жертвоприношения.
— И что же вас так изменило? — спросила Полгара.
— Голос, который говорил с моей душой, госпожа Полгара, и наполнил меня такой радостью, что мне казалось, будто весь мир купается в ярком свете.
— Что же сказал вам этот голос?
Старый жрец пошарил под черной мантией и извлек лист пергамента.
