Кристофер Сташеф - Чародей в ярости. Чародей-странник
Голос Саймона прозвучал громче ропота.
— Вам лучше вернуться и разойтись по домам.
— Что ты такое говоришь! — вскричал коротышка. — По домам? Да ни за что! Мы должны его наказать! Что ты себе вообра…
Вдруг он умолк, не договорив, остановленный суровым взглядом Саймона. Люди в толпе вытаращили глаза и снова начали перешептываться. До Рода долетали обрывки фраз, в которых то и дело слышалось: «Око Зла!», «Око Зла!» Род постарался сделать все, что было в его силах, для того, чтобы Укоренить эту идею в умах крестьян, и воззрился на толстяка предводителя, слегка прищурившись и обнажив зубы в волчьем оскале.
— Вы вернетесь по домам, — заявил Саймон голосом, холодом подобным льдине.
Роду с трудом верилось в эту метаморфозу. Он был готов поклясться, что Саймон стал на пару дюймов выше ростом и дюйма на четыре шире в плечах. Его глаза сверкали, лицо стало оживленным, ярким. Он просто излучал силу.
Крестьяне испуганно вжали головы в плечи и загомонили. Саймон снова сумел перекричать их.
— Мы вам ясно показали, в чьих руках на самом деле власть в этой стране, но не надо, чтобы она обратилась против вас. Ступайте, идите по домам. — Он неожиданно улыбнулся и сразу стал мягче и добрее. — Идите, — поторопил он, — скорее.
Толпа была потрясена этим преображением. Чувства крестьян пришли в смятение. Люди не понимали: то ли противиться Саймону, то ли благодарить его. Несколько мгновений они простояли в неуверенности. Но вот наконец один из них медленно развернулся. Другой последовал его примеру, потом третий, четвертый. Вскоре вся толпа уже шагала в сторону деревни.
Невысокий толстяк проводил своих земляков оторопелым взглядом и развернулся к Саймону.
— Возмездие настигнет вас! — вскричал он, однако в его голосе был слышен страх. — Все чародеи сгорят на кострах!
Род прищурился еще сильнее. Он еле сдерживался, но Саймон положил руку ему на плечо и негромко проговорил:
— Ты бы лучше шел домой, а не то возмездие и вправду грянет, а уж тогда я пальцем не пошевелю, чтобы тебе помочь.
Толстяк в страхе взглянул на Рода, развернулся и бросился вдогонку за остальными крестьянами.
Род, Саймон и спасенный ими незнакомец замерли и провожали толстяка взглядом, пока тот не скрылся за домами. Тогда Саймон испустил долгий вздох облегчения и устало опустил плечи.
— Понимаю, — сочувственно проговорил Род. — И часто ты проделываешь такое?
— Нет, — помотал головой Саймон и рухнул на козлы. — Впервые в жизни.
— Ну, тогда, считай, ты малый даровитый.
На самом деле у Рода было сильное подозрение, что Саймон обладает хотя бы слабовыраженными проективно-телепатическими способностями, но сам об этом не подозревает.
Немного оправившись, Саймон вспомнил о беглеце, обернулся и спросил:
— Ну, как ты там, дружище?
— Хорошо, — хрипло отозвался незнакомец, — благодаря вам, добрые люди. Если бы вы тут не оказались, от меня бы кусок мяса остался. Я и теперь еще весь дрожу, как вспомню про эту разъяренную толпу! Благодарю вас, всей душой благодарю! Буду молиться за вас каждой звездочке на небе! Буду…
— Жить ты будешь, — закончил за него Род и не смог удержаться от усмешки. — И мы тому очень рады. Но если ты — чародей, что же ты не исчез, не стал невидимкой? — Тут у Рода мелькнула неожиданная мысль, и он спросил у Саймона: — А он — чародей?
— Да, — кивнул Саймон, не спуская глаз с незнакомца. — Прежде у меня дважды бывало такое чувство, когда доводилось мне встречаться с другим чародеем и слышать его мысли. Я словно бы попадал в такой… увеличенный разум и в увеличенную душу.
Роду это чувство было знакомо, он и сам его не раз испытывал. В каком-то смысле это было подарком судьбы для человека, женатого на другом эспере, и одно из проклятий для того, кто и сам был эспером, и оказывался рядом с телепатом, который был ему не по душе. Некоторое время назад Род решил, что это явление можно сравнить с ментальной обратной связью или с отдачей при выстреле, но отдача при этом поддавалась контролю. Не будь контроля — оба разума из-за отдачи могло бы разнести в клочья. Тому, кто родился эспером, так думал Род, следовало еще в детстве обзаводиться ментальной ширмой, каким-то блокирующим механизмом, который бы сводил к минимуму отработанную ментальную энергию.
— Он чародей, — повторил Саймон. — Ну, так почему же ты тогда не исчез, любезный?
— Да не мог я! — Незнакомец смущенно улыбнулся, развел руками, склонил голову набок. — Что тут скажешь? Чародей я — так себе, могу только слушать чужие мысли, да и то когда человек рядом со мною. И тогда слышу не больно разборчиво.
— Вот и я тоже, — с печальной улыбкой кивнул Саймон. — Я слышу мысли только у того, кто со мной в одном доме.
— А я — лишь тогда, когда человек от меня в несколько ярдах, — кивнул в ответ незнакомец. — Но и этого хватает, вы уж мне поверьте. Чужие мысли прямо сами ко мне в голову лезут — дескать, такой-то влюблен в такую-то, а такой-то такому-то смерти желает. Ну и бывает, обмолвишься ненароком, а тот, с кем говоришь, уставится на тебя в ужасе и как гаркнет: «Откуда тебе это известно? Я про это никому не говорил!»
— Стало быть, твои односельчане догадались, кто ты такой, — понимающе склонил голову Род.
— Ага. И от меня отвернулись те немногие друзья, что у меня были с самого детства. Врагов я, правда, не нажил. Я ведь говорил, что чародей я слабенький, ну и все понимали, что зла я никому не желаю.
В это Род склонен был поверить. Незнакомец был невысокого роста, узкоплечий, сутулый, с впалой грудью, полноватый, с наметившимся брюшком. Глаза у него были большие и какие-то выцветшие, волосы тусклые, нос курносый. В общем и целом обликом он напоминал старую дворнягу. Наверняка ему было не больше тридцати, но щеки у него уже обвисли. Через год-два он запросто мог обзавестись вторым подбородком. «Шлемель, — подумал Род, — бедолага, который сам никогда никого не обидит, пальцем не тронет, но который всем отвратителен и физически и социально».
— Никто не желал с тобой знаться, да? Но и гнать никто не гнал?
— Так и было, — с печальной улыбкой подтвердил незнакомец.
— Ох, как мне это знакомо, — вздохнул Саймон. — И у нас в деревне такой парень был.
— Такие есть всегда, — сказал Род. — Без них вроде как не обойтись. Всякому нужен кто-то, чье имя он не в силах вспомнить.
— Хорошо сказано, — улыбнулся Саймон. — А я-то, бессовестный… Как тебя звать, любезный?
— Фларан, — с улыбкой ответил мужчина.
— Фларан, — задумчиво повторил Саймон. — А скажи-ка мне, Фларан, не думали ли твои земляки, что ты встанешь на сторону колдуна Альфара, когда тот начал набирать силу?
