Пол Андерсон - Операция Хаос
— И ты тоже, — ласково сказал Сарах, заводя Папиллона внутрь.
Они остановились и смотрели на алтарь, освещенный сиянием заходящей луны. Высоко над остатками пресвитериума сохранилось распятие. Хольгер увидел Христа в короне из звезд. Сиял шлем и опустился на колени. Рядом с ним преклонили колени Алианора и Сарах.
Они услышали, как уходит прочь Кладбищенская Лошадь. Когда ее неуверенные шаги растаяли в тишине, повеял ветерок, и мгла рассеялась. Хольгер подумал, что церковь не умерла, не обесчещена, осталась символом мира и покоя.
Небо было ей крышей, а стенами — пульсирующий жизнью свет.
Он поднялся и привлек к себе Алианору. Знал, что поиски его окончены, и это знание причиняло боль. Нежно поцеловал девушку. И услышал тихий, ласковый голос Сараха:
— Так что же ты собираешься тут искать?
Не ответив, Хольгер подошел к алтарю. Перед ним увидел большую каменную плиту. Дрожь пробрала его тело, когда он коснулся ввинченного в плиту железного кольца.
— Вот оно, — сказал он. Вынул затупившийся, бесполезный уже меч, просунул в кольцо, действуя им, как рычагом. Плита оказалась ужасно тяжелой. Клинок выгнулся дугой, вот-вот мог сломаться.
— Помоги мне! — прохрипел Хольгер.
Сарах вогнал саблю в образовавшуюся щель. Мигом позже меч переломился с треском. Вдвоем они подняли плиту, перевернули. Она рухнула с глухим грохотом и разломилась на три части. Алианора схватила Хольгера за руку, шепнула:
— Слушай!
Он поднял голову и услышал далекий шум марширующих армий. Мощный грохот копыт, звуки труб, предвещавшие смерть, лязг оружия.
— Это орды Хаоса двинулись на человечество. Хольгер глянул в яму у своих ног. Там в нарождавшемся рассвете отливал голубым огромный меч.
— Со страхами покончено, — сказал Хольгер. — Тому, что заключено в этом мече, никто не сможет противостоять. А когда демоны, которых дикари чтут, как богов, будут побеждены, их союзники — люди враз потеряют отвагу и разбегутся. Сейчас мы ими займемся.
— Но кто же ты? — шепнула Алианора.
— Еще не знаю, — сказал он. — Но скоро узнаю.
Он выжидал. Чуял в себе мощь, но то, что его ожидало, превышало все людские меры и надежды. Он не собрал еще достаточно отваги, чтобы взяться за рукоять.
Взглянул вверх на Распятие. Нагнулся. И выпрямился, держа Кортану в руке.
— Я знаю этот меч, — прошептал Сарах.
Хольгер чувствовал, как его фальшивый облик тает, исчезает. И возвращается память. Теперь Хольгер знал, кто он такой.
Алианора прижалась к нему, Сарах положил Хольгеру руку на плечо, Папиллон ласково коснулся мордой его щеки.
— Что бы ни случилось, что бы со мной ни произошло, знайте — вы вернетесь невредимыми и с вами всегда будет моя любовь.
— Я искал тебя, друг, — сказал Сарах, — Искал тебя, Огер.
— Я люблю тебя, Хольгер, — сказала Алианора.
Огер Датчанин, Хольгер Данске, которого старые французские хроники именуют «Огир ле Дапоис», вскочил в седло… Он был датским принцем, которого еще в колыбели одарили силой, удачей и любовью те из жителей Фаэра, что желали людям добра. Был тем, кто направился служить Карлу Великому и стал одним из знаменитейших его рыцарей, защитником христианства и человечности. Был тем, кто победил в бою Сараха, короля Мавритании, и стал его другом, и они странствовали вместе долгие годы. Был тем, кого любила фея Моргана; тем, кого она, когда подступила к нему старость, взяла к себе на Авалон, чтобы вернуть ему молодость. И он жил там с ней, но сто лет спустя язычники стали угрожать Франции, и он вернулся, чтобы задать им трепку. А потом, в миг своего Триумфа, был перенесен из мира смертных в неизвестность.
Одни уверяют, что он на Авалоне, на острове, не знающем власти Времени, ждет, когда вновь придет час спасти Францию; другие говорят, что он спит в подвалах замка Кронборг и проснется, когда враг станет угрожать Дании; но все забыли, что он был и останется человеком со всеми нуждами и слабостями рода человеческого. Для всех он — попросту Заступник.
Он выехал из церкви на равнину. Казалось, следом едет весь мир.
Эпилог
Вскоре после окончания воины я получил письмо от Хольгера Карлсена. Узнал, что он жив, но больше не имел от него никаких известий, пока два года назад он в один прекрасный день не появился у меня в конторе.
Он очень изменился, выглядел гораздо спокойнее и старше, что меня ничуть не удивило — я помнил из того письма, сколько ему пришлось пережить, сражаясь в подполье. Он рассказал, что снова нашел себе работу в Штатах.
— Зарабатываю на жизнь и только, — пояснил он. — А главное мое занятие — рыскать по антикварным магазинам. Старинные книги. Я отыскал несколько великолепных экземпляров в Лондоне, Париже и Риме, но этого мало.
— Это что-то новенькое! — воскликнул я. — Ты стал библиофилом?
Он рассмеялся — не очень весело.
— Не совсем. Расскажу при случае, — стал расспрашивать о наших общих знакомых. Пребывание в Лондоне несомненно улучшило его английский.
Случай выдался вскоре. Думаю, ему позарез нужен был благожелательный слушатель. Он вступил в лоно католической церкви (учитывая его прежние взгляды, я готов считать этот шаг сильным аргументом в пользу подлинности его рассказа), но не это стало темой его излияний.
— Не думаю, что ты поверишь хоть слову из того, что услышишь, — сказал он как-то в полдень, когда мы сидели у меня дома за пивом и бутербродами. — Но выслушай все же, ладно?.
И он рассказал эту историю, как она ему помнилась. Закончил перед самым рассветом. Улицы были пусты, а фонари светили так тускло, что можно было разглядеть звезды. Он палил себе пива и долго созерцал стакан.
— И как же ты вернулся? — спросил я тихо, чтобы не вырвать его резко из задумчивости. Он посмотрел на меня взглядом лунатика:
— Понятия не имею. Я вдруг оказался здесь. Там, в том мире, я выехал на равнину и разогнал орды Хаоса, рассеял его войско. В какой-то миг мне стало казаться, что я одновременно сражаюсь на берегу, в другом миро и другом времени.
И очутился на берегу, совершенно голый. Моя здешняя одежда вместе со мной не путешествовала и лежала теперь рядом. Меня зацепила парочка пуль — так, царапины. Я двигался чертовски быстро. Быстрее, чем может это сделать нормальное человеческое тело. Врачи говорят, что при сильных нервных потрясениях такое иногда случается. Резкое повышение адреналина в крови, или что-то вроде этого. Словом, я оказался среди немцев, вырвал у одного карабин и заработал им, как дубиной. Вскоре с ними со всеми было покончено.
Он скривился, вспоминая ту неприятную сцену, но продолжил:
