Даниил Аксенов - Герои умирают дважды
— Теперь тащите! — вновь раздался голос Кеаля.
Виктора подхватили сильные руки. Он почувствовал, что передние лапы насекомого держат уже не так сильно, как раньше: тварь была увлечена трапезой — видимо, ее собственное брюхо содержало в себе нечто вроде деликатеса. Антипова протащили пару метров на спине и отпустили. Он с трудом встал на ноги. Его руки, не защищенные кольчугой, были в глубоких царапинах, бока болели, кровь частыми каплями стекала на золу, оставшуюся от деревни. Но Виктор в первый момент подумал вовсе не о своем состоянии, а о другом.
Он не сводил глаз с озабоченной питанием твари, лишившейся половины брюха и чувствующей себя при этом просто отлично.
«Когда-то я смотрел передачу „В мире животных“, — подумал он. — А теперь попал в мир насекомых. Ну его на фиг, такой мир!»
Виктор дал знак товарищам отойти на всякий случай подальше.
— Когда она сдохнет? — спросил Антипов, оказавшись метрах в десяти от ужасной трапезы.
— Сутки еще протянет, — тоном знатока сказал Кеаль. — Но не обращай внимания. Того, что вы нарубили, ей надолго хватит. Можешь смело закрывать предбанник… когда раны заживут.
Виктор посмотрел на свои царапины и с трудом поверил увиденному: они затягивались на глазах. Пестер и Нарп не сводили с него изумленного взгляда, изредка посматривая на браслет.
«Было бы неплохо им тоже раздобыть по браслету или чему-то подобному. Все-таки мои люди», — подумал Антипов и, повернувшись к Кеалю, рассматривающему желтые пятна на старом плаще, спросил:
— Так чей это предбанник? Кто этот Ранес? Бог чего?
— А ты как думаешь? — усмехнулся Кеаль, прищурившись.
— Думаю, что жлобов, — без запинки ответил Виктор. — Бог жлобов. Раньше я таких часто встречал. Займут какую-нибудь должность, присосутся к деньгам — и не оторвать их. Вот как эту тварь: можно резать, а жрать не перестанет. Все им мало. Или с другими соревнуются, такими же, кто больше украдет. Люди наивно думают, что рано или поздно наворуются и начнут работать, — бред это. Последователи бога жлобов не наворуются, пока не сдохнут. Их будут жрать другие жлобы, но они все равно продолжат воровать. До последнего вздоха крадут.
— Забавно мыслишь, Ролт, — хмыкнул Кеаль. — Только Ранес — бог плодородия. Как я уже говорил, у него не было особого воображения, потому и назвал это существо просто — медведка. Помню, как он с этими медведками боролся: когда их мало, для урожая хорошо — землю рыхлят, а когда много — корни портят.
— Точно — медведка! — хлопнул себя по лбу Пестер. — А я-то вспоминал название, измучился весь!
Виктор вновь посмотрел на хрустящее собственным хитином насекомое.
— А големы тогда чьи? — спросил он. — Или минисы, как их Синхай называл. Какому богу принадлежат?
— Вот это я тоже хотел бы выяснить, — задумчиво ответил Кеаль. — Не было у нас такого, кто бы големов создавал. Интересно было бы побеседовать с этим твоим Синхаем… но пока в замке маги и жрецы, мне туда путь заказан.
— Может, бог кузнецов? — предположил Виктор.
— Нет. Наш кузнец другим увлекался. Безделушками типа твоего кольца или браслета. Он тела не очень-то любил делать. Работал над оружием, которое тел вообще не требует. Ну ладно, Ролт, иди закрывай предбанник. А то что-то наша знакомая чересчур лихо жрет. Да, еще собери немного желтой крови, пролитой любимцем Ранеса. Она может тебе помочь завтра. Смешай ее с молодым вином, и если на турнире придется туго, капни одну каплю себе на кожу. Но помни — завтра к вечеру желтый ихор уже перестанет действовать. Испортится.
ГЛАВА 16
Виктор возвращался в замок в раздумьях. Предбанник закрылся удивительно легко — как только насекомое перестало мешать, озабоченное трапезой. Когда шар в руке потеплел, Антипов сразу почувствовал, что сейчас что-то произойдет. И действительно, будто потянуло ветром, направленным к погребу. Людям даже показалось, что едва заметный светло-голубой туман стелился вдоль земли, окружая предбанник. Потом раздался резкий скрежещущий звук, и потолок погреба рухнул, поднимая тучи коричнево-черной пыли.
Но сейчас Виктор думал не об этом. Он осмысливал сказанное Кеалем. Полученная информация укладывалась в несколько простых фраз. Во-первых, за предбанниками стоят мертвые боги, во-вторых, Кеаль не имеет представления о том, кто такая Лябу, в-третьих, подземелье замка полно загадок.
«Кеаль, может быть, прав в том, что Лябу, загадочные беспризорные големы и мертвые боги — звенья одной цепи, — рассуждал Антипов. — Но что тогда делать с моим таинственным врагом? Он тоже звено этой же цепи? Если так, получается, что все события на меня навалились неспроста. Я — скромной человек и далек от предположения, что появление предбанников как-то связано со мной… но… а вдруг? Нет, это отдает манией величия, господин Наполеон. Кто я такой, чтобы ради меня открывались предбанники? Конечно, я сильно продвинулся в карьере от мальчика на побегушках до одного из женихов графини, но не думаю, что мертвые боги стремятся меня поздравить и лезут изо всех щелей ради этого. Здесь другое. Но что?»
Раздираемый противоположными мыслями и взаимоисключающими выводами, Виктор достиг замка. Он отправил Пестера и Нарпа в деревню, а сам гордо въехал в ворота.
К его удивлению, встреча со стороны стражников была более чем странной. Бородатый «привратник», с которым Антипов любезно говорил до отъезда к Кеалю, вел себя чудаковато. Он то прятал глаза, то пытался поймать взгляд младшего сына барона, то опять отводил взор. Казалось, он хочет что-то сказать, но не решается.
Виктор поехал дальше, к конюшне. Дворяне тоже держали себя не так, как раньше. Они, конечно, кланялись, здоровались, но за спиной оглядывались и перешептывались.
Антипов спешился, дал монету конюху, направился к своей каморке и тут же повстречал Ипику.
— Господин ан-Орреант! Господин ан-Орреант! — Юноша, одетый в полурасстегнутую черную куртку с серебряной вышивкой, побежал к приятелю. — Вы слышали, что случилось? Слышали уже?!
— Нет, — ответил Виктор, останавливаясь. — Что?
— Вашего слугу бросили в темницу! Жрецы обыскали ваше жилище и нашли что-то ужасное! Я не знаю, что именно, но ходят всякие слухи…
Кровь мгновенно прилила к голове Антипова. Сердце учащенно забилось, а руки и ноги напряглись. У каждого человека случается такое: вот он весел и спокоен, идет по своим делам или даже сидит, занимаясь чем-нибудь приятным, и вдруг — раз!.. его огорошивают чрезвычайно плохой вестью. Человек не знает точно, считают ли его виноватым, но подозревает, что да. Он волнуется, теряет покой, начинает вспоминать свои ошибки, находит их слишком мелкими, но при неблагоприятном развитии событий достаточными, чтобы привести к самым прискорбным последствиям. Человек негодует на судьбу, начинает искать выход, а иногда — совершать еще большие ошибки.
