Дэвид Геммел - Призраки грядущего
— Помощь? — повторил Чареос. — Уж не думаешь ли ты продолжать эту затею? Самая мысль об этом безумна.
— Цель вашего пути не ограничивается этим, Чареос, Мастер Меча, — сказал Окас. — Она гораздо обширнее. Разве ты сам этого не видишь? Сон о Бел-Азаре, призрак Тенаки-хана — все это части единого целого.
— О чем ты говоришь? — спросил Финн, становясь на колени рядом с ним.
— О ребенке. Он родится раньше срока, ровно через двенадцать недель. Звезды говорят, что он станет великим царем — возможно, самым великим на свете. Он ведет свой род от Ульрика и Тенаки-хана и от Регнака, Бронзового Князя. Он будет воином и правителем. Став надирским ханом, он завоюет весь мир.
— Ты хочешь сказать, что мы должны убить этого младенца? — спросил Бельцер.
— Я хочу сказать, что вы должны продолжать свой путь, куда бы он ни привел вас.
— Он приведет нас всех к смерти, — сказал Чареос. — Речь идет уже не о том, чтобы выкупить или выкрасть крестьянскую девушку. Речь идет о царице надиров!
— Дайте мне сказать, — тихо попросил Киалл. — Ты прав, Чареос, эта задача... ошеломляет. Поэтому я предлагаю двигаться к цели постепенно. Давайте подумаем для начала, как спасти Танаки. А там уж решим, что делать дальше.
Чареос со вздохом покачал головой:
— Нас здесь шестеро, и вокруг чужая земля. А ты хочешь, чтобы мы придумали, как выкрасть пленницу у трехсот самых свирепых воинов во всей надирской орде? Впрочем, почему бы и нет. Умираешь, в конце концов, только раз.
— Как сказать, — ввернул Гарокас. — Надиры убивают пленников в течение многих дней, и каждый день страшнее предыдущего.
— Утешил, нечего сказать, — проворчал Бельцер.
— Солнце садится, — заметил Финн. — Если мы собираемся отбить девушку, лучше всего это сделать этой ночью. Особенно если они станут лагерем за стенами крепости. Тогда нам остается только спуститься туда, пробраться мимо них, влезть на стену, убить тех, что внутри, и вынести девушку.
— Всего-то? — фыркнул Бельцер. — И я уже знаю, кто понесет эту сучку. Я, не так ли?
— Верно, — подтвердил Финн.
— Я пойду с вами, — сказал Гарокас. — Мне нравится эта женщина. Ты не против, если я буду держаться поближе к тебе, Чареос?
— Нет, Гарокас, не против — только держись впереди, а не сзади.
Чареос, стоя на коленях на склоне холма, смотрел на крепость. Смеркалось. Надиры выволокли женщину наружу и швырнули нагую в пыль на площади. Тело ее было безжизненным, как у куклы. Двое втащили ее на помост для продажи рабов и привязали там. Чареос отвел взгляд и стал смотреть на воинов за стенами города. Они разводили костры. Воевода с четырьмя своими людьми ушел в большой дом. С ними в городе оставалось семнадцать человек.
Слишком много...
Киалл, принесший Чареосу вяленого мяса и фруктов, молча сел рядом.
«Что я здесь делаю? — думал Чареос. — Обезумел я, что ли? Эта женщина для меня ничто, и все это путешествие мне ни к чему. Что за дело будет миру через тысячу лет, если новый надирский хан не родится?» Он смотрел на неподвижную белую фигуру на помосте и стоящих вокруг мужчин.
— Ты уже придумал что-нибудь? — прошептал Киалл. Чареос взглянул на его бледное лицо:
— Кто я, по-твоему, — бог войны? Пробраться туда незамеченными мы еще, пожалуй, сумеем. Но нас будет семеро против семнадцати — шестеро, если не считать Окаса, он ведь не воин. Ну, предположим, что мы перебьем всех семнадцать — сможем ли мы сделать это без шума? Нет. Стало быть, мы взбудоражим тех, что снаружи. Сможем мы победить триста человек? Даже ты способен дать на это ответ.
— Что же ты предлагаешь?
— Не знаю, мальчик! — рявкнул Чареос. — Уйди и дай мне подумать!
Стемнело, и на небе взошла луна. Разные замыслы приходили в голову Чареосу, и он отбрасывал их один за другим. В конце концов он позвал к себе Финна и изложил свой план. Лучник выслушал его с непроницаемым лицом.
— Это единственный способ? — спросил наконец Финн.
— Если ты можешь придумать получше — милости просим.
— Будь по-твоему, Мастер, — пожал плечами стрелок.
— По мне, нам лучше всего отправиться домой и забыть обо всей этой чепухе, — с вымученной улыбкой ответил Чареос.
— Полностью согласен с тобой. За чем же дело стало? Чареос молча указал на освещенный луной город, где виднелось на помосте нагое тело Танаки.
— Мы ее знать не знаем, — проворчал Финн.
— Верно, не знаем, — но мы видели, как она страдает. Я кажусь тебе таким же наивным романтиком, как Киалл?
— Да — но ничего плохого в этом нет. Я разделяю твои взгляды. Зло не будет побеждено, пока хорошие люди бездействуют.
— Значит, мы с тобой два дурака, — с искренней на этот раз улыбкой ответил Чареос.
Финн протянул руку, и он пожал ее.
— Победим мы или проиграем, мир нас все равно не поймет, — сказал Финн.
— Ну и пес с ним, с миром.
— Хорошо сказано.
Близилась полночь, когда Финн и Маггриг выехали верхом из лагеря. Чареос, Гарокас, Киалл и Бельцер медленно спустились к городу. Окас остался сидеть на месте, скрестив ноги и закрыв глаза. Он завел медленную песнь, и из травы стал подниматься туман, скрывая четырех воинов.
11
Туман клубился, как призрачное покрывало, мерцая при луне. Чареос отыскал в задней стене крепости железную решетку.
— Что теперь? — шепотом спросил его Бельцер.
— Сможем мы ее поднять?
Решетка была четырех футов шириной и семи высотой. Бельцер отдал топор Киаллу и взялся за нижнюю перекладину. Мускулы на его шее и плечах вздулись; решетка заскрипела и приподнялась на дюйм. Гарокас и Чареос пришли на подмогу, и они подняли решетку на фут.
— Хватит, — шепнул Киалл, лег на спину и прополз под ней.
— Удержишь? — спросил Чареос Бельцера.
Великан заворчал в ответ. Чареос лег и прополз за ворота. Они с Киаллом поднялись по ступенькам на стену, где не было часовых, и повернули ворот, освободив Бельцера от груза, а после опять спустились вниз. Бельцер и Гарокас протиснулись к ним.
— Теперь подождем, — прошептал Чареос.
За стеной послышался топот скачущих лошадей.
Финн влетел во вражеский лагерь, разметав два костра. Надиры при виде его повскакали с одеял. Финн остановил коня и из своего короткого охотничьего лука послал стрелу прямо кому-то в горло.
С другого конца лагеря донесся дикий вопль, и из тумана галопом вылетел Маггриг. Надиры бросились к лошадям. Финн подстрелил еще одного надира, пустил коня вскачь и помчался на юг. Весь лагерь пришел в движение — воины хватали мечи и седлали коней. Через несколько минут надирский стан опустел.
В городе Цудай, взбежав на стену, увидел, что его воины, разделившись надвое, пустились в погоню за какими-то всадниками, и приказал своему стремянному:
