Илона Романова - Иллюзия обмана
НАЧАЛО ИГРЫ
I
Отправляясь на очередную аудиенцию к Императору, Грейф Нюд даже и не собирался успокаивать взбешённого последними событиями Йокеща, но понимал, что направить августейший гнев в правильное русло, то бишь в совершеннейшее никуда, просто необходимо. Предсказатель считался, по крайней мере, сам считал себя великим хитрецом и дипломатом. Поэтому он был, безусловно, уверен в том, что прекрасно подготовился к беседе, точнее, к бесконечному монологу, суть которого должна была сводиться к призыву оставаться на месте и не предпринимать никаких решительных действий. Войдя в личные покои Его Бессмертного Величества, Грейф Нюд едва поклонился и сразу же заговорил, как ему казалось, весьма убедительно, а на деле — утомительно занудно и пусто. Бесконечно длинная, гладкая и прочувствованная, несколько даже сдобренная старческой слезой речь, направленная на то, чтобы вразумить Императора, безусловно, нимало не объясняла происходящего в смятенной душе Его Величества, в кулуарах дворца, в государстве в целом и в распоясавшемся Дросвоскре в частности, зато богато изобиловала многочисленными упоминаниями грядущих бед, грозящих многострадальному Сударбу, непременными голодом и разрухой, которые постигнут страну, дворец, Государя, его благородную супругу, царедворцев, челядь и самого Грейфа Нюда в случае, если Его Бессмертное Величество будет предпринимать какие-либо серьёзные действия не подумав; впрочем, если он совершит нечто подобное по здравом размышлении — результат будет тот же, равно как и в случае бездействия, поэтому необходимо тщательно взвешивать каждое слово и выверять каждый шаг и, конечно же, не предпринимать никаких шагов, буде то решения личные или государственные, не посоветовавшись с господином Придворным Предсказателем, чтобы разрушительные последствия деятельности великого Императора Йокеща не могли перевесить влияния его августейшей особы на страну, окружение и семью, и без того измотанных бесконечным ожиданием неминуемых голода и разрухи, которых пока ещё кое-как удаётся избежать исключительно благодаря счастливой случайности и разумному руководству лично господина Нюда.
Раньше Император с благодарностью прислушивался к тому, что говорил ему старик. Теперь же Йокещ был рассеян и невнимателен, однако дал Предсказателю закончить. Помолчал. Странно усмехнулся. Затем холодным тоном произнёс:
— Благодарю, любезный Нюд! А теперь — изволь ступать в свои покои…
Стоило это расценивать как начало опалы или ещё как, растерявшийся Предсказатель не знал. Однако спорить с Императором. Отвесив полагающееся количество по-стариковски неуклюжих поклонов, он поспешил удалиться восвояси.
Оставшись один, Йокещ вволю посмеялся, а потом задумался. Удивительная, доселе неведомая свобода переполняла его душу. Однако Арниту и в голову не могло прийти поблагодарить за это талисман или хотя бы того, кто дал ему столь замечательную вещь.
II
Надвигалась война. Настоящая и куда более серьёзная, чем предыдущая вылазка Императорских солдат. До очередного Тильецадского совета оставалась пара часов. Совсем немного, но вполне достаточно, чтобы Художник мог спокойно обсудить с Кинранстом последние события. Ему было необходимо кое-что уяснить…
Чтобы потолковать спокойно, друзья отправились в патио. За стенами скального города шумел скучный осенний дождь и хулиганил порывистый ветер, а во дворике было хотя и пасмурно, но спокойно и сухо. На центральной клумбе всё так же радостно цвели неизменные гладиолусы, словно не замечавшие смены времён года. Брат Мренд и Волшебник выпили по неизменному стаканчику за здоровье старика Рёдофа, его виноградники, погреб, да и вообще… Помолчали…
— Ну… тут… вот… понимаешь ли… столько всего сразу… бегство… свобода… картины эти… опять же… Оделонар… да ещё талисман… Арнит… будь он неладен… а я как раз… понять-то и не могу… слишком уж… и главное… что дальше… — пробормотал в конце концов Художник настолько невнятно, что Волшебник всерьёз засомневался, из одного ли кувшина они хлебали.
— А я и не знал, что ты у Рьоха уроки красноречия начал брать. И давно ли? — мрачно осведомился он. — Или, по-твоему, так говорили в прошлом? Должен тебя огорчить — такого наречия не существовало даже в Изначальные Времена.
Они расхохотались, как школяры.
— Смешно ему! Видали такого? Понятное дело… Некоторым моим знакомым Волшебникам и должно быть смешно. Они, конечно, привыкли говорить загадками, а нам, простым Художникам, разбирать? — брат Мренд принял игру и с удовольствием пародировал старого дюка. — Я понимаю, что от такой седой древности, как твой покорный слуга, наверное, можно ожидать большей сообразительности… но, видишь ли… Я всё сделал, как мы договаривались. Но если ты думаешь, что от этого твои великие замыслы стали яснее, то глубоко ошибаешься! Поэтому объясни толком, что, а главное, зачем я передал Арниту. Только не пытайся меня убедить, что именно так выглядит оберег дюков. Я всё-таки сам его рисовал.
— Нет, конечно… Но Император хотел талисман, да ещё дающий бессмертие — я дал ему желаемое. Правда, не совсем. Не стану же я, в самом деле, дюков защиты лишать. И потом, мы-то знаем, как их оберег выглядит на самом деле, а вот Арниту это известно лишь в общих чертах. Да и свойства у моей бирюльки несколько иные.
— Что ж… я примерно так и полагал… А если подробнее?
— А что подробнее… Насколько я понимаю, ты знаешь не меньше моего. Оберег может дать своему обладателю чувство свободы, защитить практически от любого злого волшебства, да и просто от вторжения в душу и мысли. Это поможет Арниту действовать разумно и только по своей воле. А остальное… зависит от того, как он будет себя вести. Если одумается и сумеет остановиться, тогда его жизнь обретёт совсем другой смысл и станет длиться так долго, что покажется бесконечной и прекрасной. Если же нет… — жизнь его будет не столь длинна, но страданий, причиняемых самому себе, будет столько, что она, увы, тоже покажется бесконечной. Так что Бессмертный Император волен сам выбирать, что ему больше по душе: награда или наказание… Но тут уж мы с тобой бессильны…
— Жестоко… — поморщившись, пробормотал Художник.
III
На новый военный совет сходились медленно и неохотно. Когда же, наконец, собрались, то долго сидели молча и потихоньку переглядывались. Хаймер с болью заметил, что лица дюков, и без того задумчивые и отрешённые, теперь как-то потускнели и осунулись. Да и люди выглядели ненамного лучше…
— То есть как всегда, то они суетятся, торопятся, носятся, гоняются друг за другом — никто никогда никуда не успевает… И ведь что обидно, болтают, болтают — просто слова вставить некуда… А тут собрались и сидят… Сидят и смотрят… Смотрят и молчат… Молчат и ничего не делают… На это время у них есть… Чего сидеть-то?.. Все же болтать мастера… Пришли — говорите… Война, безусловно, штука противная, но это не повод молча пялиться друг на друга… Решать что-то надо, или я один тут должен порядок наводить? Старый Рьох, конечно, только для этого и годен… Молодёжи, наверное, невдомёк, что у старого ворчуна есть своё мнение…
