Лорел Гамильтон - Глоток Мрака
Усик отступил от телефона. Дойл прижимал меня к себе. Шолто все еще обнимал мои ноги, его руки были зажаты между моими ногами и ногами Дойла, но в этом не было соперничества. Шолто прижался щекой к моим ногам, пряча глаза.
— Мне очень жаль твою бабушку, Мередит. Пожалуйста прости меня.
— Мы наказали человека, который убил бабушку. Ты знаешь, все мы знаем, что это сделала не твоя рука.
Он пристально смотрел на меня, и на его лице была мука.
— Но именно моя рука нанесла удар.
— Если бы ты этого не сделал, это сделал бы я, — сказал Дойл, — и это была бы моя рука.
Мистраль проговорил от двери.
— Что случалось, пока я был в цепях?
— Слишком многое, чтобы рассказывать, — сказал Дойл, — это может подождать подходящего времени.
Мистраль подошел и встал около нас, но у меня не осталось мест, к которым он мог прикоснуться. Я протянула ему руку, и он после небольшого колебания взял ее.
— Я последую за тобой в изгнание, принцесса.
— Я не могу оставить своих людей, — сказал Шолто, все еще стоя на коленях.
— Ты будешь в опасности, если останешься в волшебной стране, — сказал я. — Они уже доказали, что трое из вас будут убиты.
— Ты должен пойти с нами, Шолто, или холм слуа не оставят в покое, — сказал Дойл.
Шолто обнимал мои ноги, потирая щекой вдоль моих бедер.
— Я не могу оставить своих людей и без короля и без королевы.
— Мертвый король ничем им не поможет, — сказал Мистраль.
— Как долго продлится эта ссылка? — спросил Шолто.
— По крайней мере, пока не родятся младенцы, — ответила я.
— Я могу путешествовать между Лос-Анджелесом и холмом слуа, ведь после нашей магии там теперь есть берег. А значит я могу посещать своих людей, не попадаясь сидхе.
— Вы говорите сидхе, не благие, — сказал я. — Почему?
— Онилвин не был благим, но он помог твоему кузену его его союзники из благих пытаются убить Мистраля. У нас враги с обоих сторон, Мередит. Разве не из-за этого ты оставляешь волшебную страну?
Я подумала о сказанном им и могла только кивнуть.
— Да, Шолто, ты прав. Значит у нас больше врагов, чем возможно предвидела сама Богиня.
— Значит мы уходим в изгнание, — сказал Дойл за моей спиной и его голос пророкотал по моему телу, как мурлыкание. Это расслабило мои нервы.
— Значит уходим в изгнание, — сказал Мистраль.
— Изгнание, — повторил Шолто.
Мы были согласны. Теперь нужно было найти Риса и Галена и сказать им, что мы уезжаем.
Глава 22
Дойл позаимствовал немагический кинжал от Шолто, у кого оказалось в офисе спрятано много оружия. Я задалась вопросом, а не была ли и его спальня так же оснащена оружием? И поняла, что это вполне вероятно. Это показывало недостаток высокомерия и предусмотрительность, что я нахожу похвальным в воинах сидхе и ужасно привлекательным в короле. Сегодня мы пытались выжить и сбежать, и дополнительное немагическое оружие было лучшей идеей.
Дойл использовал кинжал, чтобы связаться с Рисом. Большинство в волшебной стране использовали для этого зеркала, но часть изначальной магии могла отражаться и на еще одной поверхности, которую все мы носили. Почти все носили ножи, чтобы резать пищу или для хозяйственных работ. Нож полезен для многих вещей, а не только для убийства. Нужна была только кровь, чтобы воззвать через лезвие. Скорее всего, именно по этой причине стали все чаще пользоваться зеркалами.
Дойл провел пальцем по лезвию, надрезая его, и смазал кинжал кровью. Затем наклонился ближе к лезвию и позвал Риса.
Я устроилась в большом офисном кресле Шолто, подобрав ноги под себя. Живая корона в моих волосах распуталась и исчезла. В волосах Шолто тоже больше не было короны. Видимо, магия выполнила свою задачу.
То ли волшебство оставило меня, то ли все сегодняшние события навалились на меня, но сейчас мне было холодно. Этот холод не имел ничего общего с температурой в волшебном холме. От такого холода не спасет одеяло, это холод сердца и души.
Меч Абен-дул лежал на пустом столе Шолто. Изображения, которые появились на его рукоятке, все еще оставались там, застыв в материале рукояти, больше похожей на кость, но не совсем. Нагое тело женщины застыло в миниатюре, ее лицо было полно боли и ужаса, ее нога стекалась с ногой человека над ней.
Рука плоти одна из самых ужасных магий, которыми обладали сидхе. Я использовала ее только дважды и каждый из них я помнила. Если бы я использовала ее на людях, то возможно, это было бы менее ужасно, потому что они умерли, когда их вывернуло бы наизнанку, сидхе же от этого не умирали. А значит нужно было найти другие способы, чтобы остановить их агонию, пока они кричали, а их внутренние органы блестели на свету. Их сердце было снаружи, все еще связанное с сосудами и органами. Последним сидхе, владевшим рукой плоти, был мой отец. Но меч на столе передо мной явился не ему. Он явился мне. Почему?
Мистраль шагнул между мной и столом, упершись руками в спинку кресла, он толкнул его. Кресло откатилось назад, и я посмотрела на него.
— Принцесса Мередит, ты выглядишь испуганной.
Я открыла рот, закрыла, и наконец произнесла:
— Мне холодно.
Он улыбнулся, но глаза остались серьезными, когда он повернулся к Шолто.
— Принцессе холодно.
Шолто просто кивнул, и открыл дверь, чтобы поговорить с охранниками, ждущими снаружи. Он был королем и был уверен, что охранники стоят там, и что один из них будет счастлив позвать прислугу принести одеяло или пальто. Это было высокомерное благородство. У меня никогда не было достаточного количества слуг, чтобы я привыкла приказывать. Хотя возможно мой отец именно так и планировал. Он был человеком, который думал далеко вперед. Возможно он понимал, что без такого высокомерия, я буду более справедливой. Волшебная страна нуждалась в небольшом количестве справедливости.
Мистраль встал передо мной на колени, и он был достаточно высок, чтобы закрыть от моего взгляда стол. Меч не был единственной вещью на столе. Рядом с ним лежало копье. Оно больше не светилось, а было цвета выбеленного дерева, и на нем были видны руны настолько древнего языка, что я не могла прочитать их. Я задалась вопросом, а мог ли Мистраль их прочесть, но меня не так уж это интересовало, чтобы спросить. Есть другие вещи, о которых я должна была знать больше.
— Почему меч не прибыл в руку моего отца? Ведь у него была рука плоти.
Мне ответил Дойл.
— Еще у него была рука огня.
Я не оглянулась на него, но спросила:
— А у меня еще рука крови. Как одно относится к другому? Абен-дул предназначен любому, у кого рука плоти. Так почему я, а не мой отец?
