Пэт Ходжилл - Маска бога
О бог, жирные руки держат проволоку, дергают….
Далеко внизу, в глубинах темницы, среди крыс, кто-то закричал.
Джейм очнулась от эха, ворвавшегося в каменные стены. Она скорчилась на полу. Горло болело.
Киндри и Жур забились в дальний угол.
— Обратная реакция, — хрипло сказал лекарь. — Кем бы ни был этот человек, он привязан к тебе, да? Да?
Но прежде, чем Джейм успела ответить, в камеру ворвалась Железный Шип, большая, собранная, готовая быть очень и очень опасной. Одно ее присутствие подняло Джейм на ноги.
— К-крик? — шатаясь, пробормотала она в ответ на резкий вопрос кендара. — Какой крик? А-а, — вспомнив эхо, — этот.
«Теперь она будет думать, что я не только сумасшедшая, но и дура. Но Серод…»
— Его здесь больше нет, — сказала она не слишком связно. — Калдан забрал его наверх, в башню.
Из зала, в котором уже собрались все кадеты — как раз вовремя, чтобы услышать, — взметнулся возбужденный визг.
— Я не могу взять вас туда, — отчаянно проговорила Джейм. — Никого. Это больше не игры в прятки в темноте. Тут высокорожденный против кендаров… и если эти наивные младенцы не представляют, что это означает, то ты-то, Железный Шип, держу пари на собственные сапоги, ты-то знаешь! Подумайте! Торисен не ведает, где мы. Если в лапы Калдана попадется любой из нас, милорд может сделать с пленником что угодно и выйти сухим из воды!
— Ты идешь, леди?
— Я должна.
— Тогда и мы тоже.
Джейм запустила обезумевшие руки в волосы, забыв, что они под шапкой.
— Мой брат спустит со всех нас шкуру. Вы в курсе, да? Ох, черт. Калдан наверняка превосходит его в этом искусстве, да и поспеет он первым.
Глава 4
Сердцем Рестомира была дыра — черный, зловонный колодец на самом дне, куда стекались нечистоты со всех уровней темниц, в котором плавали тошнотворный мусор и дохлые крысы. Сверху виднелись кольца концентрических залов, соединенные железными лесенками, взбирающимися на вершину кургана.
Кадеты и Норф выбрались из тюремной ямы, словно в другой, хотя и такой же пустой, мир. Они перелезли через грязный алебастровый обод и оказались на вымощенном белым мрамором дворе, по которому ветер гонял сухие, шуршащие листья. Высокие стеклянные двери открывались в приемные залы, в пыльной глубине которых роскошные зеркала и брилловые плиты мягко отбрасывали похищенные крупицы солнечного света.
Джейм задержала дыхание. На миг ей показалось, что комнаты полны неподвижных гигантов. Но теперь она уже видела, что это позолоченные статуи и множество их отражений. Величественные фигуры, надменные лица… Все они были похожи на Калдана, только куда выше. Скульптуры застыли в различных героических позах.
Обрывки неблагозвучной музыки и смеха эхом летели вниз по горлу башни. А хозяин наверху, в Короне, — пирует, и сколько же при нем родственников? Каинроны — самый большой Дом Кенцирата, а Калдан, несомненно, самый, плодовитый лорд. Помимо его многочисленных отпрысков должно быть еще несколько сотен хайборнов-Каинронов, но далеко не все живут в Рестомире, а тем более в башне. А из тех, кто живет… Ну да наверняка не один только Тигери предпочел остаться в Котифире.
Крики наверху, и нестройный насмешливый хор: — Ну, ну, ну!..
Полился золотой дождь, угодив по большей части в яму, но некоторые брызги попали на обод и последнего выбирающегося из колодца кадета. Они и остальные поспешно отпрянули. «Или у кого-то феноменальный мочевой пузырь, — подумала Джейм, — или…» Сколько же понадобилось Каинронов, с учетом количества воды и высоты? Ну и уравненьице.
Кадеты задрали головы, глаза расширились — они занимались собственными вычислениями.
«Хвала предкам. Теперь они поняли».
Словно в ответ, все они перевели взгляд, пристально и выжидающе уставившись на нее. Может, эти дети и наивны, и невежественны, но не трусы.
Их командир все это время с каменным лицом смотрела на леди, будто желая сказать: «Это безумие начинается и оканчивается вместе с тобой».
Что ж, сие есть правда, но вряд ли поможет нам.
Вокруг внутренних стен изгибалась царственная лестница, годная для восхождений королей, хотя и замусоренная сейчас зимней грязью. Джейм пошла наверх, Жур впереди, остальные держались неподалеку сзади.
Из стен, вроде бы в беспорядке, вылезали балконы, увешанные обветшавшим зимним убранством: здесь на ветру хлопает разорванный серебряно-золотой флаг, а там клацают колокольчики кошачьих костей. Внутри на первый взгляд царил беспорядок, оставшийся еще со времен поспешного отъезда Каинрона к Водопадам прошлой зимой. Над головой маячила девятиярусная Корона, шапкой нависающая над стволом шахты, оставляя в центре футов двадцать открытого ночного неба. В этом кружке сияли звезды, которые затмевали маленькие юркие силуэты и один побольше, висящий и медленно покачивающийся.
Джейм перегнулась через балюстраду, пытаясь разглядеть, что же это там такое, когда резкий звук заставил ее повернуться. Один из кадетов скрючился на ступенях, с которых он наверняка бы скатился, если бы не Железный Шип.
— Боязнь высоты, — коротко пояснила кендар, поддерживая мальчика.
Джейм растерялась. Сто футов до двора, еще столько же до дна ямы… Что тут такого? Единственная высота, которая тревожила ее, — это вид со спины лошади. А кендары распластываются ничком от боязни высоты.
Как и Калдан.
— Как может человек, боящийся высоты, жить на вершине башни? — вполголоса удивилась она.
— Милорд? Если бы он знал, что его страх известен всем, он харкал бы кровью от ярости. К тому же Корона — произведение его отца.
«Ну конечно», — подумала Джейм. Такие тщеславные люди, как Калдан, не признают никаких слабостей в других или в себе, да и из того, что она слышала, ясно, что матрона Каинрона не позволила бы ему откатиться далеко от яблоньки своих предков.
Тут девушка отскочила. Перед ее лицом, словно клочок ткани, качнулась чернота и зависла в воздухе, трепеща мохнатыми крыльями. Круглые лукавые глазки на бархатной мордочке; прозрачные уши-чашечки; длинный плоский хвост…
— Квип? — сказал крылатый лисенок, лискин, и нырнул за пазуху.
— Лекарь, спустись-ка, — нетерпеливо позвала занятая своими мыслями Шип; и потом, будто после запоздалых раздумий: — Не обращай внимания, леди. Он безвреден.
Ей-то легко говорить. Джейм извивалась, пытаясь достать пушистое тельце, уже переползшее по ребрам к позвоночнику.
Киндри склонился над кадетом:
— Ты можешь помочь ему?
