Алина Багазова - Аманда. Энергия Кольца
Я поняла, что про Кольцо Единовластия Илонка не слышала. И не стала ей ничего говорить. Мы медленно побрели к выходу — Что теперь? — я приостановилась, — что будем делать?
— Мы не можем сейчас уехать обратно, автобус идёт только утром, — пояснила Илона, — придётся тут заночевать.
— И где же мы можем заночевать? — вяло поинтересовалась я, борясь с накатившей вдруг усталостью и горечью оттого, что всё не только не прояснилось, но ещё и сильнее запуталось.
— У Елены Дмитриевны дома, — пожала плечами Илона, — она будет только рада.
— Да? — усмехнулась я, — чему?
— Бедная женщина пользуется всяким случаем, чтоб переночевать в больнице, днём и ночью ожидая улучшения. Марина спит совсем мало, в основном вот так и сидит, и мать около дочки. А малышку, её младшенькую, не с кем оставить… Так она благодарна любому, кто побудет дома в её отсутствие.
— А сколько дочке лет?
— Пять. Миленький такой ребёнок. Правда, она больна…
— В смысле? — я разговаривала почти по инерции, потому что надо было что-то отвечать. Мысли же блуждали где-то далеко…
— Сама увидишь, — шепнула Илона.
Мы спустились в холл. Подруга, ускорив шаг, подошла к Елене Дмитриевне и быстро обо всём договорилась. Я покорно тащилась за ней, как тряпичная кукла. Всё-таки время, проведённое в больнице, а потом ещё и в долгой дороге, шок от происходящего тут, ослабило мой организм, подкосило силы и моя физическая форма была сейчас сродни столетней старухи, мечтающей только о покое…
Маринина мама отдала нам ключи и попросила, чтоб малышку Юленьку мы забрали у соседки.
— Добро пожаловать! — Илона распахнула дверь и пропустила первой Юлю.
Девочка молча и совершенно безучастно шагнула в дом, я — почти так же отрешённо — за ней.
— Твоя мама сегодня побудет в больнице, — присев на корточки, пояснила ребёнку Илона, — с Мариной. А мы переночуем с тобой, хорошо?
Девочка так же молча, глядя словно сквозь неё, равнодушно кивнула.
— Ну, иди пока к своим игрушкам, — распорядилась подруга, легонько подталкивая девочку, — а мы с тётей Маней приготовим ужин. Ты что хочешь — макароны или яичницу?
Она деловито шарилась в холодильнике и буфете. Было видно, что не впервой.
Вероятно, в тот раз, что приезжала с Сёмой, они тоже ночевали здесь одни.
Юлечка поплелась к дивану, присела на корточки и извлекла из-под него ящик с игрушками. Двигалась она, как робот, следующий заложенной программе, исполняющий покорно любые команды, сказала бы Илона: «Иди спать» — пошла бы так же без эмоций. Мне стало жутковато. Каково это — когда в доме такой вот ребёнок?
Отрешённый от происходящего вокруг, слабо реагирующий на других, не проявляющий собственных желаний и прихотей. Абсолютно не капризный, незаметный… неживой какой-то.
Я подошла и, пока Илона суетилась на кухне, присела рядышком прямо на пол.
— Юля! — тихонько позвала я.
Малышка не отозвалась, копошась ручонками в ящике.
— Юленька! — повторила я попытку.
Девочка исподлобья быстро глянула на меня.
— Давай вместе во что-нибудь поиграем? — радостно предложила я, цепляясь за малейший отклик.
Но девочка лишь молча качнула головой в сторону.
— Почему?
Молчание.
Я встала и тихонько вышла к Илоне. Она кипятила воду под макароны, а на другой конфорке уже вовсю скворчала яичница.
— Она совсем не разговаривает? — спросила я, кивая на малышку.
— Разговаривает иногда, — пожала плечами подруга, — если сильно настоять, расшевеливать. Зачем тебе это? Пусть сама играет тихонечко, от шумного ребёнка проблем всегда больше.
— Что ты говоришь? — поразилась я, — нормальный ребёнок и должен быть шумным.
Бегать, двигаться, смеяться…
Илона кинула макароны, помешала, выключила яичницу и поманила меня на крыльцо.
Мы вышли, бросили взгляд на Юлю — девочка безучастно копалась в ящике, извлекала игрушки, осматривала и возвращала обратно, бессмысленное, механическое перекладывание. Илона закрыла за собой дверь, достала сигареты.
Одну протянула мне. Я помотала головой.
— Ббросила.
— Давно? — удивилась Илона, закуривая.
— Неделя.
— Молодец, — усмехнулась она, — а мне и в голову не приходило.
— Мне тоже. Организм сам перестал принимать.
— А… — неуверенно протянула подруга, — а насчёт девочки — не бери в голову, может это у неё временно. Она же не всегда такой была, Елена Дмитриевна сказала, что перемены произошли внезапно, около года назад. Она с другими детьми возилась в песочнице, пришла домой, и вечером легла спать уже какой-то молчаливой, безучастной. Мать всё списала на вероятную усталость, ну набегался ребёнок на улице, переутомился… А утром проснулась всё такой же. И вот с тех пор… Так что есть надежда, что пройдёт так же, как и наступило. Врачи то же самое сказали.
Хотя… прошёл уже год, а изменений никаких. Только если раньше она хоть как-то реагировала на окружающих, то теперь совсем редко, всегда лишь когда ей что-то требуется.
— Всё-таки, хотелось бы пообщаться с малышкой, — покачала я головой, — мне кажется, ей одиноко в своём внутреннем мире, который…
Я вдруг осеклась. Что-то в моей памяти вдруг всколыхнулось. Словно дежавю.
Только кто-то другой говорил нечто подобное, а не я. А кто и когда — не могла вспомнить. Илона помолчала, ожидая окончания моих слов, но не дождалась.
— Ну, попробуй, — пожала она плечами, — только вон, Марину-то не получилось разговорить. Это надо быть психологом от Бога! Слушай, а может у них это семейное? Сначала Юля, потом Марина. Да и сама Елена Дмитриевна какая-то заторможенная, если начистоту…
Она задумалась, застыв с сигаретой во рту. А я вздохнула и пошла назад.
Вернувшись в дом, я села неподалёку от девочки, начала наблюдать. Она уже не так бессмысленно перебирала игрушки, действия начали напоминать подобие игры. В одной руке Юленька держала лошадку, в другой — барашка и изображала, как они бодаются. При этом она что-то совсем тихо бормотала себе под нос. Потом барашек упал, она отложила лошадку и, прижав «пострадавшего» к груди, гладила его и покачивала. Спустя минуту посадила в сторонку, взяла лошадку и строго грозила ей пальчиком, всё так же неслышно бормоча.
— У лошадки же нет рогов, чем она бодается? — еле слышно спросила я.
— Есть, — буркнула Юля, — большой…
— А… — я не стала спорить с малышкиной фантазией. Чудо, что она вообще ответила!
И начала безмолвно наблюдать дальше. Потом Юля «покормила» обоих зверей и изображала, как они весело скачут друг вокруг дружки.
