Энгус Уэллс - Дикая магия
Катя и Брахт с обнаженными мечами протолкнулись через окружавших колдуна котузенов. В глазах их сверкали злость и ужас.
— Каландрилл в плену. — Брахт стер кровь с меча и приставил кончик его к щеке тенсая. — Куда? Скажешь сам, или мне выколоть тебе глаза?
Воины джессеритов одобрительно гудели. Бандит застонал. Из раны на лбу и на плече капала кровь. Теперь она закапала и из щеки. В воздухе запахло мочой.
— Куда?
— Постой! — воскликнул Очен. — Это можно сделать проще.
— Я вижу только одну возможность: вырезать из него ответы мечом, — огрызнулся Брахт.
— Поверь мне, — настаивал вазирь, — убери клинок.
Керниец с мгновение смотрел на него. Катя сказала:
— А Ценнайра, где Ценнайра?
— Погодите! — В голосе Очена зазвучали стальные нотки. Он жестом приказал им отойти. Брахт с неохотой сунул меч в ножны, но не убрал руку с эфеса. — Я выведаю у него все. Ему ничего не утаить.
Он кивнул Чазали, тот схватил тенсая за распущенные волосы и дернул голову назад. Очен взял тенсая за подбородок и посмотрел бандиту прямо в глаза. Из них, смешиваясь с кровью, потекли слезы. Колдун буравил пленника взглядом.
Маг заговорил едва слышно, и с каждым словом в воздухе крепчал запах миндаля. Свободной рукой Очен рисовал в воздухе тайные знамения, и тело тенсая вдруг обмякло, полные ужаса глаза стали пустыми и уставились в никуда, и он заговорил:
— Когда мы его увидели, то хотели отобрать лошадь и доспехи… Но не смогли… он сильный… как вазирь… даже сильнее… как вазирь-нарумасу.
Пленника передернуло, на губах его выступила пена. Очен провел рукой по его лицу, запах миндаля усилился.
— В нем сила… Он убил очень многих из нас, мы не могли бежать… мы подчинились ему… Он сделал увагов и поставил перед нами цель: остановить его преследователей, троих — чужеземцев, не джессеритов… женщину и двоих мужчин из земель, лежащих по ту сторону… Он нарисовал их лица в головах увагов… Мы не можем ослушаться. Уваги убьют нас, если мы… Мы не можем… Только подчиняться…
— Куда? — снова потребовал Брахт. — Куда они увели Каландрилла?
Тенсай, которого Чазали по-прежнему держал за волосы, попробовал отрицательно мотнуть головой; жилы на шее у него напряглись, вены бились, по щекам текли слезы вперемешку с кровью. На губах выступила пена.
— Не знаю… Уваги подчиняются ему… только ему.
— Большего он не знает, — сказал Очен.
— Где их лагерь? — спросил Брахт, глядя на вазиря — Они наверняка отведут Каландрилла к себе.
«Если он еще жив» — эта фраза словно повисла в воздухе.
Очен еще раз повел рукой, и тенсай забормотал:
— У нас больше нет лагеря… Мы скачем вслед за вами. Увагам приказано захватить вас… тебя… кернийца… светловолосую женщину… Одного достаточно. Он сказал… неважно кого… Это вас остановит.
— Большего он не знает, — повторил Очен, потом взглянул на Чазали и кивнул; киривашен вытащил нож и перерезал тенсаю глотку.
— Ахрд! — Брахт пнул извивающееся тело и с горечью в голосе крикнул: — По коням! За ними!
— Мы их не поймаем. — Очен обвел рукой чернеющие лес и небо: — Леса здесь слишком густые, спускается ночь.
— Я не брошу Каландрилла! — Брахт побежал к коню. — Надо будет — поскачу один. Катя, ты со мной?
— Подожди, — сказала девушка и твердо взяла кернийца за руку. В глазах ее стояло беспокойство и сомнение. — Сначала дай сказать.
— Сказать? — Брахт вырвал руку и вставил ногу в стремя. — Каландрилла взяли в плен, и если нас не трое, Рхыфамун победил. Он завоюет мир для своего хозяина. Надо скакать вперед — и да проклянет Ахрд увагов!
— Стой! — Катя крепко схватила его за плечи и заставила вытащить ногу из стремени: жеребец заржал, нетерпеливо затопал копытами и обнажил желтые зубы. Катя развернула Брахта и ткнула рукой в джессеритов. — Они знают лес лучше нас, а Очен лучше нас знает увагов. Сперва выслушай, потом решим.
Брахт с мгновение хмуро смотрел в серые глаза, но Катя спокойно выдержала его взгляд. Керниец недовольно кивнул. Катя отпустила кернийца и обратилась к Очену и Чазали:
— Что вы посоветуете?
Лицо, скрытое под стальной вуалью, повернулось к вазирю, уступая ему право говорить первым. Очен погладил крашеными ногтями бороду. В уходящем свете дня лицо его казалось обеспокоенным.
— Если попробую отыскать его при помощи магии, — заявил он, — я его убью.
— Это мы знаем, — резко сказал Брахт. — Посему надо скакать за ним.
— По этим лесам трудно скакать на лошади, — возразил Очен, — К тому же приближается ночь. Погоня невозможна. Ради Хоруля, друг мой, неужели ты думаешь, я бы сам не поскакал, если бы у нас был хоть малейший шанс?
— Ты хочешь сказать, мы его потеряли? — Брахт замотал головой. Катя взяла его за руку. — Хочешь сказать, мы ничего не можем сделать? — с напором продолжал керниец.
— То, что я должен сказать, страшно, — ответил Очен. — Страшно для вас и в равной степени для меня. Слушайте. У ваги захватили Каландрилла, вполне возможно, он уже мертв…
— Нет! — резко выкрикнул Брахт.
— Если только, — продолжал Очен, — Рхыфамун не захочет позлорадствовать.
— А он любит этим заниматься, — пробормотала Катя, и искорка надежды засверкала у нее в глазах. — Так было в Альдарине, так было, когда он вселился в Морраха…
— Сия гордыня — его слабость, — заявил Очен. — Будем надеяться, он захочет позлорадствовать.
— Позлорадствовать? — Брахт сделал шаг в сторону вазиря.
Чазали тут же взял колдуна под свою защиту, но Очен, подняв руку, остановил его.
— Это единственный шанс Каландрилла, — продолжал вазирь, — и наша единственная надежда, если только…
Он, нахмурившись, замолчал; по напряженному лицу было видно, что он размышляет.
— Если только?.. — переспросил Брахт.
— Я успел научить его кое-какому колдовству, — сказал Очен. — К тому же у него есть меч. Меч с ним?
Брахт резко развернулся и, не церемонясь, оттолкнул мечом котузена, направляясь к лошади Каландрилла. Сзади него раздался голос Чазали:
— Меч Каландрилла! Его меч с ним? Ищите.
— Я видел, как Каландрилла забрал с собой увагу, — сказал один из воинов, — и тогда меч был с ним. Я проткнул это существо, когда Каландрилл отбил его удар.
Другой добавил:
— Мерин его упал, но меч, кажется, был с ним.
Брахт пробормотал:
— Меча я не вижу.
— Тогда у нас есть надежда, — кивнул Очен. — Я успел его предупредить.
— О чем? Чтобы он не пользовался мечом? — Брахт в отчаянии махнул рукой. — И ты называешь это надеждой?
— Мечом он уничтожит увагов, но покончит с собой, — медленно сказал Очен. — Рхыфамун очень хитер и с каждый днем становится все сильнее. Он только и думает о том, как бы провести нас, но… Каландрилл не дурак. Если он вспомнит то, чему я его учил, все то, что я рассказывал ему про эти создания, то у нас еще есть шанс.
