Роман Канушкин - Последний варяг
Император Александр стоял на сторожевой башне и провожал взглядом корабли Руси, которые уходили по Босфору на север. Император улыбался.
Глава 17. Что произошло у порогов
Исчезновение Лада — сильный ветер — засада — умри достойно! — возможность избавиться от настигающего топота коней — милосердие Олега
1Флот Олега возвращался обратно, когда над морем поднялся сильный ветер. Он заиграл в парусах, и драккары варягов помчались вперёд, быстро отделяясь от основных сил.
— Мы подождём их у порогов, — сказал Олег, указывая Авосю на отстающие корабли славянских князей.
— Что-то я не вижу Лада, — хмуро произнёс Фарлаф.
Но Олег не выказал никакого беспокойства.
— Возможно, он на кораблях древлян, — предположил князь.
2Засада ждала у речных порогов, где варягам пришлось выкинуть драккары на берег, чтобы перетащить их вверх по течению реки. Смешанная орда унгров и хазарских всадников, остававшихся верными шаду, напала на малочисленную теперь дружину Олега. Тучи стрел взмыли в воздух и накрыли русских воинов. Несколько человек упали замертво, а князь прокричал:
— Построение «черепаха»!
Викинги быстро образовали закрытый со всех сторон ромб, как это делали воины Империи.
— Воспользуемся умением наших друзей-греков, — недобро усмехнулся Олег.
Авось стоял рядом с князем, прикрывшись щитом до шлема и выставив в проём меч. Град стрел ударил по щитам, но воины держали строй.
— Он быстро учится, — проговорил шад, склоняясь к коню хана унгров.
Оба всадника стояли чуть в стороне и наблюдали за сражением.
Фарлаф протрубил в боевой рог, зовя на помощь отставшие корабли. Затем, бешено вращая топором, кинулся на врагов.
— Надо спешить, — сказал хан унгров, — основные силы близко.
— Пусти против них своих копьеносцев, — предложил шад.
Всадники-унгры, вооружённые длинными копьями, бешено улюлюкая, напали на «черепаху» князя Олега. Удары копий не могли проломить щиты, но они находили бреши: построение начало рассыпаться. Правда, «рассыпавшись», гридни Олега сами напали на всадников, сшибая их с коней.
Фарлаф снова протрубил в рог, зовя на помощь. И помощь пришла. С подошедшего следом драккара спрыгивали воины и тут же вступали в бой. Ярость горстки викингов была столь неистовой, что шаду и хану унгров пришлось бросить против них все свои силы. Оба повелителя остались почти без охраны. Фарлаф это заметил. А потом он увидел, как хазарский воин поразил в спину сражающегося с унграми Фатиха, арабского гридня князя.
— Брат мой, я отомщу за тебя, — прошептал в сердцах Фарлаф, поднимая топор. Только Свенельд, князь Олег и убитый сейчас Фатих знали, что это грозное оружие, сокрушитель дерева, железа и плоти, носило женское имя Брунгильда. — И найдутся женщины, что оплачут тебя на закате.
И когда Фарлаф разрубил топором коварного убийцу Фатиха, он прокричал:
— Больше никто из гридней сегодня не умрёт!
Круша все на своем пути, Фарлаф кинулся на шада и хана унгров. Неудержимый в неистовстве берсерк уже пробил брешь в толпе хазарских и унгрских воинов, всё больше приближаясь к обоим правителям. В эту брешь, как в коридор, устремился Свенельд с несколькими дружинниками. Такая неожиданная атака резко поменяла местами нападавших и обороняющихся, и теперь непосредственная опасность нависла над шадом и ханом. Берсерк только что смёл их личных телохранителей. Шад побледнел. Хан схватился за оружие…
Это отвлекло нападавших от окружённого Олега — они были вынуждены кинуться на выручку своим повелителям.
И тогда князь сам бросился в нападение. В какой-то момент перед князем оказался рослый воин, сражавшийся почему-то в маске. Мощным ударом меча князь разрубил его щит и сбил врага с ног. Но позволил упавшему подняться. Краем глаза он увидел, как Авось бьётся с двумя разрисованными охрой бритоголовыми унграми, и успел подивиться, в какого сильного воина вырос юноша. Пригнувшись, Авось ударил унгра щитом по ногам и тут же проткнул его мечом; вырвав окровавленный клинок, он развернул его в руке, направил удар назад и поразил нападающего со спины второго унгра.
Противник Олега снова был перед ним. Он напал на него вместе с хазарскими воинами. И тогда князь применил «колесо Одина». Несколько хазарских воинов теперь лежали мёртвыми, и Олег снова выбил меч из рук рослого воина в маске, повалив его на землю.
Протрубило множество боевых рогов. Подходили основные силы, которые вёл княжич Игорь.
Князь Олег приставил свой меч к груди поверженного воина в маске и потребовал:
— Покажи своё лицо! Умри достойно!
Воин чуть помедлил, а потом подчинился и резко сорвал маску. Князь Олег не поверил своим глазам. И почувствовал что-то… Словно тьма коснулась его сердца. На миг отступили звуки боя, и князь услышал этот преследующий его конский топот…
Но вот всё вернулось. Перед ним лежал обезоруженный и сорвавший маску противник.
— Лад?! — прошептал князь, и меч в его руке дрогнул.
Древлянин смотрел на Олега прямо, в его глазах не было страха и не было сожаления.
— Ну, что ты ждёшь? — сказал Лад.
Авось уже был рядом с князем. Несколько хазарских воинов направили на них мечи. Засада не удалась, битва была проиграна, но сейчас все ждали финала.
— Почему, Лад? — спросил князь.
— Ты убил моего отца, когда я был ещё ребёнком, — горько ответил древлянин. — И я не прошу пощады.
Олег сжал рукоять меча — предательство заслуживало лишь смерти.
— Князь… ведь он спас Ольгу, — прошептал Авось.
Корабли подходили к берегу. Князь Олег медлил. Ждали наготове и хазарские воины.
— Олег! — прозвучал голос шада. — Оставь жизнь древлянского князя, и мы уходим. Его жизнь — на твою.
Князь медлил, вот он, выход! Вот возможность навсегда избавиться от преследующего его конского топота — умереть в бою! И предательство действительно наказывается смертью… Только князь вдруг увидел перед собой Ольгу, ту маленькую белокурую девочку, которую он когда-то спас… И Ольгу накануне её свадьбы, красавицу-девушку, на которую напали волки… Лад мстил за смерть своего отца, и это его право. Просто их пути пересекла злая судьба. Но ведь Лад спас Ольгу, которую князь когда-то назвал своей дочерью, дал своё имя…
Князь отвел свой меч. Убрали оружие и хазарские воины.
— Мне жаль, Лад, что мы встретились так, — проговорил Олег, и голос его был печален. — Больше я не твой должник!
А потом он спокойно и негромко добавил:
