Энгус Уэллс - Дикая магия
— О чем? Чтобы он не пользовался мечом? — Брахт в отчаянии махнул рукой. — И ты называешь это надеждой?
— Мечом он уничтожит увагов, но покончит с собой, — медленно сказал Очен. — Рхыфамун очень хитер и с каждый днем становится все сильнее. Он только и думает о том, как бы провести нас, но… Каландрилл не дурак. Если он вспомнит то, чему я его учил, все то, что я рассказывал ему про эти создания, то у нас еще есть шанс.
Он замолчал и кивнул, будто соглашаясь сам с собой.
— Может, объяснишься? — воскликнул Брахт.
Колдун еще раз кивнул.
— Хорошо, — пробормотал он. — Вот подумай: если меч еще у Каландрилла и если он в состоянии здраво мыслить, то понимает, что может взять верх над увагами. — Старец поднял руку, не давая Брахту возможности возразить. — Помолчи, выслушай. Он также знает, что если воспользуется клинком, то уничтожит себя.
— Следовательно, Рхыфамуну остается пожертвовать своими созданиями, — пробормотал Брахт, — а мне кажется, он не очень ими дорожит. Ему лишь нужно бросить одного из них на меч Каландрилла.
— Если только он не пожелает позлорадствовать. А это означает время, — вставила Катя.
— Истинно, — энергично закивал Очен, — если только он не пожелает позлорадствовать. Это может сыграть с ним злую шутку.
— Я не понимаю, — сказал Брахт. — Даже если ты прав и уваги еще не убили Каландрилла, он же все равно в их руках. А стоит ему попытаться защитить себя, как он умрет. И поскольку мы за ним идти не можем, то у Рхыфамуна сколько угодно времени на злорадство. Потом он все равно его убьет. Так что я требую, чтобы мы отправились за Каландриллом немедленно.
— Боюсь, — возразил Очен, — если уваги услышат нас — а они наверняка услышат, — то враг наш откажется от удовольствия и прикажет им незамедлительно убить Каландрилла.
— Ахрд! — Брахт с силой ударил себя кулаком по бедру. — Ты хочешь сказать, что мы проиграли в любом случае?
— Нет. — Очен покачал головой, и в голосе его прозвучала уверенность. — Я говорю: у нас есть шанс. У Каландрилла есть шанс. А может, и два.
Катя попросила разъяснений. Очен кивнул.
— Хорошо, но прежде, — он повернулся к киривашену, — Чазали, позаботься о погибших, разожги костер, нам придется здесь задержаться. Я займусь погребением, как только освобожусь. — Киривашен кивнул и отдал несколько приказаний. По его лицу было видно, что он заинтригован не менее Брахта и Кати. Очен продолжал: — Итак, я утверждаю, что если меч еще у Каландрилла и он в состоянии здраво мыслить, то может выжить. Рхыфамуну, если он захочет позлорадствовать, придется путешествовать по эфиру, а в этом измерении я могу его задержать. Вазирь-нарумасу знают о присутствии Каландрилла, и, возможно, они мне помогут. Все вместе мы сможем задержать Рхыфамуна и дать Каландриллу время.
— Но ведь он все равно будет в руках увагов! — сердито буркнул Брахт. — А им приказано его убить.
Катя коснулась руки кернийца, призывая его к терпению.
— Ты говорил о двух шансах, — напомнила она старику.
— Истинно, — согласился Очен. — Вы говорите, Ценнайры нет?
— Ценнайры? — с удивлением переспросил Брахт.
— Да, -сказал Очен.
— Лошадь ее здесь. — Катя ткнула пальцем в сторону перепуганных лошадей, стоявших посреди дороги. — Но где она сама? Я ее не видела.
— Видимо, ее увели с собой уваги, — предположил Брахт, — и убили. Надо поискать ее среди деревьев. — Он нахмурился. — Жаль, она начала мне нравиться. Мужественная девушка.
— Без сомнения, — произнес Очен и обратился к Чазали: — Пусть поищут Ценнайру.
Киривашен отдал новые приказания. Брахт сказал:
— Мы только и делаем, что говорим и собираем трупы. Когда мы начнем действовать?
— Когда я буду знать, что делать, — отрезал Очен. — Это будет скоро, но пока я прошу терпения.
Керниец покачал головой и посмотрел на Катю.
— Мне это не нравится, — заявил он. — Может, поскачем за Каландриллом?
— И тем ускорим его смерть? — возразила она. — Нет, Брахт, подожди. Это не Куан-на'Фор. Здесь не все так просто. Рхыфамун стал сильнее, Фарн тоже. Нам надо слушать Очена.
— Но он призывает нас к бездействию, — прорычал Брахт. — Он говорит, что мы должны бросить Каландрилла на произвол судьбы. Я хочу действовать.
— И все же, — твердо проговорила Катя, — подожди. Спору их положил конец Чазали.
— Ценнайры нет среди мертвых, — заявил киривашен. — Тела ее мы не нашли ни на дороге, ни среди деревьев.
— Значит, она жива, — улыбнулся Очен, — а это хорошо.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Брахт. — Я рад, если Ценнайра жива, хотя и сомневаюсь в этом. Скорее всего, они оттащили ее в лес, и где-то там мы найдем ее тело.
— Думаю, что нет, — возразил Очен. — На твоем месте я бы молился твоему лесному богу о том, чтобы он даровал ей жизнь.
— Я тебя не понимаю, — сказал керниец.
— Я тоже, — поддержала его Катя.
— Мне некогда объяснять, — отмахнулся Очен. — Доверьтесь мне и Ценнайре.
— Ценнайре? Ахрд! — Брахт развернулся и направился к жеребцу. — Загадки, загадки и загадки, а Каландрилл тем временем один на один с Рхыфамуном. Я скачу вперед.
— Нет, стой! — воскликнул Очен и сделал жест Чазали.
Киривашен встал между Брахтом и жеребцом. Огромное животное, прижав уши и дико поводя глазами, било копытом. Чазали, хоть и опасался его, был явно намерен помешать Брахту вскочить в седло. Оба положили руку на эфес меча.
Очен посмотрел на Катю и сказал:
— Ради Хоруля, ради Молодых богов, ради Каландрилла, доверьтесь мне.
Вануйка на мгновение задержала на нем взгляд, затем подошла к кернийцу и киривашену.
— Я ему верю. — Она посмотрела Брахту в глаза. — Мне самой все это не нравится, но я не вижу другого выхода.
— Ты предлагаешь сидеть сложа руки? — В голосе кернийца зазвучало недоумение. — Пока Каландрилла там убивают?
— Подумай, Брахт, — настаивала Катя. — В темноте мы наделаем много шума в лесу и сами предупредим их о своем приближении. Уваги поймут, что у них больше нет времени. Боюсь, что тем самым мы обречем Каландрилла на верную смерть. Я люблю его не меньше тебя, но пока мы ничем не можем ему помочь. У Очена же есть колдовство. И боюсь, это — наша единственная и наиглавнейшая надежда. Доверимся ему и его таланту.
— Ты права, — согласился Брахт. — Но что это он такое говорит про Ценнайру? При чем здесь она?
— Я не знаю, — Катя пожала плечами, — спроси у него.
Ночь выдалась темной. Ущербная луна еще не всплыла на небосвод. Облака непреодолимой преградой отделили землю от бесстрастных звезд. Лицо Брахта оставалось в тени, голубые глаза его были полуприкрыты, губы плотно поджаты — он готовился к бою. С мгновение он смотрел на Катю, затем вздохнул, и плечи его опустились, а правая рука соскользнула с эфеса меча.
